Теория механизмов и души

Кристаллы памяти изготавливают на Светлой стороне, и способ их создания держится в строжайшем секрете. Примерно как у нас -- секрет заводных механизмов, позволявших машинатам работать очень долгое время, одного оборота ключа хватало на полчаса работы. Вот такие "сырые", новенькие искры содержали в себе необходимый базис: хождение, управление руками и ногами, команды сесть-встать, спуск и подъём по лестнице, подъём и ношение разных предметов. В общем, тот набор движений, которыми человек овладевает в течение первых циклов жизни.

Потом, когда станет ясен профиль работы того или иного машината, приглашённый специалист из свелов привезёт чёрный ящичек прибора, именуемого "программатором", и добавит каждой искре "индивидуальности". А многим ничего добавлять и не придётся, для некоторых работ вполне достаточно было основного набора действий. Главное, чтобы машинат распознавал команды на обоих языках (на тенском и свелском), потому что было неизвестно, куда он попадёт после продажи: примерно половина этих сложных механизмов отправлялась на Светлую сторону.

Моей задачей сейчас было провести всестороннюю проверку кристаллов и передать их на завод: руководству было проще подобные сложные и редкие работы поручать сторонним исполнителям. Работа эта была довольно скучная и монотонная, но зато за неё отлично платили. А главное в моём случае, она помогала отвлечься от ненужных мыслей.

Проверка была по сути проста и состояла из двух этапов: сначала внимательный внешний осмотр, потом -- проверка содержания. Чтобы не разбирать каждый раз машината и не гонять его по многочисленным одинаковым тестам, я давно уже собрала для проверки небольшой прибор, полностью заменявший в этом смысле сложный механизм и внешне представлявший собой небольшой ящик с лампочками. Когда та или иная команда толковалась уложенной внутрь искрой правильно, соответствующая лампочка зажигалась. А вот для проверки в сомнительных случаях уже приходилось использовать многострадального машината.

Этот болван, как пренебрежительно называли их в народе, был очень старым и потрёпанным, заслуженным настолько, что удостоился даже собственного имени -- Геш. Он вышел из числа самых первых серийных машинатов, выпущенных ещё до моего рождения. Свою карьеру начинал в шахте на физически тяжёлой работе -- махал лопатой в компании десятка "сородичей" под руководством опытного горняка. Потом механизм износился, был списан и заменён новой, более совершенной моделью, и тогда Геша купил мой отец. Папе был нужен более-менее рабочий образец для экспериментов и надёжная рабочая сила, чтобы таскать тяжести, а новенький машинат стоит больших денег. В принципе, мы никогда не бедствовали, но смысла в таких тратах никто не видел: нужные функции он выполнял, и ладно. А ещё служил для меня наглядным пособием, и вторая жизнь у этого болвана случилась гораздо более насыщенной, чем была первая.

Собственно, именно тогда он и стал с моей лёгкой руки Гешем, заменив всех кукол и игрушки, вместе взятые. В самом деле, как могут быть интересны игрушечные плюшевые щенки, когда есть вот такой железный друг, который почти настоящий, да ещё может кучу всего такого, чего больше никто не может. Нет, нормальные друзья-ровесники у меня тоже были, я не сидела целыми днями в отцовской мастерской, но они в основном разделяли моё увлечение техникой.

– - А это ещё что?
– - растерянно хмыкнула я, разглядывая через объектив очередной кристалл.

Предыдущие две дюжины почти не отличались друг от друга, разве что один был подозрительно мутным, на другом была царапина, а на третьем -- небольшой скол. В остальном -- одинаковый бледно-голубой цвет, небольшое пятнышко в центре, похожее на каплю чернил. Одинаковая круглая огранка с коническим углублением на основной плоской грани. Те три явно были обыкновенным браком, и предстояло выяснить, насколько он критичен. А вот очередной камень отличался слишком существенно, чтобы можно было махнуть на это рукой.

Во-первых, он на просвет был не бледно-голубым, а насыщенно-синим. На чёрном фоне ящика разница не бросалась в глаза, но на белой ткани сразу стала заметной. Во-вторых, чёрное пятно внутри было значительно больше: если в прочих оно составляло около миллиметра в диаметре, то здесь было очень тесно вписано в кристалл, едва не касаясь его стенок. А ещё мне показалось, что он гораздо тяжелее. Проверить последнее оказалось просто, на столе специально для этих целей стояли аптекарские весы: взвешивание было частью обязательной рутинной проверки.

– - Очень интересно, -- хмурясь, протянула я и сдвинула окуляры на лоб. Разница была не просто ощутимой, эта странная искра весила в пять раз больше своих товарок.
– - Давай-ка познакомимся поближе, подружка!
– - проворковала ласково.

Никогда прежде ничего подобного мне не попадалось. Цвет и структура искр всегда были одинаковыми, изменения в оттенке и чистоте кристаллов, конечно, встречались, но не настолько кардинальные! Здесь же... Это был не брак, не "болезнь" камня, это было нечто принципиально иное. Какая-нибудь новая разработка?

Одной рукой осторожно укладывая камень в гнездо испытательного прибора, я принялась листать сопроводительные документы. Ничего неожиданного в них не обнаружила, но не слишком-то этому удивилась: если бы это действительно была какая-то новая разработка, присланная для испытаний, она вряд ли лежала бы среди серийных образцов, да и программа проверки была бы гораздо шире. Значит, попала она ко мне в руки случайно. Знать бы ещё, чем кроме внешнего вида этот кристалл отличается от всех прочих?

Одну за другой отдавая команды прибору, я начала сноровисто откручивать специальную крышку на затылке Геша. Имея такой интересный объект, ограничиться простыми тестами я физически была не способна.

Правда, прямо сейчас перейти к интересному мне не позволили. Стоило заменить старую ничем не примечательную искру новой, с успехом прошедшей предыдущую проверку, закрыть крышку и присесть обратно к столу, чтобы достать из ящика заводной ключ, как на пороге появился неожиданный посетитель. Точнее, двое посетителей.

– - Доброго дня, госпожа мастер, -- вежливо улыбнулся Тилин ту Верс. Мой работодатель по этому заказу с искрами, представитель одного из промышленных гигантов, заставлявших Мировой Диск вращаться. Пришлось подняться с места и стянуть перчатку, чтобы отдать дань вежливости этому человеку и его спутнику.

Пожилой мужчина сам, пока позволяло здоровье, являлся одним из талантливейших механиков Тёмной стороны. Одет он был как всегда настолько аккуратно и опрятно, насколько бывает одет либо педантичный заядлый холостяк, либо мужчина давно и успешно женатый. Ту Верс относился ко вторым, со своей маленькой заботливой женой они жили душа в душу уже больше пятидесяти циклов. И были перчатки господина ту Верса всегда свежими, белая рубашка идеально выглаженной, коричневый сюртук, серый жилет и чёрные брюки сидели на его костистой сутуловатой фигуре на зависть многим молодым франтам, а в ботинки можно было глядеться как в зеркало. Даже старая кепка, которой старый механик неизменно прикрывал лысину, всегда выглядела безупречно новой. Его жену мне тоже доводилось встречать: она тщательно следила за здоровьем своего "великого мастера" и неизменно приносила тому на службу домашние обеды. В том числе -- в Университет, где мастер Тилин, один из моих любимых учителей, до сих пор преподавал параллельно с основной работой. Сейчас болезнь заставляла когда-то безупречно точные руки судорожно трястись и не позволяла взять в них какой-нибудь инструмент, но на ясности разума это не сказывалось, и руководство очень ценило ответственного умного специалиста. Я тоже искренне его уважала, но этот визит всё равно оказался полнейшей неожиданностью. Особенно -- в такой компании.