Теория мироустройства

— Кривоногий ты балбес, Рю, — изрёк Исао с тяжёлым вздохом.

Он обвёл взглядом унылую больничную палату. Перед ним было небывалое обилие белого, серого и серо-голубого: этими цветами были окрашены стены, эти цвета имело постельное бельё, при желании их даже можно было увидеть на бледных лицах больных. Впрочем, многие из обмотанных гипсом ребят и взрослых сейчас выглядели получше, разговаривая с близкими людьми. “Часы посещения творят с больными чудеса”, — внутренне усмехнулся Исао и перевёл взгляд на паренька, к которому пришёл сам. Тот после комментария своего посетителя обиженно поджал губы.

— Боги наградили меня самым сочувствующим братом… — недовольно проворчал он, глядя на Исао.

Тот ухмыльнулся.

— На правду не обижаются, ты знаешь? — назидательно проговорил он. — А иначе как кривоногим тебя после такого падения не назовёшь. Вот скажи мне, как можно было рухнуть так, чтобы сломать одновременно в двух местах руку, ключицу и при этом ещё вывихнуть ногу, просто играя в футбол? — поинтересовался Исао.

Наполовину заключённый в гипс Рю смущённо отвернулся.

— Поле было скользкое… — буркнул он.

Исао в очередной раз за этот день тяжело вздохнул и покачал головой.

— Да уж, с твоими травмами по отдельности и современным медицинским обслуживанием ты бы валялся в больнице неделю максимум, а теперь проторчишь здесь как минимум вдвое дольше. Удача явно не на твоей стороне, парень, — ухмыльнулся Исао.

Рю в ответ на это скривился, совершенно не обрадованный такой перспективой.

Когда он говорил про уровень медицины, Исао не преувеличивал. В его время очень многое было сделано для укрепления здоровья людей и увеличения срока их жизни, так что в больницы клали преимущественно с двумя видами недомоганий: с переломами, чтобы отследить начальные этапы сращивания костей, и с чем-то очень и очень серьёзным — остальное вполне можно было вылечить с помощью лекарств дома или несложных однодневных операций, после которых больного спустя пару часов отпускали домой. Ученик средней школы Рю принадлежал к первой категории пациентов.

Строго говоря, они с Исао были не родными братьями, а двоюродными. Однако в современном мире вообще было крайне мало людей, имеющих братьев или сестёр: всё более остро стоящий вопрос перенаселения планеты вынудил власти большинства цивилизованных государств вводить всякие ограничительные меры на количество детей в семьях. Конечно же, из гуманистических соображений никто не стал насильно запрещать парам иметь второго ребёнка, но всяческие неудобства, связанные с его содержанием, заставили многих родителей задуматься: а нужно ли им это?

Таким образом, во многих общительных семьях родственные связи двоюродных братьев и сестёр упрочнились, и в то же время немало семей наоборот стали жить в более тесном кругу, оградившись от не нужной им кучи родственников. К счастью, семья Акамива принадлежала к первому типу, так что Исао с двоюродным братом были довольно близки. Такой расклад обоих устраивал.

Именно поэтому, когда Рю неудачно упал на тренировке по футболу, Исао счёл долгом проведать травмированного родственника. Уточнив у родных время посещения в больнице, он выбрал день, когда у него было поменьше пар, и отправился к брату. Естественно, не с пустыми руками.

— Чем издеваться, лучше бы помог мне апельсины почистить, — хмыкнул Рю и демонстративно пошевелил пальцами левой руки, выглядывающими из-под гипса. — А то мне, видишь ли, как-то не слишком удобно. Хм, интересно, откуда взялась традиция носить людям в больницу фрукты, которые нужно чистить, когда они вообще не в состоянии? — вдруг задумался Рю, пока Исао выполнял его просьбу.

Исао лишь неопределённо пожал плечами и молча протянул брату апельсин.

Внезапно в дверях показалась медсестра и объявила, что время для посещений истекает. Все посетители потихоньку стали подниматься со своих мест, в том числе и Исао. Он попрощался с Рю, пожелав скорейшего выздоровления, и вышел из палаты. В коридоре Исао огляделся: к лифту направилось достаточное количество людей, близким которых не повезло оказаться в травматологическом отделении, так что он счёл разумным поискать лестницу, чтобы не толкаться в тесной кабине. После некоторого времени поиски увенчались успехом, и Исао уже спускался с третьего этажа, когда вдруг вспомнил, что родители Рю, которые в тот день не могли посетить его из-за работы, просили позвонить и отчитаться о состоянии их сына. Исао остановился на лестничном пролёте и достал телефон.

Едва он закончил говорить, в его поле зрения попала личность, между лифтом и лестницей также выбравшая второе. Исао едва не уронил мобильник, увидев знакомые черты. Светлые волосы, бледное лицо европейского типа, даже то же фиолетовое платье, в котором она появилась сегодня в университете, и та же неизменная сумка. Сомнения не было: перед ним была Марибель Хан. Правда, её отрешённый вид в сочетании с бледностью напоминал вид приведения, так что сейчас Исао снова бы начал сомневаться в её принадлежности к миру земному, если бы буквально пару дней назад не разговаривал с ней же в вечернем свете.

Похоже, она сначала не заметила Исао, так что он решил поздороваться с ней первым.

— Вот уж не ожидал встретить тебя в таком месте, Хан-сан, — проговорил он, когда она уже хотела было пройти мимо.

Марибель вздрогнула и в удивлении взглянула на Исао. Очевидно, она на самом деле не заметила или не узнала его. Затем она моргнула и рассеянно проговорила:

— Взаимно, Акамива-сан…

Повисло неловкое молчание. Марибель растерянно смотрела на Исао, не уверенная, как реагировать на неожиданную встречу и что говорить. Исао же в разумных пределах приличия рассматривал её. На руку ему играло то, что он стоял против света (“Видимо, этой лестницей не особенно пользуются…” — сделал вывод Исао по не включенным лампам) и Марибель не могла быть уверена, какое у него сейчас выражение лица. А вот её Исао видел хорошо. Льющееся из окна из-за его спины сияние фиолетового неба (солнце уже практически зашло, но было ещё не совсем темно) выхватывало из полумрака помещения черты её бледного лица, слегка растерянного, но с такой эмоцией довольно приятного и более живого, чем пару минут назад.

Наконец, Исао заговорил.

— Ты ведь сейчас на станцию, верно? — уточнил он.

Марибель медленно кивнула.

— Верно, — подтвердила она. — Пешком до общежития путь неблизкий.

Исао понимающе кивнул, а про себя отметил: “Значит, она живёт в общежитии”. Самому ему посчастливилось жить в Киото, так что он имел прекрасную возможность ездить в университет из родного дома и очень эту возможность ценил. Вслух же он заметил:

— Ну, тогда нам по пути. Не возражаешь, если я составлю тебе компанию в дороге?

Марибель несколько секунд смотрела на него, склонив голову набок, а затем пожала плечами.

— Не могу вам запретить, Акамива-сан.

Исао улыбнулся.

— Сочту за некую благосклонность со стороны прекрасной дамы, — произнёс он, старательно имитируя манеры галантного кавалера.

Марибель не смогла сдержать слабой улыбки, явно позабавленная его попыткой.

Путь от больницы к станции лежал через парк. Некоторое время Исао и Марибель шли в молчании по дорожкам. Исао про себя поражался ей: в то время как он сам периодически забывал, как пришёл сюда, и испытывал непреодолимое желание остановиться, чтобы уточнить дорогу в мобильном навигаторе, Марибель уверенно двигалась вперёд, мимо деревьев, шуршащих листвой в сгущающихся сумерках, которые с определённой периодичностью прорезал свет уличных фонарей. Этим тёплым летним вечером Марибель стала проводником Исао через таинственный мир природы к родной цивилизации. Как белый кролик для Алисы, только наоборот. “А может, она на самом деле не знает, куда идёт, а я слишком ей доверяюсь и надумываю невесть что?” — промелькнула мысль у Исао. Именно поэтому в какой-то момент он осторожно поинтересовался:

— Ты так уверена в дороге. Часто тут ходишь?

Марибель немного помолчала, а затем кивнула и, не глядя на Исао, коротко ответила:

— Часто.

Исао чувствовал, что разговор опять не клеится, потому что она как-то не желает идти на контакт, так что решил взять нить диалога в свои руки (раз уж нить дороги была на Марибель). Для приличия он выдержал паузу, а затем полюбопытствовал:

— Значит, дела, о которых ты говорила раньше, — это здесь?

Марибель невольно замедлила шаг, словно чтобы не приближаться к освещенному участку и чтобы Исао не смог разглядеть её лица. Впрочем, даже в полумраке он всё-таки видел некоторые её черты, так что сумел заметить промелькнувшую в них напряжённость. Наконец, она сдавленно произнесла: