Теория невероятности

Бам, ответил я, сделав силу удара примерно сопоставимую. На секунду, на невозмутимом лице морского капитана мелькнуло удивление. Возможно, его пониженный уровень удара был связан просто с тем, что он не хотел убивать тупого идиота, решившего, что поединок на оплеухах доступен всем кому не лень. Бам, получил я следующий удар процентов на пять сильнее предыдущего, но опять точно не в полную мощь. Может и меня жалко, но сейчас точно прощупывает мои возможности. Бам, увеличил я силу своего удара, повысив ровно настолько, как это сделал капитан, не форсируя ситуацию. Бам, бам, и два удара прошли на равных. Народ шумел и вопил, фантазируя и предвкушая, воображая себе, как у меня из головы скоро глазные яблоки выпадут, но поединок продолжался и ничего из глаз, как и из других мест, на стол не падало. Бам, бам, прошла очередная серия.

Привычные к подобным вещам, Люди Моря были гораздо крупнее и за долгие годы выработали иммунитет к битью по роже, а я нет. Мордочка космо, ещё не успевшего обзавестись усилениями вроде твёрдой кожи, прекрасно принимала всю мощь ударов, покрываясь гематомами и припухлостями. Бам, бам. Крюк принял мой удар с достоинством, и я с достоинством, только моя морда добавила к предыдущему объёму процентов десять, а глаз окончательно заплыл и перестал открываться. Симбионт хотел подлечить, но я запретил. Зрелище должно быть максимально пафосным.

Крюк на Мачте давно был согласен забрать мои палочки со звёздной кровью и взять меня на борт, даже вместе с тавром, но просто так прекратить битву, на созерцание которой сползлись даже с ближайших пирсов, побросав работу, было невозможно. Бам, бам, и ещё бам, бам.

Капитан давно понял, что именно я даю ему возможность остаться гордым, и не улететь под стол от следующей оплеухи, но народ был уверен, что убивали именно меня. Бам, бам и окружающие опять одобрительно загудели, увидев, что скоро мне придётся на ощупь бить, когда второй глаз окончательно заплывёт. Тархан, наверняка знавший местные традиции, с изумлением наблюдал на буйство толпы, собравшейся на эпическую битву.

Трактирщик, он хороший парень и добросовестно отрабатывал то, что ему очень щедро заплатили. К нашему столу подошла девка. Они все были здесь крупные, с объемными формами, но у этой размер был просто катастрофический. Хозяин кабака наверняка специально именно её подослал. Платье было сшито из добротной парусины, только поэтому верхнюю половину не разрывало в клочья от распирающего объёма. К нам на стол поставили две огромные кружки с пенным напитком, больше похожи на ведра.

— Не хотите передохнуть? — предложила она, и стрельнула глазами, одновременно покрыв застенчивым взглядом почти всех собравшихся вокруг нашего стола мужиков.

Крюк взял кружку, и двигая кадыком, отпил чуть ли не половину из безразмерного ведра, со стуком поставил посуду на стол.

— А тут и думать нечего. Продолжать не будем. Я беру этого парня в команду. Если утоплю молоток, и нужно будет срочно забить в палубу гвоздь, то мне нужна будет его голова! — и он протянул мне свободную руку.

Я скрепил приглашение на корабль крепким рукопожатием, улыбаясь вовсю покрытую синюшными гематомами рожу, а народ взорвался громкими воплями и требовал и им по такой же кружке.

Утром выползли грузиться на борт. С кораблём не произошло никаких удивлений. Это было небольшое, скоростное двухмачтовое судно, с традиционными косыми парусами сложной формы. Точно такие же паруса использовали Люди Моря в моём первом круге и корабль с похожими ппарусами стоял в сухом доке колонии Вепря. Помещений было всего четыре. Кормовая и носовая надстройка, и трюм, грузовой и вторая половина, где было ещё немного грузов, хранили припасы и жила команда.

Сборы на корабль были очень простыми. Кроме нас самих не надо было ничего больше собирать. Когда я вытащил Тавра и ставил на ноги, то лодку сдул и сунул в криптор. Перед отплытием зашли в кабак на пару минут. Перекинул руну Корзинки Удовольствий Тархану, и он материализовал набитую жратвой увесистую тару. Вытащил оттуда брикеты сублимата, переложив в криптор. Мне не жалко, но это лишняя информация для тех, кто обязательно найдёт это заведение. Пусть лучше всё будет местное и незатейливое.

Подарили трактирщику уже полный кувшин, ещё одну скатерть и диковинные фрукты, которые здесь были большой редкостью. Даже сама корзинка, сплетенная мастерами азио с безумным вдохновением, вызвали у хозяина заведения бурю положительных эмоций. Нам отгрузили простецкой, зато добротной и вкусной еды, в количестве — огромный мешок на лямках. Попрощались и двинули к отплытию.

Отдельной каюты на корабле просто не было. Все жили в половине трюма, где были и товары, и гамаки для экипажа. Гамаки использовали не случайно. На море бывает качка, и вместо того, чтобы кататься по прикрученной к полу кровати, лучше пережидать такое время спокойно болтаясь в верёвочной кровати, подвешенной к балке.

Такелаж так и остался для меня загадочным плетением, в котором понимали только те, кто родился пауком или пиратом, но, если надо было просто подержать или потянуть, то вполне мог выполнить нехитрую работу. Даже если мне занятия не находилось, то я предпочитал оставаться на палубе, наблюдая за работой моряков, ведущих корабль сквозь темные и холодные воды, чуть поодаль от берега. Тархан тоже почти всё время проводил на палубе, сидя в большом, грубо сплетённом кресле, которое не пойми откуда притащили. Он расхаживал ноги, но пока долго ему это было делать нельзя. Мебель была прям как для тавра, массивная и прочная. Всё было нормально. Мы были уже далеко и через два дня должны оказаться в небольшом порту, где собирались поменять корабль, а после переплыть на сторону, ближе к древу. Уже там поискать связь с таврами на кораблях которых имелись опознавательные знаки.

Мореходы пользовались рунами, просматривая мели, подгоняли паруса, создавая попутный ветер и отгоняли крупных рыбин, которые превосходили размерами наш корабль, но испуганные рунными всплесками, уходили с нашего пути. Тархан, чтобы ускорить процесс, забрал пару несложных рун у Восходящих команды и несколько раз запускал, используя свой запас звёздной крови. О размере его возможностей он не уточнял, но и без цифр было понятно, что много.

Всё было слишком хорошо, а это плохо. Я просто почувствовал и заорал:

— Воздух! — ткнув пальцем в низкую облачность.

— Лежать! На палубу! — заорал Тархан, высвечивая скрижаль и запуская вспыхнувшую вокруг корабля сферу.

А через секунду, расплёскивая искры от попаданий о защитный барьер, вызванный быком, из облаков прилетели трассеры из ротора. Над нами прошёл корабль, а Симбионт доложил, что один из тех самых, которые без опознавательных знаков. В воду упала небольшая штуковина и понеслась к кораблю, заходя с кормы. Я выхватил Суворов, открыв огонь, но скорее показывая, что надо делать, а не надеясь уничтожить опасность. Пули при попадании в воду теряют энергию через полметра, а вот рунный тюлень, брошенный за борт одним из моряков, оказался очень ничего. Что-то небольшое натолкнулось на тушу зверя и разорвалось. Через корму захлестнуло фонтаном воды от взрыва, вперемешку с кишками разодранного зверя. И ещё через секунду, все плюхнулись на палубу. С неба пришёл гул роторов и удар плазмы. Враги делали второй заход.

Стрел пираты не применяли, но в идущий корабль полетели руны, не дав расстрелять нас в упор. Борт вильнул, уходя от удара, но вести по нам огонь не перестал. Это не крейсер, а всего разведчик, и даже несильные руны могут нанести повреждения и лучше до этого не доводить. Щит Тархана был крепок, но не абсолютен. Он поглотил почти всю очередь из ротора и почти всю плазму, но у нас вспыхнул парус на одной из мачт, и остаток очереди ударил в кормовую надстройку, пробивая деревянный корпус. От попаданий оставались дыры размером с кулак. Крюк открыл скрижаль, и видимость упала почти до нуля, а вокруг нас образовалось огромное дымовое облако. Но через десяток секунд, в нос и горевшую мачту прилетел ещё один сгусток энергии, а корпус получил ещё десяток дырок от чуть ушедшей в бок очереди.