Теория описавшегося мальчика

Ведущие в смокингах, напудренные и напомаженные, рассказывали биографии и интересные факты из жизни прибывающих гостей.

— Господин Меликя-а-а-ан с супруго-о-о-ой! — возвестил Шарманский.

— Крупнейший акционер нефтяной компании, — воодушевленно комментировал ведущий. — Двадцатое место в русском «Форбсе». Женат на внучке члена Политбюро ЦК КПСС, двое чудесных детей!..

— Господи Червяко-о-о-ов с супругой! — разнеслось на всю площадь.

Комментировать появление этого гостя телеведущий не стал. Должностей официальных у того не имелось, но все знали, что бородатый дядечка в скромном костюме — всего лишь серый кардинал российской политики.

— Валентина Карловна Шмакова-а-а!

Ну, губернаторскую жену народ знал, многие зашептались, что она прибыла одна, без мужа, совсем не в радостном настроении. Женщина помахала ручкой вправо-влево и скрылась в здании филармонии.

— Вице-спикер Государственной думы господин Ду-у-унц с супруго-о-о-ой! — оповестил округу Шарманский.

— Молодой, энергичный, — разливался комплиментами ведущий в эфир. — Лидер партии, отличный футболист, еще недавно радующий нас своей игрой!

— Мэр города Коврова…

Жители утопили своего главного в улюлюканье, громких овациях и восторге. За что-то горожане любили своего мэра, хоть и не было их житие отличным от других крохотных городков России.

Ведущий телеканала ремарок на прибытие местного мэра не давал, понимая, что такую мелкую фигуру вырежут из репортажа наверняка.

К ковровой дорожке подкатил длинный лимузин, и толпа, увидев лишь ножку, показавшуюся из открывающейся двери, завыла, завизжала от восторга так, что и в столице могли услышать. На дорожку полетели цветы, какие-то маленькие коробочки с сувенирами, мягкие игрушки…

— Народная артистка Советского Союза, — голос Шарманского достиг самых высоких нот звучания, — Примадонна отечественной эстрады…

Ему не дали договорить. Народ сам назвал имя своего кумира и принялся его скандировать, словно имя Сталина на первомайской демонстрации в пятидесятом году.

Она шла неторопливо. Улыбалась приветливо, к цветам и другим мелочам не нагибалась… Примадонна, одним словом…

Этот выход ведущий сопроводил целым океаном слов. И великая, и несравненная, и самая загадочная!.. Поговорил на темы: что Сама приехала без мужа, что выпустила новую коллекцию одежды для грудных детей, что даже молоко пастеризованное, не все конечно, но с ее фабрики, будет носить имя нашей великой!..

Гость все шел, да отборный гость, а Шарманский все представлял и представлял. И политиков, и олигархов, и лидера Российского еврейского конгресса, кого-то из администрации Президента…

Особо народ позабавило появление на красной дорожке сержанта патрульно-постовой службы Жевакина, который вылез из полицейских «жигулей» и в мятой, выцветшей форме зашагал к дверям филармонии.

— Сержант полиции! — возвестил Шарманский, и народ в едином порыве заржал.

Наблюдающий за обстановкой через веб-камеру полковник Крутоверхов не без удивления поинтересовался:

— Это что еще за явление сержанта народу?

— Может, у него билет есть?

— Все билеты именные! — напомнил полковник. — Сообщите там нашим, когда будет подходить к дверям, чтобы его тихонечко ликвидировали.

— Замочить, что ли?

— Пошутите мне еще там! — нестрого рявкнул Крутоверхов.

Сержант Жевакин вовсе не собирался на концерт человека-ксилофона. Просто он поспорил со своими товарищами на ящик пива, что прошагает по ковровой дорожке от ее начала до конца. Что он, собственно, и сделал.

Телеведущий увидел в проходке сержанта большой смысл. Связал его появление со все более укрепляющейся демократией в стране.

Сержанта выловили офицеры полиции, заломили руки и втащили в спецавтобус.

— Ты чего, сержант, ох…л?!! — в лицо спросил офицер.

— Ты чего там замыслил? — поинтересовался второй.

Обыскали, но даже табельного оружия не нашли.

Сержант Жевакин объяснился, а потом — мол, и вам, товарищи офицеры, пол-ящика отката будет, чем вызвал гомерический хохот у офицеров.

— Ну, молодец!!!

— Ну, рожа наглая!!!

Жевакина отпустили, но про пол-ящика велели не забывать.

Пока прибывали знаменитые гости, пока внимание народное было отвлечено на это шоу появлений, Митя кружными путями доставил человека-ксилофона к противоположной стороне филармонии, предварительно связавшись с местной полицией.

Полковник сам руководил прикрытием, стоял, широко расставив ноги, внутри полукольца спецназовцев и, когда подъехала машина с артистами, шагнул ей навстречу.

Митя вышел первым и протянул руку:

— Дмитрий Константинович, продюсер Ивана Диогеновича!

— А где Жагин? — поинтересовался Крутоверхов, пожимая руку в ответ.

— Жагин умер.

— То есть как — умер?

Из машины с величайшей осторожностью выносили человека-ксилофона. Рядом находилась Настенька, отдававшая тепло своей ладони деревянной деке инструмента.

— Жагин своей смертью умер, полковник! — подтвердил Иван. — Большой человек!

— Соболезную, — отозвался полковник и посмотрел Ивану Диогеновичу в раскосые глаза. — Успеха вам сегодня!

— Останется у вас звездочка, — заверил человек-ксилофон. — Потом не до вас будет!

Церемония вхождения гостей в филармонию подходила к концу. Официальные лица и олигархи вошли, Шарманский помчался пудрить вспотевшее лицо в гримерку, а телевизионщики паковали аппаратуру, все, кроме ведущего первого канала, кому единственному было отведено место возле входа в партер.

По дорожке продолжали спешить местные коммерсанты, областные политические бонзы и другой полукапиталистический народ. Никто уже не обращал внимания на земляков. Также никого не заинтересовала девушка в темных очках и чересчур цветастом платке, которая, опустив голову, шла ко входу в сопровождении двух мужчин. Один был молод, другой вдвое старше. Мужчины были при бороде и усах… Жители города не расходились, а смещались в сторону площади, где был установлен огромный экран. Порядок охраняли наряды полиции, которых имелось в достатке, дабы не допустить каких-либо бесчинств.