Теотль Сухоруков

Элиту же сопровождало еще большее число носильщиков. Нюанс в том, что у астеков носильщики-масеуали это вполне себе бойцы. Да, без доспехов, вооруженные копьецом или дубинкой. Но 20–30 тысяч полуголых мужиков с дубинками — тоже сила. Даже сама по себе. А, когда рядом есть элитные ягуары или койтоты — вообще мощь!

И все они саранчой поедали богатства Чололлана. Я, всё больше уверяясь в своей конспирологической теории, был убежден, что это неслучайно. Своей авантюрой мы поломали какой-то большой план, выстроенный против альтепетлей восточной долины. И нас за это решили наказать. Формально обвинить Чололлан не в чем, так что вот вам косвенное наказание. И намек.

Войско, пусть невероятно медленно, но двигалось. Передовые отряды, славно отожравшись, двигались вперед, но им на смену приходили новые. Казалось, астекской орде не будет конца. Я притихшей мышью сидел в своем подземелье, принимая лишь еду и свежие новости. И каждая новость вгоняла меня в больший страх и трепет. Племянник уэйтлатоани астеков — Пятая Трава — тоже был с войском. Пришел одним из первых и оставался в городе, даже когда Ауисотль двинулся на восток.

«Ищет! — запаниковал я. — Меня ищет!»

Вот тогда я и запретил жечь костер в святилище. Ведь дым где-то всё равно выходит на поверхность! Найдут. А еще я стал бояться теней. Темнота выглядела как-то спокойней, так что вскоре под запрет пошли лучины и свечи. Служки постепенно ушли из подземелья. Приходили лишь кормить меня и выполнять некие обязательные работы. Все-таки святилище. Изредка ко мне спускался грузный Тлатольчи — и только при нем я не решался требовать «вырубить свет». Опять же, старик ходил в святилище для своих жреческих ритуалов. Он грустно смотрел на меня, пытался играть в нашу старую игру в вопросы, но сдавался, вздыхал и уходил.

Я ждал, я надеялся, что астеки все-таки рано или поздно уйдут… Но не с моим везением. Макуильмалиналли — гигантский кровожадный воин с огромной макой в правой руке и острым каменным шилом для пыток в левой — пришел за мной. Он был еще очень далеко, крался ко мне по темным коридорам, но я почуял его. Не знаю как, возможно, это мое обострившееся ночное зрение, но я прямо видел его! Видел его кровожадную ухмылку, видел блеск обсидиана, которым вскроют мою плоть…

В ужасе подскочил, заметался! А Пятая Трава оказался уже внутри моей комнаты. Как?! Не понимаю. Наверное, здесь есть тайные ходы, о которых подлые жрецы мне не рассказали. Твари! Мне не сказали, а астека впустили! Как же так?

Я принялся швырять в злодея всё, что под руку подворачивалось: тарелки, одеяло, подсвечник. А потом кинулся наутек. Странно: моя комната почему-то стала такой большой… Она превращалась в лабиринт, запутанный и… и безысходный. Куда бы я ни кинулся, всюду упирался в тупики. А Макуильмалиналли всё ближе. Уже совсем близко!

— Я пущу твою кожу на ремни! — хохотал он. — Не пугайся раньше времени! Ты еще не успел почувствовать, что такое настоящая боль, калека!

— Нет-нет! — забился я в истерике, метнулся в одну сторону, в другую… снова уперся в какую-то стену. Или нет? Проход? Это выход из комнаты? Но он завален камнями. Какие-то подлые люди засыпали выход… Чтобы меня… чтобы я снова оказался в руках Пятой Травы! Чтобы снова — постоянная боль. Ежедневный ужас.

— Аааа! — заорал я и принялся хватать камни. Хватать и расшвыривать. Я выйду! Выйду.

Завал разлетался на глазах. Вот в дыру уже пролезает рука. Вот — голова. А вот и весь я. Ужом проскользнул я в дырку, чувствуя, как жадные руки пытаются ухватить мои голые пятки. Но нет — я вырвался! Упал по ту сторону завала, подняв облако пыли, быстро вскочил на ноги. Дырка для Пятой Травы, конечно, мала, только вот завал его надолго не остановит. Бежать!

Я несся по узким низеньким коридорчикам, почему-то вниз и вниз. Натыкался на стены во время резких поворотов. В один момент пребольно треснулся пальцами левой ноги о камень. Боль вспышкой прояснила сознание — и я кубарем влетел в маленькое замусоренное помещение. На полной скорости наткнулся на большой широкий камень с плоской вершиной. От боли заскулил и, обессилев, рухнул прямо на него.

«Тише, тише, — раздался вдруг совсем рядом голос. — Не надо бояться. Ты нашел меня. Всё будет хорошо».

Голос, который я так хорошо знал. И который так давно не слышал.

Утробный папановский голос волка из «Ну, погоди!»

Голос Золотого Змея Земли. Моего личного бога.

Волна неистребимого покоя и счастья окутала меня теплом. Я разревелся, как девочка, и обнял камень, на котором лежал. Мне нужно было что-то обнять.

Часть II Бог это я

Разговоры в тени 2

— Благочинный, но Ичтакауэка обещал! Обещал нам храм — и до сих пор его не строит.

— Тлакотль, ну, ты же у меня такой умный. Ты же видишь, как всё непросто в городе. Астеки грабят всех подряд, среди чололтеков опять бродят бунтарские настроения… Сейчас не лучшее время, чтобы собирать сотни и тысячи людей для такой стройки.

— Ну, хотя бы начать он мог. Разметить площадку для стройки, начать добывать камень, толочь известняк.

— Куда ты так спешишь, мой юный друг? Посмотри на меня: я старая развалина, мне осталось совсем недолго (ты наверняка уже мысленно примеряешь на себя оплечье верховного жреца) — но и то я не спешу.

— Но почему, господин мой? — Человек с мольбой смотрел прямо в глаза старику. — Почему ты так равнодушен?! У нас появилась такая уникальная возможность вернуть величие нашему храму. Разве не ты должен быть первым, кто ратует за скорейшее строительство?

— Мне не зря дали имя Ждущий Слово. Я умею ждать, — Тлатольчи широко улыбнулся и хихикнул, радуясь своей шутке. — А зачем спешить? Тлакатль, ты ведь не хуже меня знаешь нашу историю. Что изменит храм, если нашего Бога в нем нет? Скажи мне честно, чего ты хочешь? Просто пускать пыль в глаза наивным мирянам или служить истинной мудрости? Приобщиться к божественной милости?

— Конечно, приобщиться, — потупил взор молодой жрец.

— Тогда и говорить не о чем. Нет никакой разницы между большой пирамидой с новым алтарем и нашим маленьким храмом со старым течкатлем. Они одинаково пусты без бога. Ты ведь знаешь, когда и почему это случилось?

— Знаю, благочинный. Пришли чололтеки…

— Э, парень! Кабы так всё было просто! Если бы всё можно было свалить на каких-то людей! Пришли злобные чололтеки, — старый жрец заговорил нарочито злобным, но карикатурным голосом. — В старого бога верить запретили, великую пирамиду по камушку разобрали, а оставшееся землей засыпали.

— Но ведь так и было…

— Так, да не совсем. Ни один народ на сможет уничтожить храм, когда в нем бог. В нем и в сердцах людских. Только Бога не стало.

— Я думал, что старый Бог стал Укрывшимся именно после того, как храм разрушили. А мы как раз и храним в груди… тлеющий огонек. Надо лишь обрести новую почву для этого семени — новый храм — и Бог вернется…

— Какие мысли у тебя интересные, Человек, — прищурился верховный жрец. — И многие ли еще из наших так думают? Думают, что люди первичнее Бога. А?