Теперь и у меня есть босс!
Шрифт:
– Потом}' что нечего! Поженились, детей нарожали, надо жить!
– Ну не всем так везёт на болезных мужей, некоторым и разводиться случается, - заметила Зоя Афанасьевна.
– И не отходи от темы, Артемида.
Шеф же неотрывно следил за Владимиром, попутно делая заметки. Пёс показался из будки, попробовал зарычать и снова скрылся. Не самый грозный сторож, да и привык, наверное, к постоянным визитерам и соседству кладбища. То только в передней части двора пряталось за шиферным забором, дальше проглядывало крестами из-за тонких, рассохшихся штакетин. Жутковатое здесь место, я бы не смогла в таком жить.
– А вчера пёс тоже лаял?
– Максим встретился
– Вчера молчал, и позавчера молчал. Тот, значиццо, выл, а этот, значиццо, молчал, паразит!
Глава 19, в которой я играю в следопыта
Пёс обиженно зарычал, а после и облаял всех прямо из будки. Никитишна шикнула на него, Максим засыпал ее вопросами, а я незаметно выскользнула за двор. Выключила там "Ангелину" и просто дошла до кладбища. Старое такое, заросшее. Часть могил уже давно скрылось под зарослями кустарников и высокой травы, другие же, ухоженные, выделялись островками пустоты. А ещё здесь были высокие деревья, тоже не жалевшие ни могил, ни надгробий. Они покрывали тенью почти всю площадь, отчего становилось жутковато.
Я осторожно стушила на территорию кладбища и пошла по подобию дорожки, петлявшей через лабиринт из кованых стальных ограждений, окрашенных и ржавых, незатейливых и таких, что впору выставлять в музее. Нечистоплотным людям здесь было чем поживиться, но я не заметила никаких следов вандалов. Кладбище казалось пустым и "нехоженым", кроме одной могилы, стоявшей чуть в стороне и почти впритык к забору Нитишны. Но в таких дремучих зарослях кустов, что кажется, будто находишься посреди леса. Захоронение относительно свежее, ещё и года, наверное, не прошло: земля не успела усесться, и вместо памятника стоял только аскетичный, "казённый" крест. Таблички с именем и датой не нашлось, зато повсюду' валялись обгорелые остатки фотографий, капли свечного воска, и земля на могиле будто разрыта кем-то.
Я потопталась немного, затем неспешно пошла по следу', который оставили неизвестные посетители. Где городской думает, что прошел тайком, человек, знакомый с лесом и деревней, заметит множество отпечатков: примятая трава, окурки, фантик от конфеты, сломанная ветка или пара нитей с одежды на остром шипе. Федор Аркадьевич раньше учил меня читать следы, обращать внимание на все, что выбивалось из привычной картины. Деду'шка же - бывший охотник, и тоже рассказывал немало. Я прилежно снимала на камеру смартфона все странности, чтобы показать шефу. С коляской сюда не проехать, а помощник частного детектива - это не только длинные ноги, вырез на блузке и способность сыграть Ангелину Шепетько!
Странно, что со стороны деревни проход к могиле был широким, утоптанным, а второй, ведущий к другому выходу' с кладбища - еле виднелся в траве и пролегал в стороне от других могил . Я пробралась по нему, здорово ужалив ноги крапивой, и чуть не оставив клок сарафана на одном из шипов. Но дорожка быстро закончилась и вывела меня буквально в поле, к груштовой дороге. С этой стороны кладбище и деревня прятались в небольшом лесу, не знаешь что есть - никогда не найдешь. Наверное, для таинственных визитеров дом Никитишны оказывался сюрпризом, как и лай ее кабыздоха.
Стоило только вытащить из сумки смартфон, чтобы сделать снимки и здесь, как раздался звонок от шефа.
– Брушьский, ты где?
– Давлю эросом на обитель таноса, сэр! За прошедшие двадцать минут мной соблазнены и перевоспитаны вурдалаки - шесть штук, некромант - одна
штука, и Темный властелин, тоже одна штука.– Какие штуки? Их в головах считать нужно!
– если вначале шеф сердился, то сейчас вроде как начал успокаиваться.
– Вы начальник, вам виднее. Разрешите продолжить нести эрос?
– Всю Бру'ню сюда неси, и поживее! Иначе поиграем с тобой в пийсят оттенков Болдина. И удовольствие получит только мой ремень. Слава, о чем ты вообще думала, когда сбежала неизвестно куд...
Дальше я отключилась и поспешила к шефу, в тысячный раз отругав неудобные босоножки. Все, хочу кеды и немедля!
Максим ждал меня возле входа на кладбище. Очень злой и с сигаретой в руках. Но не зажженной.
Как приятно, что магия воспоминаний о деде Степане работает даже в мое отсутствие. Я виновато улыбнулась и начала быстро рассказывать о находке, задабривать шефа фотографиями, и очень надеялась, что обаяние Ангелины Шепетько действует даже на секси-боссов.
Максим хмурился, вертел и увеличивал снимки, вздыхал, бросал на меня укоризненные взгляды, затем просто развернул коляску' и покатил к дому Никитишны.
Сама она, в компании бывшей учительницы и Джона уже ждала нас на лавочке перед домом.
– Кто там похоронен?
– шеф протянуч Зое Афанасьевне один из снимков.
– Евдокия Горская. Славная была женщина.
– Это точно Шиша!
– оживилась Никитишна.
– Она ж ведьмой была. Вот и поднимается из могилы и таскается за мной!
– Артемида, ты и Шишу допекла? Что за человек!
– всплеснула руками Зоя Афанасьевна.
– Она на Вовку порчу навела!
– Евдокия голос ни разу ни на кого не повысила. А колдовство и вурдалаки - вещи антинаучные, скрывающие под собой совокупность физических, биологических, а то и социальных процессов. И, боюсь, в алкоголизме Владимира виновата не Шиша.
Бывшая учительница проигнорировала последующую ругань Никитишны и повернулась к Максиму.
– Шиша называлась деревенской знахаркой, но работала на совесть: за сложные случаи не бралась, сразу отправляла людей в больницу, цены не задирала, ни с кем не ссорилась. Я не одобряла ее занятия, но и не осуждала: пенсия у нее - чистые слезы, а сил держать огород и хозяйство не было.
– А у кого они есть? У кого? У меня разве есть? А работаю!
– Никитишна подбоченилась и пошла на Зою Афанасьевну. Но та легко отмахнулась и продолжила:
– С похоронам Шиши вышло плохо: многие были против того, чтобы выделить ей место на кладбище, требовали закопать за оградой. В конце концов разрешили похоронить ее в самом углу, в кустах. Но крест уже выдергивали дважды, и табличку унесли почти сразу. Глупостей стали болтать много о Шише, будто та была какой-то могущественной черной ведьмой и умерла не своей смертью.
– Враньё, - отмахнулся Джон, - тихо Евдокия ушла, во сне. У нее давно сердце барахлило. И ни имущества, кроме дома-завалюхи, ни наследников. Вроде была какая-то троюродная внучка, которая изредка к Шише заезжала, но не знаю, вступила в права или нет.
– А у вас, Артемида Никитична, есть наследники?
– Максим на время отложил планшет и повернулся к женщине. Та насупилась, но потом сдулась, как шарик, и разом потеряла всю агрессивность.
– Внуки. На них в равных долях все подписано. Вовка уже пропал, не выползет. Пока я живу, тащу его, дальше - сопьется вконец. А невестка давно себе нового хахаля нашла. Нету же никого у меня, кроме внуков... И тем - разве наездишься из города? Учеба же, экзамены, лагерь летом. Я вот, чем могу, помогаю им.