Теперь и у меня есть босс!

–  Так вы у нее вместо завтра, обеда, ужина и полдника, а есть четырежды в день одно и тоже надоедает, - Максим назидательно поднял палец вверх и перебрался в коляску.
– Идём, Джон Константин, поможешь перебраться на табурет, мне всего-то ноги и руку вымыть. Оголяться перед тобой не собираюсь.

Глава 15, в которой я спасаю шефа

Вот так я осталась без посещения ванной с секси-боссом и его не менее секси-другом, то есть по полной провалила свою миссию деревенской девы-соблазнительницы, зато сберегла нервы. Хотя, если выбросить все имеющее в составе "секси", то я бы не отказалась понежиться в ванне с пеной. А не споро тереться мочалкой в летнем душе, переживая, что вода закончится раньше, чем смоется мыльная пена.

И неплохо бы сериал какой посмотреть, часов до двух ночи. Чтобы на большом экране, без страха за здоровье родичей, если те ненароком увидят пару кадров. Спиртное какое бы на язык капнуть, чисто попробовать, и тоже с умным видом обсуждать с однокурсницами, насколько горчит виски. Или не горчит, а они врут все? Во всем этом, в отличие от всхожести сортов картофеля и смываемости мыла, я глубокий теоретик. Вот такой вот недостаток практики и толкает обычно простых деревенских дев на путь соблазнения боссов. Правда, знакомые мои если кого так и ловили, то лет на двадцать старше, и с четким перечнем того, что, как и в какое время суток хотят получать от молодой любовницы.

Так что спасибо, но нежиться в ванне и хлебать "Белую лошадь" буду только на своей территории. И за свои деньги.

Пока Макс с Джоном вяло пикировались под шум воды, я прошлась по коридору. На стенах висело множество снимков. Почти на всех - Максим, Виктор-Локи и Жанна, неразлучная троица основателей "Джона Кноу". В самом углу, ближе к спальне, был их снимок с выпускного. Долговязый тощий Макс с красными пятнами угревой сыпи, похожая на шарик Жанна с бледными, редкими локонами и сутулый очкарик - Виктор. Немыслимый, невероятный контраст с тем, как трое выглядели на более поздних снимках, от такого поверишь и в сговор с дьяволом. Хотя чудес фитнеса и косметологии пока никто не отменял.

–  Макс, ну Макс, ну подкати к Никитишне!
– Константин толкал коляску и пытался уболтать шефа.

Он же добрался до кухни, распаковал одну из коробок и взял из нее щепоть обжаренных кусков теста, похожих на чак-чак.

–  Не смею вставать между вами. Попробуй, кстати, вкусно.

–  Я не ревнивый, - Джон тоже угостился. Я же нагло распаковала другую коробку и наткнулась на блюдо наггетсов.

–  И вурдалаки, Макс! У тебя же их ещё не было! Представь какой трофей на стену.

Пока он расписывал все прелести будущего дела, Максим взял ещё одну щепоть "чак-чака" и положил в рот. Затем резко затряс головой, попытался закричать и выплюнул все. Его веки, шея и щеки стремительно отекали, а дыхание стало шумным, тяжёлым. Точнее - только вдохи, выдохов почти не было. А в остатках сладостей, толком не разжеванных вяло шевелилась пчела.

Я пялилась на нее, на шефа, на Джона и не шевелилась. Не может такого быть. Только не со мной. Чтобы рядом задыхался человек, а в голове ни единой мысли.

–  Да ё..., - Константин выругался и резко пришел в движение, а вместе с ним и весь мир, включая мой застопорившийся мозг.

–  В скорую звони, срочно!

Максим начал потихоньку синеть, а лицо и шея отекали все сильнее. Джон же открыл один из шкафчиков и вытащил наружу большой контейнер, заменяющий аптечку, и снова выругался. Ни одного антигистаминного, даже в таблетках. Хотя если Макс аллергик, что-то должно быть обязательно. Я по одной перебирала упаковки ампул, пока не нашла гормоны, а после и шприцы.

Джон деловито общался со скорой, одновременно с этим открыл окно, разрезал горловин}' футболки шефа, будто та могла мешать дыханию, открыл ему рот и пинцетом вытащил пчелиное жало. Я же стукнула себя по лбу: ведь могла бы и сама догадаться это сделать. Максим же посинел ещё сильнее и дышал теперь совсем уж тяжело. Он мотал головой и показывал на стену, но расшифровать послание не получалось.

Так. Соберись, Бронислава. Это всего лишь пациент, а тебе нужно не угробить его и дождаться скорой. Которая уже совсем-совсем близко. Иначе и быть не может.

Я быстро рассчитала дозировку, набрала лекарство в шприцы и ввела их шефу. От страха тряслись руки, но как-то странно, будто изнутри. На координации движений оно не сказывалось, мог}' поспорить, что эти две инъекции стали лучшими инъекциями Брониславы Гориной. Идеальными настолько, что могли быть показаны на ГОСах, где заслуженно получили бы твердую "отлично".

В воображении постоянно раздавался звук поднимающегося лифта и звонок в дверь, а следом - бодрое приветствие от врачей со скорой, которые точно знают, как нужно вести себя с задыхающимся пациентом. Но лифт приезжал на другие этажи, звонок молчал, а Максиму вроде стало немного легче, даже отек уменьшился, и дыхание больше не путало. Чтобы занять время я измерила шефу давление, температуру и зачем-то пульс. Показатели подползали к границам нормы, оттого хотелось верить, что все обошлось, и скоро Максим снова будет улыбаться и сыпать сомнительными шуточками, а не смотреть перед собой и пытаться выровнять дыхание.

Время все тянулось и тянулось. Я успела ещё раз измерить давление шефу, а затем пульс. После чего так и осталась сидеть, держа его за руку. Макс сжал мою ладонь и кивнул, намекая, что в порядке. Ну да, конечно, так я и поверила.

К моменту', когда в дверь, наконец, позвонили, Джон успел выбросить всё содержимое коробок, часть продуктов и спиртного. В основном - открытые бутылки. Полетевшая в мусорный пакет "Белая лошадь" почти выдавила из меня слезу. Но, если вспомнить реакцию Константина на аптечку, в квартире мог побывать кто-то чужой и унести антигистаминные. А раз так, то логично и в еду подсыпать яд. Но убийца, если таковой был, не профессионал и готовится к преступлению так себе: другие лекарства первой помощи аллергику остались. Да и не мог злодей просчитать, что пчела укусит именно жертву. И то, что вообще укусит, а не попадет под удар свёрнутой газеты, к примеру.

Врач и фельдшер обступили Макса и расспрашивали о деталях произошедшего. Отвечал Джон, я же тихо сбежала в спальню и села возле окна. Теперь руки затряслись по-настоящему, и начал доходить весь ужас ситуации: рядом чуть не умер человек, а все, на что меня хватило - стоять и тупить.

Медики о чем-то спорили с Джоном, а на мой смартфон пришло сообщение.

"Бруня, отставить киснуть! Теперь, после официального спасения жизни, я просто обязан на тебе жениться или купить айфон."

"Я согласна, сэр! Завтра идём подавать заявление! Сегодня же предпочла бы мороженку и бургер! Снова хочу "Вкусно-о-о-у"! А не свадебное "Горько!". Или зерном за шиворот."

Ответ от него пришел тогда, когда врач с фельдшером уже ушли, прочитав напоследок лекцию о том, насколько Максим рискует, отказываясь от госпитализации. Но, кажется, у него есть причины боятся больниц больше, чем возможных осложнений.

"А ты же помнишь, что теперь босс уже не такой секси?"

"В мире нет справедливости и совершенства, сэр! Через пять лет, стоя перед книгой регистрации в ЗАГСе, я буду вспоминать, насколько вы секси на тех снимках из спортзала!"

Мы обменялись ещё несколькими сообщениями, пока Джон созванивался со слесарем по поводу замены замка и вполголоса ругался с Максимом. Потом темнокожий участковый отправился в магазин и вернулся оттуда с двумя пакетами еды, которую намеревался запихнуть в меня. Максим все равно пил только воду, и то, по паре глотков. А вот личинка валькирии, по всеобщему' мнению, нуждалась в откорме. Для более быстрого окукливания, наверное. Я пыталась отбиться, а то и вовсе сбежать с рабоче-нерабочего места, но все ещё отекший и бледный Максим пихну'л мне в руки огромную кружку' свежесваренного кофе, коробку пирожных и отправил в спальню, смотреть телевизор. А сам закрылся с Джоном на кухне. Был соблазн подслушать, но врождённая порядочность победила.

Так и заснула: с коробкой в руках и сомнениями в голове.

Глава 16, в которой много шокирующей

информации и шокируюих снимков

Проснулась уже ближе к четырем часам от запаха того же кофе со специями. Варил в этот раз Константин, он же вызвался проводить меня до дома, точнее - доехать вместе до одного из сел, которое и мне по пути, и от дома участкового не так далеко.

Честно говоря, я бы предпочла остаться с шефом: выглядел он неважно, но побоялась навязываться. Вроде бы он и милый, но кто знает, как поймет предложение заночевать вместе от молоденькой девушки. С другой стороны, как бы не понял, оно всяко интереснее прополки огорода, кормления живности и сбора яиц. Даже разборки с таинственной Никитишной или шопинг с Жанной интереснее обычных дел Брониславы Гориной. Вообще, не так просто придумать нечто более скучное и тягомотное, чем борьба за урожай, с урожаем и с родней за возможность не всегда бороться за урожай, а выделять время и для себя. Нет, бабушку с дедушкой я люблю, помогаю им во всем, но хочется верить, что уход за живностью и огородом - не предел моих возможностей. А то я и так подвела всех, когда не поступила на фельдшерское отделение, чтобы сделать ошеломляющую карьеру на ФАПе в нашей деревне. Но здесь вмешалось ЕГЭ, и мой, почти патологический страх этих трёх букв. А после девяти классов можно учиться только на акушерку или медсестру.