Теперь я Волан-де-Морт?
Шрифт:
Альбус был не против магии. Но он бы хотел, чтобы душа любого мага оставалась с магом, чтобы жизнь не прекращалась со смертью тела, чтобы маги не превращались в животных, которые умирают окончательно со смертью тела, при этом, словно в насмешку над реальностью, считали магглов, у которых душа намного прочнее связана с телом, низшими тварями.
— Вам пришлось бы приложить изрядные усилия, Том, чтобы найти в Хогвартсе книгу, содержащую подробные сведения о крестражах. Это материя очень Темная, Темная по-настоящему, — сказал Слизнорт.
Да, работа с душой — Тёмная во всех смыслах этого слова. На фоне
— Но вам-то, разумеется, известно о них все, сэр? Такой волшебник, как вы… Простите, возможно, вы не имеете права говорить об этом. Просто я понимаю, что если кто и способен о них рассказать, так это вы… Вот и решился спросить…
Альбус бы на такое не купился. Как говорит Грюм, «если Вам лижут задницу, не радуйтесь — это смазка».
Но лесть Тому удавалась неплохо. Колебания, небрежный тон, в меру лести и ни единого перебора, ни в чем. Альбус обладал определенным опытом выпытывания с помощью лести сведений у тех, кто не желал ими делиться, а потому не мог не признать в увиденном работу настоящего мастера — и это в шестнадцать лет! И готов был с уверенностью сказать, что в этой информации Реддл нуждается очень и очень, не исключено, что к разговору со Слизнортом он готовился не одну неделю. Интересно, попытался сделать крестраж и не получилось? Или попытался сделать второй крестраж и не получилось?
— Ну что ж, — произнес Слизнорт, не глядя на Тома, но поигрывая ленточкой, украшавшей крышку коробки с засахаренными ананасами, — разумеется, если я предоставлю вам сведения общего характера — просто ради истолкования этого термина, — вреда никому не будет.
— Словом «крестраж» обозначается материальный объект, в который человек прячет часть своей души.
— Но я не совсем понимаю, как это можно сделать, сэр, — сказал Реддл. Своим голосом он управлял очень умело, но Альбус понял, что Реддл волнуется.
А вот я понимаю, как это делается. И было бы лучше, если бы священники были правы и душа была бы неделима. На какой-то миг Альбус понял религиозных фанатиков — может быть правда магия не дар, а проклятие?
— Ну, видите ли, вы раскалываете свою душу, — сказал Слизнорт, — и прячете часть ее в объект, находящийся вне вашего тела. После этого, если на тело кто-либо нападет или даже уничтожит его, вы все равно умереть не можете, поскольку часть вашей души остается привязанной к земле, неповрежденной. Правда, существовать в подобной форме… Слизнорт поморщился.
Альбус вспомнил крики превращенного в дерево Горация. Вероятно, в виде дерева ты всё же страдал сильнее. Но в одном я могу тебя утешить — это было недолго.
— Немногие согласились бы на это, Том, очень немногие. Смерть могла бы казаться куда более предпочтительной.
Да, Геллерту хватило ума с этим не связываться даже в 1945 году, когда уже любому было понятно, чем всё для него кончится.
Но Альбус переоценил Реддла. Владевшая Томом жажда узнать как можно больше была теперь видна невооруженным глазом; на лице его появилось выражение алчности, он уже не мог скрывать свое вожделение.
— Но как же раскалывается душа?
— Что ж, — ответил, поежившись, Слизнорт, — вы должны понимать, что душа мыслится как нечто неповрежденное, целостное. Расколоть ее — значит совершить противное
природе насилие.Не совсем. Надо набрать определённое количество эрегху. Индивидуальное для каждого. Она будет как взрывчатка. Потом нужно сфокусировать эрегху через внешнюю призму, как искра, лучше всего подойдёт ритуал с человеческим жертвоприношением. Хотя, если эрегху очень много, то возможно хватит и простого убийства.
— Но как его совершить? — Спросил Том.
— Посредством злого деяния, высшего деяния зла. Убийства. Убийство разрывает душу. Волшебник, задумавший создать крестраж, использует это увечье к собственной выгоде: он заключает оторванную часть души… — говорил Гораций.
— Заключает? Как?
— Для этого существует заклинание, только не спрашивайте меня о нем, я его не знаю! — ответил Слизнорт, встряхивая головой, точно старый слон, которого одолели москиты.
Врёшь. Знаешь, ты сам спрашивал меня про эту книгу. Хотя за ложь я тебя не виню.
— Разве я похож на человека, который опробовал его? На убийцу?
— Нет, сэр, разумеется, нет, — поспешно сказал Реддл. — Простите, я не хотел вас обидеть.
— Что вы, что вы, какие обиды, — хмуро откликнулся Слизнорт.
Интересно, Слизнорт побоялся сказать лишнего или побоялся наказания?
— Интерес к подобным вещам естественен… Для волшебников определенного калибра эта сторона магии всегда была притягательной.
Бессмертие… Как много в этом слове… Для слишком умных или слишком глупых. Когда-то Альбус спросил у Фламеля, почему тот не делится с людьми своим творением? Тот ответил: «Зачем человеку тысячи лет, если он никак не может использовать даже один век?»
— Да, сэр, — сказал Реддл. — Я, правда, одного не понимаю… Мне просто любопытно, много ли проку от одного-единственного крестража?
Альбус вернулся к реальности и приготовился слушать. Сколько ты хочешь крестражей, Том? 13? 666? 1926, как год твоего рождения?
— Не лучше ли, чтобы обрести побольше силы, разделить душу на несколько частей? Ну, например, разве семь — не самое могучее магическое число и разве семь… — начал Том, но его прервали.
Семь? Банально. Три измерения пространства плюс четыре стороны света, не зря ты ходил на нумерологию.
— Клянусь бородой Мерлина, Том! — возопил Слизнорт. — Семь! Неужели мысль об убийстве даже одного человека и без того недостаточно дурна? Да и в любом случае… разделить душу надвое — уже плохо, но разорвать ее на семь кусков!
Теперь Слизнорт выглядел совсем растревоженным, он смотрел на Реддла так, словно никогда прежде его не видел, и Альбус понимал — Слизнорт сожалеет о том, что вообще ввязался в этот разговор и понимает, что Том не просто так это спросил. И что прежнего доверия к Тому у него уже никогда не будет.
— Разумеется, — пробормотал он, — наша беседа всего лишь гипотетична, не правда ли? Чисто научное…
— Да, сэр, конечно, — поспешно ответил Реддл.
— И все-таки, Том, сохраните сказанное мной в тайне, ну то есть тему нашего разговора. То, что мы поболтали немного о крестражах, вряд ли кому понравится.
Он даже знает кому… Не говоря про Отдел Тайн…
— Понимаете, в Хогвартсе эта тема под запретом. Особенно лютует на сей счет Дамблдор, — продолжил Гораций.
Видимо, недостаточно лютую…