Теперь я Волан-де-Морт?
Шрифт:
Воспоминания Альбуса. 1945 год.
— Нет и ещё раз нет. У меня нет ни малейшего желания сражаться с Грин-де-Вальдом, — в сотый раз повторил Фламель.
— Но люди гибнут, — начал Альбус.
— Люди всегда гибнут. По нескольку особей в секунду. Просто от старости, — сказал Фламель. — А насчёт людей… Я их не узнаю. Они изменились, не только культурно, но физически. Средний рост стал выше, мимика другая. И если бы я хотел вмешаться — надо было вмешаться много раньше, когда хотели раздать землю крестьянам. Естественно, не на стороне крестьян. Это для тебя сословное деление — дикость, а для меня — способ выживания. Как обеспечить лояльность в армии, ведь все перебегут? Брать в армию тех, кто обладает недвижимым имуществом
— Ты маг высочайшего уровня, ты можешь его победить…
— Очень сомневаюсь. Грин-де-Вальд намного сильнее меня, у него Бузинная Палочка, да ещё и лезть на его территорию…
— Так я не предлагаю тебе идти туда одному! Мы пойдём вместе! Я уже достаточно подготовился! Мои големы займут его охрану и отвлекут его, я ненадолго его задержу, а ты его нейтрализуешь… — начал излагать план Альбус.
— Сколько я должен тебе говорить, Альбус? Нет. Меня не интересуют войны людей. Я обладаю огромными знаниями, но шальная Авада убьёт меня так же, как и обычного маггла. Более того, если ты не понимаешь очевидного, я скажу тебе прямым текстом: пацифизм и долгая жизнь — это сочетание не для воина. Мой метод решения проблем другой: ждёшь лет пятьдесят, и всё само собой рассасывается.
— Но ведь «Чёрную Смерть» ты остановил!
— Там совсем другое. Я просто убрал за своими учениками. И никого лично я из своих учеников не убивал.
— Николас! Но ведь Франция оккупирована! Неужели ты не хочешь помочь?
— Кто-нибудь другой бы тебе ответил, что Франция уже почти освобождена. Или что Геллерт не первый Тёмный Лорд и не первый хозяин Бузинной Палочки. И не последний. Но я отвечу по-другому: я родился до изобретения патриотизма. В моё время Франция была весьма условна: были Бургундия, Прованс, Нормандия, и они с радостью воевали друг с другом. Более того, тогда люди служили феодалу, и присоединение государства через династический брак было обычным делом. Ты даже не представляешь, какой для меня дикостью кажется государство-территория, а не государство-человек. Я был должен что-то некоторым людям, но они все умерли, и свои долги я им отдал. Нынешним людям я не должен абсолютно ничего, они вольны жить и умирать, как хотят. А Грин-де-Вальд… Сумасброды всегда творят сумасбродства, это такой же факт, как восход Солнца на востоке. А насчёт проблем Франции и оккупации… Если ты меня вдруг убедишь, я вынужден буду напасть на Англию, чтобы отомстить за оккупацию в столетней войне.
— Николас! Когда это было!
— Я лично участвовал в этой войне. Терял друзей. И для меня она намного более реальна, чем современность.
— Я всё понял, — ответил Альбус. — Тянуть бессмысленно, я зря всё это время пытался тебя убедить идти со мной. Я пойду один.
— Умрёшь ведь! — сказал Фламель.
Но Альбус уже шёл к выходу.
— Постой! Подожди, я тебе заверну кое-что с собой. То, что обычно берегу для себя. Если вдруг выживешь — сразу после победы иди ко мне, я буду тебя от интоксикации лечить.
— Спасибо, — сказал Альбус, забирая зелья.
POV Николаса Фламеля. Современность.
Фламель считал, что он разбирается в Тёмной Магии. Обычная Тёмная Магия действует на энергетику объекта, разрушая её. И уже это разрушение вызывает гибель тела или его части.
Если использовалась достаточно высокоуровневая Тёмная Магия, то рану невозможно залечить.
Можно сделать рану, нанесённую Тёмной Магией, источником проблем — тогда она будет высасывать силы или жизнь. Качественная ампутация в этом случае должна помочь.
Но тут явно нечто другое… А ломать проще, чем строить!
Николас вспомнил одно из самых изящных заклятий — Авада Кедавра. Оно не наносит урона телу или энергетике, оно просто отделяет душу цели от тела, что
и приводит к смерти. Но это заклятие нельзя наложить на предмет.Существуют похожие на Аваду, более могущественные, но намного более медленные и стационарные проклятия. Тут явно работа модифицированного «Поцелуя Смерти».
При контакте с Альбусом проклятие сработало. Оно нарушило связь души с телом, но Альбусу удалось ненадолго ограничить область воздействия пальцем.
Проклятие будет постепенно распространяться по телу, а восстановить связь души с телом ему не по силам. Если бы было повреждено тело — ерунда, если бы была повреждена энергетика — можно было попробовать вылечить или гарантированно не допустить дальнейшего распространения проклятия. Самый простой способ — собрать с нуля новое, неповреждённое тело и переселить туда душу, хотя с колдовством в новом теле будут по крайней мере по началу проблемы.
А вот починить связь души с телом для человека, что попал под отсроченную Аваду… Нет, не получится. Переместить в новое тело тоже не получится: проклятие не успокоится, пока не вытолкнет душу из мира живых, а оттуда он никого не вытащит, тут игры с клинической смертью не подойдут.
Строго говоря, решение существует: крестраж. Это либо изменит душу до неузнаваемости, либо после срабатывания проклятия крестраж послужит маяком назад, а проклятие одноразовое. Но Николас по-настоящему не любил две вещи: крестражи и любительские подделки под Философский камень, которые собирают жизненную энергию с жертв. Так что надо работать без этого.
Поместить Альбуса в иной временной поток? Могло бы сработать, если бы рана была сколь угодно сложная, но телесная, но это не тот случай.
Вероятно, придётся просто стараться максимально ограничить область поражения и замедлить расползание проклятия по телу. Сколько-то времени Альбусу это даст, но сколько?
Через полдня состояние Альбуса стабилизировалось. Николас позволил себе, не отвлекаясь от работы, немного вспомнить свою жизнь.
Фламель родился в обычной чистокровной семье в 1330 году в окрестностях Понтуаза. Почти сразу же он обнаружил в себе невиданную склонность к зельям.
Ему не нравился мир, в котором он жил. Мир, где сила мага зависит не от его дел, а просто определяется изначально. Нет, есть множество способов стать сильнее. Но либо сойдёшь с ума, либо выживаемость процентов двадцать, а эффект временный, либо потеряешь человеческий облик. Самый простой способ жить вечно и расти в силах — стать вампиром. Но у вампиров очень однобокая магия, даже аппарировать те не могут…
Мир ему не нравился. Изменить его слишком сложно, если вообще возможно. И он решил убежать в другой мир. Если демонологи вызывают животных из другого мира, почему бы ему не отправить себя в другой, более интересный? Но прыгать в никуда, в мир без материи, но с агрессивными обитателями — глупо. Нужно найти подходящий. А перебор — вызвать демона, послать его в другой мир, расспросить, проверить подлинность — это может занять тысячелетия. Так он нашёл способ осуществления своей мечты: жить вечно. Крестражи ему не подходили — зачем жить безумцем? И он решил найти свой способ.
Уже тогда он сильно отличался от чистокровных магов: он не испытывал презрения к магглам, именно поэтому он не стал работать над массовыми жертвоприношениями, хотя это казалось самым простым решением. Он стал жить двойной жизнью — жизнью маггла и жизнью волшебника одновременно. Для этого он переехал в Париж и притворялся общественным писарем под всеобщий смех магического мира. На самом деле, вдали от семьи и алчных взглядов других магов, он начал мастерить Философский камень. Точнее, шедевр магии крови, своей собственной крови… Общество магглов было идеальным прикрытием — Фламель старился из-за регулярного использования хроноворота и выглядел, как маггл, а всем остальным говорил, что это маскировка. Тогда он понял смысл пословицы: «Будешь много знать — скоро состаришься». И с тех пор он не любит хроновороты…