Тепла хватит на всех

— И… в какой же мы идём? — спросил я.

— А ты бы в какой хотел? — вдруг спросила она, понизив голос.

Я растерялся. Но признаюсь: пульс подскочил. От одного намёка на возможную близость.

— Да шучу я, — рассмеялась она. — Идём в тот, который совмещён с моими апартаментами. Он самый защищённый.

— Слушай. У меня ещё вопрос есть. Насчёт трийанского пения, — сказал я, чтобы вернуть разговор в рабочее русло.

Лаймиэ неожиданно сбилась с шага и огляделась, словно хотела убедиться, что рядом нет никого, кто мог бы нас подслушать.

— Спрашивай, — ответила она.

— Проводились ли какие-то исследования насчёт того, какое оно имеет значение? — спросил я. — Мне просто показалось, что сама песня может нести какую-то информацию. Да, там нет слов на трийанском — в том виде, в котором мы его знаем, но…

Девушка остановилась, глядя на меня расширенными от ужаса глазами. Она учащённо дышала.

«Блин, вот зачем ты на рожон лезешь?» — возмущённо заметил Вася.

«Ты что, не понял? Мы нащупали что-то. Вспомни моё полётное задание!» — парировал я.

Я видел, что ей стоило определённых усилий взять себя в руки. Но она справилась.

— Нет, — ответила она сухо. — Не проводились. По очевидным причинам.

— По каким? — спросил я.

Долгая пауза.

— Это неприлично.

— Ясно, — ответил я.

Лаймиэ улыбнулась, как мне показалось, с благодарностью. И мы пошли дальше.

Дорожка вела вдоль охраняемого периметра. Мы прошли контрольный пункт и оказались на общей территории. Потом свернули налево — туда, где на границе владений хозяина «Зелёной Звезды» протекала река.

Её резиденцией оказался небольшой на вид домик из серого бетона, построенный таким образом, что казался «вмонтированным» в крутой обрывистый берег.

Оказавшись внутри, я понял, что лишь снаружи дом выглядел скромно: в нём было несколько подземных этажей, которые одним торцом выходили на обрыв. Тут имелись открытые стеклянные веранды, залы с панорамными окнами и наверняка много чего ещё, что я увидеть не успел.

Мы сразу прошли в рабочий кабинет. Он представлял собой настоящий укреплённый бункер глубоко под землёй, с толстенными бетонными стенами и автономной системой вентиляции, которая наверняка была связана на поверхности с несколькими скрытыми резервными воздухозаборниками.

Кроме рабочего стола с терминалами телефонной и телетайпной связи, тут стояли многочисленные шкафы со свёртками архивных документов.

Дождавшись, пока за нами заблокируется дверь, Лаймиэ подошла к одному из шкафов. Достала блок со свёртками и поставила его на столе.

— Вот, — сказала она. — Свидетельские показания в основном. И данные экспертиз по последним трём инцидентами. Для начала хватит.

— Спасибо, — сказал я, усаживаясь за стол и приготовившись работать.

— О, кстати! — добавила она, доставая ещё один свёрток из другого шкафа. — Здесь про тебя. Интересно посмотреть?

— Спрашиваешь! — улыбнулся я.

В свёртке, который «про меня» оказалась подборка материалов, включая объективку, фотографии, сделанные наружкой и отчёты агентуры. Фотографии были среднего качества, чёрно-белые. Человек на них действительно оказался на меня похож — но то была эдакая бородатая, гипермаскулино-раскачанная версия меня.

«Неужели я таким же стану в этой гравитации?» — тоскливо подумал я.

«Ты уже становишься, — заверил меня Вася. — Так что привыкай».

До секвентирования ДНК на Нарайе ещё не дошли, но дактилоскопические данные в деле были — правда, не полные. И это меня немного удивило.

— Смотришь на пальчики? — спросила Лаймиэ, наблюдая за тем, как я раскручиваю свёрток.

— Да.

— Мы сначала были с толку сбиты, признаюсь. Лишь недавно узнали про эту технологию. Высший пилотаж, конечно. Собираемся у нас среди оперативников внедрить в обязательном порядке.

Я не стал уточнять, какую именно технологию она имела ввиду.

— Мне нравятся мужики со стержнем, — вдруг заявила она, усаживаясь рядом.

— В смысле? — переспросил я, пытаясь угадать, к чему бы это она.

— Я про то, что ты пережил, — продолжала она. — Ты быстро восстанавливаешь форму. А ещё… знаю, это ужасно звучит, но на тебя это повлияло положительно. Теперь ты выглядишь значительно моложе!

Её щёки чуть подёрнулись румянцем. Она глядела на меня своими зелёными глазищами, будто пытаясь загипнотизировать. Я же, скосив взгляд, посмотрел на объективку. Нашёл дату рождения похожего на меня мужика, провёл в уме необходимые вычисления. Ему было тридцать восемь земных лет!

— Мне нравятся молодые парни, — сказала Эалин.

Это был уже не намёк. Это был почти откровенный призыв!

Мне резко стало жарковато. Всё-таки несколько месяцев без женского внимания, если не считать ту интрижку с проводницей… в памяти на миг возникло лицо Эалин. Её фигура в белом купальнике. На сердце легла тень лёгкой тоски от не случившегося. Да, она хороша, волнительна, благородна и желанна. Будущий первый космонавт своего мира… как символ недосягаемой мечты.

А Лаймиэ — вот она, рядом, во плоти! От её запаха голова кругом идёт и в груди всё переворачивается. Рыжая воительница с бездонными глазами.

«К чёрту всё! — подумал я, подаваясь вперёд. — Я же просто мужик!»

Когда последний барьер между нами пал, Лаймиэ не стала охать и закрывать рот. Напротив — она широко улыбнулась, не скрывая радость от увиденного.

Доктор

Когда сам глава службы безопасности, Ринэл, встретил меня возле жилого корпуса я не ожидал никакого подвоха. Он улыбнулся мне и сказал:

— Я обещал лучшего доктора, который занимается вопросами восстановления здоровья, помнишь?

— Помню, — кивнул я. — Спасибо!

В этот момент с боковой дорожки к нам подошёл крупный трийан. Он поглядел на меня своими жёлтыми буркалами сверху вниз и открыл пасть, усеянную острыми коническими зубами. Я внутренне напрягся и лишь через секунду сообразил, что это должно было означать аналог человеческой улыбки.

— Познакомься — это доктор Уилссблаувгрх, — представил его Ринэл. — Один из лучших физиологов в мире! Надеюсь, я правильно произнёс ваше имя?

При обращении к трийану он использовал уважительную форму — её можно передать как аналог местоимения «Вы» на русском.