Теплица (сборник)
Шрифт:
– Вы развлекали аудиторию за мой счет.
– Ни в коем случае, сэр. Я просто спал.
– Спал?! То есть вы хотите сказать, что спали, пока говорил я?!
– Я измотан до чертиков, сэр. Этот курс так и напичкан беготней.
– Чем вы занимались до Революции?
– Я художник, сэр. Делал группажи и тому подобное.
– А… Так как вас зовут?
– Буш, сэр.
– Это я знаю. Ваше полное имя.
– Эдвард Буш.
– Ну, тогда я видел ваши работы.
– Стерхоуп, казалось, слегка смягчился.
– Я сам был архитектором до того, как нужда в архитектуре отпала. Право слово, я восхищался некоторыми из
– Да, я давно этим занимаюсь.
– О Господи, а здесь-то вы почему? Ведь вы - поверенный самого Уинлока!
– Как раз поэтому я и здесь, вероятно…
– Да… правда. Я и забыл. Что вы там себе думаете о конфликте Силверстона и Уинлока? Разве не кажется вам, что многие идеи Силверстона очень здравы, хотя и необычны?
– Я не знаю, сэр. Не знаю. Стенхоуп улыбнулся:
– Здесь больше никого нет; со мной вы можете быть откровенны. Ведь правда, не дело это - ну то, что Режим преследует Силверстона? Как вы думаете?
– Я уже говорил вам, сэр: вы составили весьма основательный курс. Я не могу думать больше. И своих суждений у меня не осталось.
– Но у вас, у художника, в таком деле должны быть весьма определенные суждения!
– Нет, никак нет, сэр! Волдыри на руках и мозоли на ногах, и никаких суждений.
Стенхоуп рывком встал:
– Вы свободны, Буш. И учтите: еще раз замечу, что вы спите на моих лекциях, - разделаю под орех!
Буш зашагал прочь с каменным лицом. Но только он вышел за порог, как это выражение сменилось злорадным и самодовольным. Нет, шалишь: голыми руками меня взять не так-то просто!
Однако мысль о том, что Режим преследует Силверстона, все не шла у него из головы. Это было действительно похоже на правду. Зачем только, интересно, им понадобилось его суждение об этом?
Прошло еще две недели, прежде чем он получил ответ на свой вопрос. И эти недели, как и предыдущие дни, были заполнены бессмысленной стрельбой, беготней и козырянием. Но наконец взвод впитал последний поток словоблудия на последней лекции, поразил последнюю мишень, пырнул ножом последнее соломенное чучело, пробежал последнюю милю. Они бодро промаршировали заключительные испытания, за которыми последовали личные собеседования с каждым. Так и Буш вскоре очутился в лекционном бараке, с глазу на глаз с лысым, как бильярдный шар, капитаном Хауэсом и капитаном Стенхоупом.
– Присядьте, - начал Стенхоуп.
– Мы немного поспрашиваем вас - проверим ваши знания, а заодно и быстроту реакции. Итак, что неверно в утверждении:
Мир первозданный, тьмой окутан, был скован вечной ночи сном. Сказал Господь: «Да будет Ньютон!» - и осветилось все кругом.
– Это точная цитата - из кого?
– из Поупа, наверное. Да, так. Но утверждение неверно целиком: Бога нет, а Ньютон осветил куда меньше, чем вообразило его поколение.
– Что вы думаете о противостоянии Уинлок - Силверстон?
– Я ничего не думаю, сэр. Я не знаю.
– Что неверно во фразе: «Власти продолжают несправедливые гонения Силверстона»?
– «Гонения на».
– А еще?
– Стенхоуп насупился.
– Еще? Не понимаю.
–
Быть такого не может!– Что за власти, сэр, что за Силверстон? Я ничего не понимаю.
– Вопрос следующий… - И они погнали Буша по лабиринтам подобной чепухи, чередуясь с вопросами. Но и у этой трагикомедии оказался какой-никакой конец.
Капитан Хауэс прокашлялся и произнес:
– Курсант Буш, мы рады сообщить, что вы успешно прошли испытания. Ваш результат - восемьдесят девять очков из ста, и вы, как нам кажется, идеально подходите для Странствий Духа. Мы надеемся заслать вас в прошлое с особым поручением в ближайшие дни.
– Что за поручение? Хауэс натянуто рассмеялся:
– Хватит с вас на сегодня. Ваше обучение окончено. Расслабьтесь, отдохните! Капитан Стенхоуп и я объясним вам все завтра утром. Так что до половины десятого утра вы свободны - радуйтесь и празднуйте!
Он выудил из-под кафедры бутыль и торжественно вручил ее Бушу.
Когда оба наставника ушли, Буш с некоторым любопытством оглядел бутылку. Броская наклейка гласила: «Черный Тушкан Особый: Настоящий Индийский
Виски. Изготовлено в Мадрасе по Запретному Рецепту». Буш открутил металлическую пробку, осторожно потянул ноздрями воздух, и его бросило в дрожь. Спрятав бутыль под форменной тужуркой, он понес ее в жилой барак.
Бравые Вояки уже вовсю кутили, опрокидывая в глотки кружки мутной мерзости. Буша встретил громогласный хор приветствий и тостов. Все они были уже зачислены бойцами новой, наспех испеченной Полиции Прошлого; всем положен был недельный отпуск - его они, по всем приметам, намеревались в прямом смысле ухнуть в бутылку.
Буш презентовал им «Тушкана по Запретному Рецепту». Усевшись с ними на пол, он приметил тут же сержанта Прунделя, чьим самым деликатным обращением к ним было - «грязное стадо верблюдов». Сейчас тот же Прундель, паря в облаке винных паров, обрушил ручищу Бушу на плечо.
– Парни! Вы - мой лучший взвод! Куда ш мне без вас? Завтра - опять к-куча вонючих новобранцев… шмо-кать им носы, и все такое… Вы - мои товариш-ши, настояш-шие дрруз-зя!
Буш потихоньку плеснул «Тушкана» в его кружку.
– Буш! Ты - мой луч-чий друг!
– возгласил Прундель в очередной раз - и тут же грянули оркестр и хор какофонической музыки: гремели и бряцали кружками, ложками, жестяными банками, а также свистели, вопили и горланили песни (каждый - свою). Буш сам не заметил, как глотнул «Тушкана»-- и в тот же момент был пьян, как сапожник.
А через час весь барак сковало холодное оцепенение. Прундель вывалился в черный проем двери и исчез в ночи. На полу и на нарах, в причудливых позах застыли бражники; кое-кто оглушительно храпел. Только одинокий силуэт маячил в дальнем углу; человек этот полустоял, опершись на стену, и в руке его каким-то чудом держалась бутылка. Он гнусавил, запинаясь, разудалую песню:
…Он поймал того малька, Дал под зад ему пинка…
Скоро в бараке воцарилась тьма и тишь. Буш лежал на нарах, уставившись в потолок. Он понимал, что не спит, но ледяной ужас уже оцепенил его; и в этом состоянии смутно различалось что-то знакомое.
Рядом послышались голоса, а затем показались четверо в белом. Они окружили его постель, и кто-то из них произнес:
– Он все равно не понимает ни слова из того, что ты говоришь. Он воображает, будто находится совсем в другом месте, может, и в ином времени. Ну разве он не законченный тип кровосмесителя?