Тепличный цветок
Шрифт:
Я выхожу из душа мотеля, погревшись в теплой воде, перед тем как наше путешествие перейдет в стадию похода. С настоящими палатками, костром и всем, от чего мое сердце трепещет в волнительном предвкушении. Пока натягиваю на себя футболку с надписью "Это не Париж", я поднимаю взгляд и натыкаюсь на экран телевизора. Моя улыбка угасает, а все тело немеет.
На экране показывают Сару Хейл.
Маму Рика.
Новостной блок транслирует отрывок из 60-ти минутного интервью, которое вышло в эфир прошлой
– То, что я сделала, не было злостной атакой на семью Кэллоуэй.
– Но вы продали информацию о сексуальной зависимости Лили Кэллоуэй в прессу, разве не так?
– Да, но я не пыталась ранить эту девочку. Я просто устала скрывать истину. Вы должны понять, что я провела годы, скрывая измену Джонаната Хейла. Единственный способ разоблачить Джонатана - направить в его сторону прожекторы внимания СМИ. Я видела лишь один путь к достижению этой цели и прошу прощения за причиненную мною Лили эмоциональную травму. Но она была связана с Лореном, его сыном. Она была втянута в очень сложный семейный спор.
– Вы говорите так, словно она была пушечным мясом.
– Опять же, я прошу прощения, если вам так показалось, - Сара выдерживает паузу и смотрит на свои руки с каким-то торжественным видом, но ее глаза полны уверенности, твердости, которая борется с нежностью.
– Как мать, я ежедневно разрывалась надвое. Мне пришлось скрыть моего настоящего сына, я была вынуждена делать вид, что Лорен мой ребенок. Я просто хотела быть свободной от Джонатана и хотела, чтобы мой сын тоже стал от него свободен.
– Но разве вас реально к этому принуждали?
– спрашивает репортер.
– Вы подписали соглашение о разводе. Вы знали, на что соглашались.
– В то время я была матерью-одиночкой, молодой и неопытной. Я была напугана и сделала то, что как думала, было лучше для моего сына.
– Рика.
– Да, Рика.
Кто-то появляется в открытом дверном проеме между смежными номерами отеля. Я оглядываюсь.
Рик. Его глаза заволокла тьма, а взгляд нацелен на телевизор, словно парень наблюдает за маленьким кусочком экрана. Его волосы влажные после принятия душа в соседней ванной. После предупреждения Коннора прошлой ночью, он вернулся в их номер. И я даже не заставила его проверить замки до того как он ушел. Я пытаюсь изо всех сил преодолеть свой страх.
Должно быть, скоро нам уже пора снова в дорогу, и уверена, Рик пришел проверить, как я тут, но его внимание привлёк телевизор.
Сара выпрямляется в своем кресле.
– Я осознаю сейчас, что этим соглашением о разводе я лишь ранила его.
Рик проводит рукой по своим мокрым волосам и проходит в глубь моего номера, его взгляд опускается на пол, когда он ищет пульт дистанционного управления.
– Ты не хочешь послушать, что она скажет?
– спрашиваю я у него, запихивая расческу в свою косметичку.
– Это чертова уловка СМИ, с помощью которой мама хочет выглядеть лучше.
– Как ты можешь быть так уверен?
– спрашиваю я.
Рик поворачивается ко мне лицом. Я совсем не напугана его выражением лица и не думаю, что он хочет меня испугать. Но в его глазах пылает злость,
настолько глубокая, что на это сложно смотреть.– Она говорит так, словно отрепетировала свои ответы. Все ее слова звучат как формальность.
Я хмурюсь.
– Правда? Моя мама говорит точно так же.
– А моя нет. Она эмоциональна. Если бы она не притворялась, то скорее всего орала бы или плакала. Она бы не сковывала все это в себе, не сидела бы с каменным выражением лица, - он указывает на телевизор.
– Единственный раз, когда я видел ее такой, так это когда она пыталась впечатлить своих богатых гребаных друзей.
Это самый откровенный наш с Риком разговор о его маме. Я наблюдаю, как он продолжает искать пульт дистанционного управления, однако при этом его взгляд не так внимателен как прежде, а мысли витают где-то далеко.
– Ты скучаешь по ней?
– спрашиваю я.
Он хватает одну из моих рубашек и бросает ее мне.
– Иногда, но это на фиг не важно, Дэйз.
Я засовываю рубашку в боковой карман сумки.
– Но она твоя мама...
– я не могу представить, что никогда снова не смогу поговорить со своей матерью. Даже если наши разговоры будут вызывать во мне желание сбежать от нее, все равно, сбежать навсегда - звучит слишком болезненно.
Он качает головой.
– Я не могу жить в твоем хреновом оптимистичном мире, где все добрые и святые. Я повидал стольких плохих людей, что не могу уже верить в существование такого же большого количества хороших ребят.
– Однако, она может изменить...
– начинаю я, пытаясь хоть как-то ему помочь. Я бы хотела забрать его проблемы, а не усложнять их, даже притом, что я не могу этого сделать. Больно чувствовать отсутствие контроля над этой областью его жизни.
– Что она может изменить, Дэйз?
– он пожимает плечами.
– Она разрушила жизнь Лили, - говорит он невозмутимо, но в его глазах виден мрак.
– Она угробила твою жизнь и жизнь Роуз. А еще разбила мое долбаное сердце. Все на хуй кончено.
Я сглатываю, застрявший ком в горле.
– Она не разрушала мою жизнь, - говорю я нежно.
Рик сердито смотрит на меня в ответ.
– Даже, блин, не начинай, - потому что он видел, как я кричу по ночам, видел, как я превращаюсь в напуганную до смерти девочку. И катализатором всего этого стала Сара Хейл.
– Я бы не расстроилась, если бы ты попытался наладить с ней отношения, - добавляю я.
– Мне просто нужно, чтобы ты знал это.
Он сдается в своих поисках пульта и идет ко мне, его ладони касаются моих щек.
– Спасибо, - говорит Рик, кивая.
– Но это ничего не изменит.
Я киваю в ответ, не зная, что еще могу сказать. Мое горло сжимается.
И от моего молчания черты его лица становятся мрачными, а брови хмурятся.
– Я просто не могу ее забыть, - говорит он.
– По какой-то долбаной причине, кажется, что если я открою для нее свои объятия, то это будет скорее проявление слабости, чем силы.
– Даже при том, что ты по ней скучаешь?
Он кивает.
– Ага. Даже при том, что скучаю. Вот такие дела, - он целует меня в лоб.
– Не волнуйся так сильно о проблемах моей семьи, Дэйз. Это - мое дерьмо. Я правда не хочу втягивать тебя в его эпицентр.