Теплый шоколад на десерт

– Кэл, – с натугой, каким-то непривычно ломким голосом позвала его Фостер, и даже попыталась улыбнуться, – Я рада, что ты пришел.

Обычно Лайтман за словом в карман не лез, шуточки и милые издевки слетали с его языка без промедлений, но в этот момент он не знал что сказать. Вернее, у него было такое количество вопросов, на которые требовались немедленные ответы, что попробуй он задать хотя бы один, то не смог бы удержаться и своим допросом только бы навредил Джиллиан, усугубив ее и без того плачевное состояние. Тем более, что она уже и так недавно подверглась пыткам, не знающим жалости ФБРовцев, настрадавшись от их унизительных и, наверняка, издевательских подозрений.

– Кэл, – начала она срывающимся голосом, но тут же сомкнула губы, – Кэл, – повторила она, но более спокойно, – Я все еще не могу в это поверить, я не помню, как все произошло.

Губы у Фостер были потрескавшиеся и сухие, она немного привстала, протягивая руку, чтобы дотянуться до стакана с водой, стоящего на выдвижном столике в ногах кровати. Но у нее ничего не получилось, повязка не давала согнуть пальцы, и попытка ухватить стакан причинила боль. Джилл сморщилась, рука безвольно упала на постель.

– Я помогу, – пробормотал, Лайтман заботливо улыбаясь.

Взял стакан и протянул его Джиллиан. Он не знал, можно ли нажать на кнопку и поднять изголовье кровати. Недолго думая, он приподнял Фостер за шею поднося ко рту трубочку, и смотрел, как она обхватив ее губами, делая судорожные глотки, всасывает воду.

Отпила она совсем немного, и тут же откинулась назад, словно это небольшое усилие полностью истощило ее. Именно в этот момент Кэл почувствовал к ней искреннюю жалость и нежность, скрутившую нервы в тугой узел. Огромнейшее желание защитить и оградить от навалившихся на нее неприятностей.

В Джиллиан что-то надломилось, та изысканная, элегантно одетая, уверенная в себе улыбчивая Фостер, с которой он был знаком столько лет, находилась за миллион световых лет от этой уязвимой, напуганной женщины, которая была не в состоянии без чужой помощи выпить глоток воды.

Лайтман помог ей устроиться на подушке, убрал с лица растрепавшиеся волосы и нежно погладил по горячей щеке. Джиллиан отвернулась от Кэла, не в состоянии удержаться от слез, они струились по щекам и скатывались на подушку, оставляя влажные пятна на наволочке.

– Кэл, – упавшим голосом сказала она, по прежнему глядя в сторону, – Я не могу ничего сказать, прости.

Медленно, с усилием, приподняла голову и осмелилась посмотреть на обескураженного мужчину.

– Я ничего не помню, – положила забинтованную ладонь на его руку и стала кусать губы. Это прикосновение отозвалось болью в обожженной кисти, она скривила губы, умоляюще глядя сквозь слезы, – Ты поможешь мне?

– Какая глупость! – оскалившись, фыркнул он, – И не подумаю, отдам тебя на растерзание наших друзей федералов.

– Спасибо, – ей удалось улыбнуться, – Я знаю, что ты мой лучший друг и всегда окажешься рядом, если мне надо сделать больно.

Взгляд Фостер затуманился. Она неожиданно широко улыбнулась, протягивая обе руки к Кэлу.

– Обними меня, милый, и не хмурься. Мне нравится твоя улыбка. Знаешь, я очень часто представляла, как ты меня целуешь. И почему-то это обязательно происходило в лифте. Твои руки, они, они были везде, они такие сильные … – голос Фостер звучал хрипло, слова она произносила с придыханием, вдруг, она закашлялась, – Горло, у меня все еще болит горло, – Джилл моргнула несколько раз и покачала головой, – Кажется, я на мгновение задремала.

– Тебе не стоит много болтать, ты наглоталась дыма, – Кэл погладил ее по плечу, – Постарайся уснуть, отдохни и память к тебе вернется.

– Да конечно, ты побудешь со мной, – она всхлипнула, – Мне было так страшно, Кэл, не обращай внимания, ты же знаешь, что я плакса.

– Чушь! – он смотрел на Фостер, она не контролировала себя и все переполняющие ее эмоции, отражались на ее раскрасневшемся лице, – Ты сильная и справишься.

– Я жутко выгляжу?

– Бывало и хуже.

– Кэл, прекрати, я знаю этот взгляд. И спасибо за беспокойство. Да, мне очень больно, – на несколько секунд вернулась настоящая Фостер, сердито сведя брови, она открыла рот, собираясь что-то выговорить ему, но ее губы расплылись в счастливой улыбке, – Хейли Энн Сент-Анджело, – с нежностью проворковала Джиллиан.

Кто это?

озадачился Кэл.

– Не уходи, пожалуйста, побудь со мной. Я должна тебе все рассказать. Лаура, ее звали Лаура, – глаза Фостер лихорадочно блестели, она нашла в себе силы и села на кровати, всплеснув руками, – Такая милая девушка, я ей поверила, а она … – Джилл потрясла головой, из ее глаз брызнули слезы, и женщина снова повалилась на подушки, – Ты думаешь, в ней взыграл материнский инстинкт? – голос Джилл стал злым и резким, – И она решила воспитывать свое дитя сама? Нет! – почти выкрикнула Фостер, замолкая и закрывая глаза.

Джилл втянула в себя воздух сквозь плотно сжатые зубы, – Деньги. Ее купили. У меня отобрали и … – она резко замолкла.

– Фостер, – Кэл нахмурился, не понимая ничего из эмоциональной, прерывистой речи Джиллиан. И вспомнил предупреждение медсестры, что под воздействием лекарств, она может начать бредить, говорить то, в чем не отдает себе отчета, – Давай, милая, попробуем заснуть, – он поправил сбившееся одеяло, разгладив на нем невидимые складочки.

– Кэл, – безжизненным тоном, вновь заговорила Джиллиан, – Почему люди такие жестокие?

Она вздрогнула всем телом и тяжело задышала. Приборчик над головой Фостер остервенело запищал.

– Больно, – прошептала Джилл, прикусывая нижнюю губу, – Больно.

В палату быстро вошла та же самая медсестра. Бросила на Кэла уничижительный взгляд и быстро, но без суеты, влила в капельницу какой-то бесцветный раствор, зачем-то потрогала забинтованные руки Фостер. Строго взглянув на Кэла, выговорила ему:

– Я же вас предупреждала, не расстраивать больную. У нее подскочило давление и тахикардия, – и прищурившись, окинув Кэла взглядом с головы до ног, недовольно проворчала, – Самое лучшее, оставить ее в покое, а вы идите и займитесь делами, думаю у вас их предостаточно.

Она как монолит стояла около кровати, уперев руки в бока, всем своим телом закрывая Джиллиан от Кэла. И была явно настроена на противодействие, собираясь выпереть Лайтмана из палаты.

От такой наглости Кэл опешил и, вытаращив глаза на подбоченившуюся женщину, сверлящую его неласковым взглядом, парировал:

– Я сам знаю, что мне делать.

– Вы все всегда знаете, – бросила медсестра, – Был тут уже один такой, всезнайка. Ваша коллега и друг была очень и очень расстроена, поговорив с ним, – неожиданно став более сговорчивой, пояснила женщина, – А сейчас она будет долго и крепко спать. Приходите лучше вечером. Скажите внизу, чтобы позвали Дору. У нас посещения в строго определенные часы, но в редких случаях можно и нарушить правила.