Территория заблуждений

Итак, мы подошли к различию риска и неопределенности (или двусмысленности). Риск подразумевает, что вероятности известны и на их основе можно определить его масштабы. В случае неопределенности мы лишены этой информации. Оба понятия путают так же часто, как капучино и латте, но с гораздо более серьезными последствиями. С риском можно считаться, с неопределенностью — нет. Уже триста лет существует наука о риске (называется «статистика»). Существует множество ученых, которые ею занимаются, но нет ни одного учебника на тему неопределенности. Вот потому-то мы и пытаемся подогнать неопределенность под категорию риска там, где это обычно не подходит. Приведу два примера: один из области медицины (где это работает) и один из экономики (где это не работает).

В мире миллиарды людей. Их организмы принципиально не различаются. Мы все достигаем одного роста (еще никто не вырос до 100 метров) и возраста (никто не живет 10 000 лет или только долю секунды). У большинства из нас два глаза, четыре сердечных клапана и т. д. Представители какого-нибудь иного вида посчитали бы нас видом гомогенным — так, как мы, например, воспринимаем мышей. Именно в этом причина существования множества похожих заболеваний. Так что имеет смысл дать подобную формулировку: «Риск, что вы умрете от рака, составляет 30%». Зато утверждение «Вероятность того, что в последующие пять лет курс евро будет снижаться, составляет 30%» не имеет ни малейшего смысла. Почему? Экономика пребывает в царстве неизвестности. Не существует миллиардов сопоставимых валют, из истории которых мы могли бы выводить вероятности. Здесь такое же различие, как между страхованием жизни и свопом на дефолт по кредиту, то есть страхованием от неуплаты по счетам. В первом случае мы находимся в исчисляемой области риска, во втором — в области неопределенности. Эта путаница привела к финансовому кризису 2008 года. От предложений типа «риск гиперинфляции составляет X%» или «риск размещения ваших акций составляет Y%» у вас должно судорогой сводить желудок.

Поэтому, если вы не хотите судить поспешно и ошибочно, вам необходимо привыкать к неопределенности. В полной мере на степень смирения с ней вы повлиять не в силах, поскольку в этом деле решающую роль играют миндалевидные тела. Это характерные области мозга, имеющие форму миндалины, расположенные в височных долях. От устройства миндалевидных тел зависит отношение к неопределенности: одни переносят ее легче, другим справляться с ней сложнее. Это не в последнюю очередь сказывается на вашей политической ориентации: чем тяжелее вам жить в условиях неопределенности, тем консервативнее ваши взгляды.

Так или иначе, тот, кто хочет ясно мыслить, должен понимать разницу между риском и неопределенностью. Только в очень небольшом количестве областей мы можем принимать в расчет чистые вероятности. Чаще всего нам остается только назойливая неопределенность. Учитесь ее преодолевать.

Примечания к главе «Нетерпимость неопределенности»

Почему существующее положение вещей священно для нас

Эффект стандартных настроек

Мой взгляд в отчаянии блуждал по винной карте. Iroul'eguy? H'arslevel"u? Susumaniello? Я, конечно, не знаток, но здесь очевидно было, что ее составитель хотел щегольнуть. Дойдя до последней страницы, я с облегчением вздохнул: «наше домашнее вино: R'eserve du Patron, бургундское», 52 евро. Я тотчас его заказал, уж здесь я вряд ли мог ошибиться.

Уже год я пользуюсь iPhone, который способен выполнить любую мыслимую операцию, от смены рингтона и фоновой картинки до изменения окна браузера и регуляции громкости щелчка затвора фотокамеры. Сколькими из этих опций я уже воспользовался? Вы, наверное, догадываетесь: ни одной.

При этом я вовсе не технический кретин, а скорее одна из многочисленных жертв так называемого эффекта стандартных настроек. Стандартные настройки заманчиво удобны, как мягкая подушка. Как в случае с домашним вином и функциями смартфона, так и в большинстве жизненных ситуаций люди предпочитают стандартный вариант. Так, новые автомобили чаще всего приобретают в стандартном цвете: в любом каталоге, видеоролике, рекламном объявлении все тот же антрацит. Число покупателей авто, выбирающих этот стандартный оттенок, необычайно велико.

Экономист Ричард Талер[34] и профессор права Касс Сан­стайн[35] в своей книге Nudge показали, как правительство может управлять своими гражданами, не ограничивая их конституционную свободу. На выбор предоставляются разнообразные варианты, но при этом предлагается твердый стандартный набор, на случай, если гражданин не сможет определиться с выбором. Так, например, штатам Нью-Джерси и Пенсильвания предложили два возможных способа автострахования. Один из видов страховки был дешевле, но взамен ограничивал определенные права при возмещении убытков в случае аварии. В Нью-Джерси дешевый вариант был представлен в качестве стандартного, и большинство граждан выбрало именно его. А в Пенсильвании, напротив, настоятельно рекомендовалась страховка класса люкс, и тотчас она получила всеобщее одобрение. И вот что удивительно: неужели настолько разными могут быть водители этих двух штатов?

В ходе эксперимента психологи Эрик Джонсон и Дэн Гольд­штейн задавали участникам одной из контрольных групп вопрос, не хотели бы они в случае смерти пожертвовать свои органы (стандарт — пожертвовать). Участникам другой группы предлагалось ответить на тот же вопрос (стандарт — не жертвовать). Простая замена стандартных установок повысила процент потенциальных доноров с 40% до 80%.

Эффект стандартных настроек работает, даже если нет стандартных вариантов: мы просто делаем стандартом свое прошлое, тем самым провозглашая имеющееся положение вещей священным. Люди любят то, что им знакомо. Поставленные перед выбором попробовать что-нибудь новенькое или лучше оставить все по-старому, мы, как правило, остаемся крайне консервативными, не задумываясь о том, что перемена пошла бы нам на пользу. Мой банк ежегодно взимает с меня плату в размере 60 франков за почтовое отправление выписок со счета. Сумма, которую я мог бы сэкономить, получай я выписки в электронном виде. И хотя меня уже давно раздражает услуга возмещения расходов (да и напрасный расход бумаги), я до сих пор никак не могу отказаться от нее.

Из чего же складывается существующее положение дел? Наряду с обычным комфортом большую роль играет наше неприятие потери (возможно, вы знаете об этом из книги «В капкане ментальных ловушек»): потерю мы ощущаем в два раза острее, нежели удачу. Вот почему так сложно повторно пересматривать действующие договоры. Любая уступка с моей стороны — потеря. Уступку с противоположной стороны, в свою очередь, я рассматриваю как собственную удачу. Исходя из соотношения, что потери «весят» вдвое больше, любые переговоры воспринимаются как чистые потери.

На эффект стандартных настроек и на его частный случай, то есть искажение существующего положения дел, распро­страняется следующее правило: мы склонны цепляться за существующее, даже если оно нам в ущерб. «Ну да, оно еще настоится в бокале», — заявил мой собеседник, попробовав глоток R'eserve du Patron. Вообще-то вдохновение выглядит иначе, подумал я.

Примечания к главе «Эффект стандартных настроек»

Почему «последний шанс» кружит вам голову

Боязнь сожаления

Перед вами две истории. Пауль владеет акциями компании А. Вот уже год он подумывает о том, чтобы их продать и приобрести акции компании Б. Но не решается. Сегодня ясно, что таким образом он мог бы заработать на 1200 долларов больше. Вторая история: Георг владеет акциями компании Б. В течение года он продает их и покупает акции компании А. Сегодня ясно, что он мог бы заработать на 1200 долларов больше, если бы не продал акции компании Б. Кто испытывает большее сожаление?