Террор в Северном море

— … ветер сто да еще и тридцать, волны в девяносто футов высотой. Этот гребаный танкер как ахнется о платформу, все так и полетели. Пятерых членов экипажа поубивало. А там глубина — две мили. Затем взорвался фонтан нефти, я вырубился, а очухался у этих медиков-живодеров. И что я тут делаю?

— … буровая «Сидко-803» только что перешла к компании «Ровер-Ойл», после того, как отбурилась на «Бритиш Петролеум». И теперь на постоянном контракте у «Ровер», поскольку «БП» эта буровая больше не нужна. А между тем «Бета-45» в Голландии меняет систему «Комплекс-1000» и скоро будет работать на…

— … рванул штормяга. Этот чертов ублюдок свалился в буровой колодец. Другой получил шкворнем по лицу, от вала отскочило, а на кабину крановщика рухнул груз. Так металл пытались прожечь автогеном. А тут опять штормяга рванул. Кран сорвало и швырнуло в море. А вода — четыре градуса…

— … я уже и домой не могу возвращаться. Хорошо, что хоть сейчас все обошлось. Она говорит: или Северное море, или она. Ну я и выбрал Северное море…

Прислушиваясь к словам, Мастерс различал давно знакомые мотивы. И это заставляло его вспоминать о коммандос Королевской морской пехоты, о вооружении и лодках, об учениях и тайной деятельности в Белфасте. Это был мир, в котором у мужчины не могло быть женщины и покоя. Но такая жизнь давала и несказанное, обостренное чувство свободы. Заманив, Северное море уже не отпускало. Нефтяные вышки были отдельным миром. Они принуждали к яростной конкуренции и чуть ли не к шовинистской гордости, как только ты попадал сюда. И Мастерс любил этот мужской мир с его постоянной жаждой деятельности. Он ведь тоже был когда-то женат, но через три года после свадьбы развелся, потому что не мог долго усидеть дома. Мастерсу, как и большинству буровиков, свобода была необходима. Эти мужчины, занятые на буровых работах в Северном море, мужественно переносящие ветра, ледяные дожди, головокружительные высоты и постоянную опасность, в общем-то, были самыми обычными первооткрывателями, которым необходимабыла жизнь совершенно отдельная.

— Похоже, премьер-министр уезжает, — сказал Баркер. — Надо посмотреть.

Подняв голову, Мастерс увидел, как все остальные инстинктивно повернулись к окнам, откуда открывался вид на взлетные площадки. Протолкавшись вслед за Баркером вперед, он стал разглядывать стоящие недвижно вертолеты. Дождь не прекращался. Над посадочной полосой завывал ветер. В темных небесах преобладал серый цвет, а весь пейзаж навевал озноб и чувство одиночества.

Из обложенного мешками с песком выхода из зала отдыха для особо важных персон появились военные полицейские и расположились вдоль взлетной полосы. Неуклюжие в своих башмаках и шлемах, вооруженные 9-миллиметровыми автоматическими винтовками «стерлинг-лайт», встав в две шеренги, они образовали мрачный охраняемый коридор для премьер-министра. Позади них, на крышах двух поливаемых дождем ангаров, расположились армейские снайперы.

Вышел премьер-министр в черном пальто. Человек в темно-сером костюме держал над ним зонтик, а вокруг, в таких же костюмах, сновали другие люди, держа руки под пиджаками, где покоились «браунинги».

Мастерс внимательно рассматривал эту картину. В целом сцена производила тягостное впечатление. Все эти люди под дождем, в воющем над взлетной полосой ветре, были похожи на боевиков мафии. Без всяких официальных церемоний осуществлялось нервное и подготовленное продвижение вперед. Развернувшись веером, военные полицейские, с оружием наготове, двинулись к ближайшему «уэссексу», премьер-министр и его окружение, опустив головы, заторопились вслед.

— Мерзкая погода, — сказал Баркер. — И задувает здорово.

— Успокоится, — отозвался Мастерс. — Наверняка и над вышками уже потише. Иначе ПМ не позволили бы лететь. Так что и мы скоро полетим.

— Сколько оружия кругом, — заметил Баркер. — Вот уж не думал, что увижу такой день. Здесь столько вооружения и боеприпасов, что можно было бы начать приличную войну.

— Это необходимость, — сказал Мастерс. — Количество покушений растет. Пронесся слух, что бомбу обнаружили даже в палате общин. Сегодня вся эта страна — зона боевых действий.

— Веселые деньки, — сказал Баркер.

Мастерс оглядел стоящие в отдалении ангары и заметил отблески стекол биноклей и стволы пулеметов, медленно перемещающиеся в поисках цели. Невесело улыбнувшись и недоверчиво покачав головой, он рассеянно уставился на вертолеты. Премьер-министр не без помощи телохранителя забирался в крайний из стоящих в ряд «уэссексов». Вот он скрылся внутри, и за ним последовала свита. Военная полиция плотным кордоном окружила вертолет, и тот с ревом ожил. Завертелись лопасти, образуя единый сверкающий круг. Полицейские в мундирах, чуть не срываемых поднятым винтами ветром, перекрыли наведенными стволами все мыслимые направления. «Уэссекс», взявший на борт премьер-министра, взревел громче, вздрогнул и немного приподнялся, затем развернулся носом на восток, забрался выше и исчез в низко висящих облаках.

Люди вокруг Мастерса задвигались и побрели по своим местам. Разговоры зазвуча ли громче и энергичнее, словно миновал какой-то кризис. Мастерс остался стоять у окна рядом с Баркером. Макги подошел и встал между ними, глядя на низкие серые тучи.

— Улетел, — сказал Мастерс.

— Да, я видел, — отозвался Макги. — Может, и нам пора к месту работы?

— За этим дело не станет, — заключил Мастерс.

2

Премьер-министр вглядывался в иллюминатор вертолета и видел далеко внизу, за тонкой облачностью, беспокойное серое пустынное Северное море. От этого вида его прохватил озноб. Он ощущал холод и легкую нереальность окружающего мира. Море тянулось далеко, насколько хватает глаз, и терялось в ползущих тучах.

— Похоже, внизу ужасно холодно, — сказал он. — Не хотел бы я работать там.

— И я бы тоже, — отозвался заместитель министра энергетики.

ПМ усмехнулся, пряча ироничную улыбку. У него было красноватое, полное лицо с чертами упрямца, холодные голубые глаза и седые волосы. Рядом с ним заместитель министра выглядел молоденьким администратором; в отличие от ПМ ему еще предстоял тяжелый жизненный путь, и эта разница между ними частенько давала себя знать. И теперь вот ПМ вздыхал, не отрывая взгляда от Северного моря, а его крупное тело не ловко ерзало, словно все эти тучи комом навалились на него.

— Да, — сказал он, — такая работа, как здесь, не для таких, как я. Эта работа для людей типа моего отца, каким он был в молодости. Для людей, любящих суровую жизнь.

Занятый открыванием брифкейса, заместитель министра удивленно поднял взгляд. В отличие от ПМ у него был выговор воспитанника привилегированного учебного заведения.

— Ваши слова звучат ностальгически, премьер-министр. Тот мир давно уже умер.

— Разве? А я не совсем уверен. Ведь этим парням платят меньше, чем они заслуживают, и мы оба знаем это.

— А я думаю, что им платят вполне прилично.

— Может, ты думаешь, что и горнякам платят вполне прилично?

— А разве нет?

— Платят хорошо, но не столько, сколько мы требуем от них. А я уверен, что Северное море похуже рудников. Показатель смертности высок. Более того, согласно полученным мною отчетам, вероятность смертельного случая здесь в десять раз больше, чем на шахтах.

— И в пятьдесят раз выше, чем в промышленности, премьер-министр.

— Точно, — раздраженно сказал ПМ, и заместитель министра, слегка улыбнувшись, стал перебирать бумаги в портфеле. ПМ, повернувшись, увидел эти бумаги и вновь устремил взгляд на море внизу.

— А где охрана? — спросил он.

— Вылетела раньше.

— САД?

— СПП — спецподразделение подводников.

— Потому что нам придется садиться?

— Да, премьер-министр.

ПМ язвительно усмехнулся, продолжая разглядывать бесконечно катящиеся внизу волны бескрайнего моря.

— И мне придется остаться на вышке до завтрашнего вечера?

— Да, премьер-министр.

— Надеюсь, я не подвержен морской болезни.

— Вам не придется страдать. Вы будете оставаться на бетонной платформе, а не на вышке.