Терская крепость. Реквием Двести сорок пятому полку

Для подавляющего большинства из нас (в роте на тот период было всего три-четыре контрактника с имеющимся опытом боевых действий) это был первый реальный бой, поэтому больше, конечно, стреляли суматошно и из-за андреналина в крови. Так, вместе с «замком» первого взвода лежим в окопе, он и кричит: «Товарищ лейтенант, танки!», а сам рукой показывает на темный силуэт вдали. Я и обомлел, думаю: «Какие танки? Где?» В бинокль глянул, а это остов обгоревшего автобуса. Откуда он тут взялся?

«Не спать было очень тяжело…»

Андрей Фомин, наводчик ПК 3-й мотострелковой роты, гвардии сержант:

– Мы окопались на сопке. Готовились к ночи. Командир взвода расставил посты и распределил очередность смены. Я с номером расчета делил ночь пополам. По указанию командира взвода каждые сорок минут ночью нужно было выпускать очередь из ПК по зеленке. Не спать было очень тяжело. Ближе к ночи, по-моему, в этот же день, по БМП на нашей сопке «бойки» ударили ПТУРом. Ракета прошла над БМП и ничего не задела.

Так мы простояли на сопке два-три дня. А запаса еды и воды во взводе было с натяжкой на сутки. Когда силами полка удалось уничтожить засаду и к нам подошел наш батальон, то мы узнали, что солдат призыва первого полугодия 99-го выводят в ППД с заменой их на контрактников. В этот день моего второго номера увезли.

Батальон предпринял штурм высоты с ходу, но наткнулся на ожесточенное сопротивление духов. Наш взвод находился на нашей сопке. Бой был страшный. Боевики подготовили минные ловушки. В жестяную банку из-под пива они заливали взрывчатку и туда же клали взрыватель с проводами. По-моему, две или три БМП боевикам удалось подбить. Также батальону были приданы танки. Один из танкистов, наводчик, после боя рассказывал, что во время боя на его танк из окопа вылез дух с РПГ, спокойно прицелился и выстрелил. Потом спрыгнул в свой окоп. Танкист дал в окоп очередь из ПКТ. Когда осела пыль над окопом, танкист увидел духа перед окопом, но тот уже целился в танк из «Мухи». Наводчик был наготове и срезал его очередью из ПКТ.

Причина храбрости боевиков стала понятна только после боя. Дно окопов было усеяно шприцами. В этом бою погибли двое ребят из Тульской области. К большому сожалению, не помню их имена. У одного в подразделении было прозвище «Свист». Служил он в гранатометном взводе первого батальона. Погиб от пули снайпера, когда пытался перетащить АГС. Второй, командир отделения первой роты, погиб, когда хотел взять у бойца РПГ, чтобы накрыть огневую точку противника. По всей видимости, тоже погиб от пули снайпера. Родом он был из Богородицка Тульской области.

Командирами было принято решение выйти из боя, перегруппироваться и на следующий день организовать штурм высоты снова. На следующий день высота была взята.

Какими они были:

Кинзаков Сергей Николаевич. Родился 3 февраля 1978 года в г. Рузаевке. Окончил среднюю школу № 17. Потом были три года учебы в Рузаевском институте машиностроения МГУ имени Н. П. Огарева. 21 ноября 1998 года призван в ряды Вооруженных Сил. Службу проходил в 245-м мотострелковом полку. После окончания учебного подразделения стал младшим сержантом и командиром отделения разведки в разведроте. В сентябре 1999 года отправлен в Чечню.

Из характеристики директора средней школы № 17 г. Рузаевки Н. М. Логиновой:

«Серьезный, спокойный, ответственный, уравновешенный. Учился Сережа в лицейском классе, школу закончил на «4» и «5». За десять лет учебы никогда проблем с ним не было, ни разу не пришлось приглашать родителей в школу. Самостоятельный, добродушный, уважительный…»

Из письма командира 245-го гвардейского мотострелкового полка гвардии полковника С. С. Юдина родителям Сергея:

«8 октября разведывательный дозор, в состав которого входил и Сергей, производил разведку маршрутов продвижения полка. Около 15 часов наши разведчики попали в засаду и были обстреляны чеченскими боевиками. В ходе боя Сергей решительно командовал отделением, лично сам уничтожил двух бандитов. Он обеспечил выход из-под огня и эвакуацию раненых товарищей, пытался завести подбитую машину. Но получил смертельную рану в грудь…

Память о мужестве, самопожертвовании и героизме Сергея навсегда останется в наших сердцах. Он навечно в строю разведчиков нашего полка…»

Страшное известие родители получили 17 октября, в воскресенье.

Николай Петрович, отец Сергея: «Был бы помоложе, поехал бы в Чечню мстить за сына. Это очень страшно, когда из жизни уходят молодые ребята…»

«Трупы мы заворачивали в «блестяшки»…»

Эдуард Дроздов, врач медицинского взвода медроты полка, старший лейтенант медицинской службы:

– Когда тела погибших ребят вытащили, то привезли к нам в медроту. Тогда мне впервые пришлось проводить опознание погибших. Надо было подойти со всей ответственностью к этому, оформить соответствующие документы, убрать из карманов одежды, разгрузки оставшиеся боеприпасы. Морально было нелегко, конечно. Выпили потом спирту за упокой…

Через несколько дней достали тела сгоревших механиков-водителей, они были обуглившиеся полностью. Трупы мы заворачивали в «блестяшки» – это накидки медицинские.

«От боли на стену прыгал…»

Алексей Хмель, механик-водитель БРДМ противотанковой батареи, рядовой:

– С 5 по 10 октября полк стоял в изгибе Терского хребта, в районе Зебир-Юрта. Сверху на хребте стоял реактивный дивизион. С наступлением темноты дивизион начинал стрелять. Стрелял красиво, видно было улетающие ракеты и искрящийся шлейф за ними.

Как-то вечером захотелось в туалет. Комбат сказал: «Ходить вдвоем, а то двоих уже в плен забрали». С Шиленковым полезли на хребет в подсолнухи. Вернувшись, узнал, что меня спрашивали друзья из разведки. Пошел в разведроту и, как назло, никого не нашел. А жаль, потому что на следующий день случилась беда. С утра разведчики уехали на задание. Какое-то чувство на душе было нехорошее: что-то случится. Помню, залезу на броню и все смотрю вдаль: едут или нет. И тут появилась БМП разведки, хотя сказали, что уехали три машины. БМП двигалась странно – рывками и очень быстро. Машина остановилась у первой палатки, это была палатка медроты. Началась суета, из машины начали вытаскивать раненых. Я побежал к палатке медроты, толком никто не может сказать, что случилось. Потом прилетел вертолет за ранеными. Пришел командир полка, народу собралось много. Один из раненых, сидя в вертушке и держа пулю в руке, заикаясь, рассказывал, как разведка попала в засаду.

Одним из раненых был мой земляк Алексей Гоглов. Тогда я ничего так и не понял, раненых погрузили на вертолет, и они улетели. Уже потом, на гражданке, ходили с друзьями к нему домой. Рассказывал, что попали в засаду. Две БМП подбили из гранатометов, били по механикам. Третьей повезло, остановилась резко, граната рядом легла. Потом начали обстреливать их, наши тоже начали отстреливаться. Гоглов говорил, что стрелял из автомата, затем из подствольника, и, когда ранили, еще минуты три стрелял, пока сознание не потерял. В общем, поняли, что не справятся, раненых погрузили в целую БМП – и к своим. Погибло несколько ребят, и раненые были. И щенок-кавказец сгорел, они его с собой на разведку взяли.

Помню, Леша перед посадкой на вертолет, весь в бинтах, бледный, блюет постоянно. Видно, крови много потерял. Их доставили в Ростовский госпиталь. У Леши рука в плече насквозь прострелена, кость перебило, и часть спины задело. В госпитале ему вместо кости штырь металлический вставили. От боли, рассказывал, на стену прыгал, даже мать не узнал, когда она к нему в госпиталь приехала.

Это были первые серьезные потери в полку… Причины потерь стали предметом разбирательства командованием группировки…