Тертый калач

– Боже, а там еще люди, – проговорила она, указывая в конец коридора.

– Раз люди, нам туда! – Богдан потащил медсестру к палатам, расположенным на первом этаже северного крыла.

Он не воспринимал сейчас медсестру как хрупкую женщину, она была служащей клиники и обязана спасать пациентов. Двери нескольких палат были открыты. На ходу Богдан заглядывал в них – пусто. Люди успели уйти. На полу у тумбочек валялись рассыпанные букеты, осколки от ваз. На стенах криво висели картины.

– Спасите! – послышалось из-за одной двери, следом раздался несильный удар.

Князев с трудом выбил заклинившую дверь из перекошенной коробки. Навстречу ему рванулась пожилая женщина в халате. Ее взгляд тут же наткнулся на непроходимый завал в коридоре.

– Куда же… – сказала она и осеклась.

– Пожарный выход там. – Князев бросил взгляд на план, висевший на стене, и закашлялся от забившей горло пыли.

Здание вздрагивало, трещало. По дороге Богдан выбивал закрытые двери, всего набралось семь человек, не успевших выбраться с первого этажа северного крыла. Это были люди, находящиеся на восстановлении после операций, вполне способные действовать самостоятельно. В государственной больнице их уже непременно выписали бы домой. Князев, медсестра, трое мужчин и четыре женщины добрались, наконец, до пожарного выхода. Массивная дверь вела на крыльцо внутреннего дворика.

Богдан налег на нее плечом, та не сдвинулась с места.

– Заперта?

Медсестра замотала головой.

– Еще полчаса тому назад я через нее выходила покурить.

– Заклинила.

В дверь били, но ничего не помогло. Перекошенная коробка надежно удерживала толстое полотно, восстановленное согласно исторической правде, – в девятнадцатом веке строили на века.

– Уж лучше бы там стояла современная пластмасса. – Богдану вновь захотелось выругаться.

Пришлось возвращаться к палатам. Другого выхода, если верить плану, отсюда не имелось. Путь к вестибюлю перекрывал завал из балок. Но и тут ждало разочарование. Во всех палатах первого этажа на окнах стояли искусно выкованные, казавшиеся легкими и ажурными, но на самом деле надежные стальные решетки. Богдан распахнул окно. Возле дома людей уже не было, разбежались. Сверху падала откалывающаяся штукатурка, слышались крики:

– Спасите!

На другой стороне неширокой улицы собралась толпа зевак, молодежь увлеченно снимала происходящее на айфоны. Единственным, кто находился на одной стороне улицы с клиникой, был пожилой водитель «Скорой помощи», он уже готов был завести машину и отъехать в безопасное место.

– Эй! – крикнул ему Князев.

Мужчина обернулся. Было видно, что ему не хочется здесь задерживаться.

– Чего не убегаете? – спросил он.

– Хороший вопрос. Там завал, не пробраться. А тут решетка. Трос есть?

– Есть, – неохотно сказал водитель.

– Давай один конец мне, второй цепляй на фаркоп.

Водитель сдал задом к окну, заехав задними колесами на тротуар, покосился на расколотую, слегка накренившуюся стену и подал Богдану петлю металлического троса.

– На тебе еще и монтировку, – расщедрился он. – Без нее трос не закрепишь.

Князев протянул петлю сквозь решетку, просунул в нее монтировку. Водитель сел за руль и обернулся глядя в открытую дверцу.

– Пошел, – махнул рукой Богдан.

«Скорая помощь» осторожно двинулась вперед. Трос натянулся. Задние колеса машины стали понемногу пробуксовывать на газоне. Трос звенел, вот-вот оборвется. Водитель попался умелый, он не рвал вперед, а шел, как принято говорить, «внатяг». Решетка заскрипела, подались заложенные в стену анкера. «Скорая помощь» съехала на асфальт, и за ней, подпрыгивая, высекая искры, потянулась кованая решетка. Водитель остановил машину, высунулся из кабины, подняв большой палец.

– Есть. Я, честно говоря, думал, стена завалится.

И это не было преувеличением. Стена время от времени вздрагивала.

– Выпрыгивайте, – теперь Князев был спокоен за пациентов.

Мужчины могли помочь выбраться женщинам. Высота небольшая, метра два с половиной. Да и водитель «Скорой» готов был помочь внизу.

– Наверху пациенты есть? – Богдан еще плохо ориентировался в планировке клиники.

Он проработал тут охранником только три дня, да и было в хитросплетении коридоров много нелогичного, доставшегося зданию из прошлого.

– Там, на втором этаже, палаты нетранспортабельных пациентов, – выдохнула медсестра.

В ее глазах Богдан прочитал животный ужас. Девушка не могла заставить себя подняться этажом выше. Здание разваливалось, о чем свидетельствовал постоянный хруст, сыпавшаяся с потолка и с раскалывающихся стен штукатурка. А спасение было совсем близко – раскрытое окно с выдранной решеткой. Что она, хрупкая, могла поделать с нетранспортабельными пациентами? Погибнуть вместе с ними?

– Выпрыгивай, я один, – сказал Князев медсестре.

Та благодарно взглянула на него и забралась на широкий подоконник. Взвизгнув, прыгнула вниз, прямо в руки услужливого шофера.

– А ты? – спросил тот.

– Я потом. Уводи людей от здания. – Князев скрылся в завесе пыли.

Он пробрался к лестнице, ведущей на второй этаж. Сверху долетали крики о помощи. Благо грузовой лифт стоял с распахнутой дверцей. Иначе еще пришлось бы проверять, не застрял ли кто в нем. Богдан взбежал по лестнице и буквально наткнулся на девушку в инвалидной коляске. Она балансировала на верхней ступеньке, не решаясь сделать последний отчаянный рывок.

– Убьешься, дура, – крикнул ей Князев, хватаясь за спинку коляски.

У девушки на ноге белела повязка из гипса, из нее торчали металлические спицы.

– Сейчас дом рухнет! Еще одну ногу сломаю, но жива останусь.

– Посмотрим.

Внизу грохотнуло. Богдан глянул. С первого этажа наползали клубы пыли, заволакивая обрушившиеся на марш балки.

– Вот и сломала бы ногу! Накрыло бы тебя, как на войне, – Князев покатил коляску по коридору. – Тут палаты нетранспортабельных?

– Тут после операций лежат, – подтвердила девушка, оборачиваясь к Богдану. – Мне страшно.

– Мне тоже. Сколько их человек?

– Откуда я знаю? У самой еле сил хватило в коляску перебраться! Ой, пол проваливается!

Пол качнулся, коляска вырвалась из рук, покатилась, набирая скорость. Но все же пол устоял, просто прогнулся. Девушка догадалась податься вперед, вытянуть руки, самортизировала ими при ударе о стену. Богдан подхватил готовую перевернуться коляску за спинку, выровнял ее.