Тертый калач

– Очень приятно. – Архитектор подошел к Маше и пожал ей руку. Девушка с кислым видом поздоровалась в ответ.

– Знаешь, а она только что разгромила твое детище в пух и прах, – с лукавой улыбкой сказал Диваков, переводя взгляд с Маши на Кранова и обратно.

– Ну для меня это дело привычное. Как говорится, критиковать – не строить, – вздохнув, ответил архитектор. После чего, слегка понизив голос, сказал Дивакову: – Григорий Иванович, я привез эскиз, нужно обсудить с вами детали.

– Да-да, конечно. Извини, Маша, нам нужно решить рабочие вопросы. Если хочешь, давай позже еще поговорим.

– Ладно. Пойду дальше готовиться, – произнесла девушка и поднялась обратно в свою комнату.

Краем уха Маша услышала как архитектор сказал «эскиз». Видимо, очередной офисный небоскреб задумали. Конечно, а как же? Ее отец – чуть ли не строительный олигарх, а такими просто так не становятся. Вполне вероятно, что для папаши этот госпиталь – далеко не первый угробленный памятник архитектуры. До чего же циничными бывают люди, им плевать на историю, на искусство. Главное – бабки! Маша и раньше не питала особых иллюзий насчет внутренних приоритетов большинства ее сограждан. Но одно дело, когда читаешь и смотришь по телевизору про разрушение храма, замка, а другое дело – когда твой родной отец фактически на твоих глазах совершает подобное кощунство.

Девушка сидела, тупо уставясь на фото почерневших от времени деревянных церквушек, многие из которых были в аварийном состоянии, и не понимала, почему в той же Греции бережно охраняют даже развалины, которым по нескольку тысяч лет. А в ее родной стране называют развалюхой и не могут сберечь здание с 200-летней историей. В голову постоянно лезли мысли об обвале бывшего госпиталя, о постановочном голосовании за сомнительный проект, об очередном эскизе, принесенном отцу этим противным Крановым. Архитектор вызвал у нее острую неприязнь – какой-то скользкий, с бегающими глазками. Маше было интересно, что же они с отцом такое обсуждают. Она поднялась, на цыпочках подошла к двери, осторожно приоткрыла ее и начала наблюдать за происходящим в образовавшуюся щель. Увидела, что отец и архитектор стояли и говорили у входной двери. На журнальном столике рядом с макетом валялась довольно пухлая папка. «Видимо, там и лежит тот самый эскиз», – подумала Маша. Мужчины что-то оживленно обсуждали, потом Диваков вышел проводить гостя до ворот. Когда дверь захлопнулась, Маша выскочила из комнаты, быстро спустилась вниз по лестнице. Взяв папку, она с опаской посмотрела на двери. Но волноваться пока что было нечего – с улицы слышались отдаленные голоса отца и Кранова, которые все еще увлеченно беседовали. Распираемая любопытством, Маша быстро пролистала содержимое папки, рассматривая листы с рисунками и чертежами. Ее догадки на сто процентов совпали с тем, что она увидела. Это был очередной проект застройки в центре Москвы. На этот раз в качестве «жертвы» были выбраны здания казарм, построенные в начале девятнадцатого века. На распечатанных старых фотографиях было видно, что они располагаются возле какого-то монастыря. Маша присмотрелась, повертела фото и так и этак – ничего. Перед глазами мелькали тысячи деревянных и жестяных куполов, разнообразные кладки стен и разновысокие колокольни. Ответ, казалось, вертелся на кончике языка, но все время ускользал. Как и в случае с бывшим госпиталем, в заголовке на первой странице говорилось о реконструкции. Однако даже школьник сказал бы, что ничего общего у новостроя с оригинальным зданием не останется.

Как только голоса на улице затихли, Маша резко захлопнула папку, положила ее на место, быстро поднялась по лестнице и забежала обратно в комнату. В этот момент отец, насвистывая под нос «Владимирский централ», зашел в дом и направился на кухню. Девушка прикрыла дверь и легла на кровать. Ей никак не давала покоя мысль о том монастыре. Маша закрыла глаза и напрягла память.

– Точно! – чуть было не закричала она, вскочив с кровати, но вовремя успела зажать себе рот ладонью. – Это он!

Она узнала на фото монастырь, в который совсем недавно устроилась помощницей реставратора. Конечно, он немного видоизменился за последние десятилетия – появились различные хозяйственные строения, поставлена новая колокольня, позолочены купола. Следом за этим Маша вспомнила, что неподалеку от монастыря стояло несколько продолговатых зданий, в которых находятся офисы различных контор. Оказывается, это не просто дома, но и памятники архитектуры позапрошлого века. И жить им осталось недолго.

* * *

Князев припарковал машину у главного входа на кладбище. Вместе с капитаном они остановились на минуту у калитки прикурить. У ограды сидели несколько старушек и торговали живыми и искусственным цветами. Людей здесь было очень мало, так как кладбище старое, в прошлом относившееся к деревне, которая позже вошла в черту города. Фактически оно было законсервировано и разрешались здесь только подзахоронения к родственникам.

– Тихо-то как, – негромко сказал Гена и посмотрел вверх. – И небо какое чистое. Не то что в столице.

– Идем-идем. Показывай дорогу, – Богдан махнул приятелю рукой и зашел через калитку на территорию кладбища.

Капитан достал из кармана бумажку, поискал глазами нужный ориентир и уверенно зашагал по дороге между секторами с могилами, между которыми то там, то здесь возвышались высоченные березы и ясени. Пройдя пару «кварталов», они свернули в сторону, потом еще раз, и вдали перед ними показалась группка людей, сгрудившихся у свежей могилы. Богдан с Геной подошли ближе. Священник как раз закончил читать отходную молитву. Родственники и друзья погибшего начали по очереди подходить и прощаться с покойником.

Карачун стоял поодаль от могилы Выгодина и внимательно осматривал периметр вокруг. Он был убежден, что Князев проигнорирует его предупрежение и, несмотря на угрозу жизни, поедет на похороны. Так что полковник ВДВ в отставке заранее продумал все последствия. Он подобрал среди охранников фирмы людей поопытнее, раздал им оружие и под видом простых посетителей кладбища расставил в разных местах, чтобы в случае чего прикрывали Богдана. Пока что все было спокойно.

Князев стоял метрах в десяти от гроба и из-за спин присутствовавших наблюдал за церемонией прощания. Внутри была какая-то тянущая пустота – ни слов, ни мыслей. Священник дал знак – и гроб накрыли крышкой, заколотили. Могильщики степенно начали сгружать гроб на специальные помочи, чтобы опустить в яму. Из толпы вырвалась пожилая женщина в черном платке и со слезами и причитаниями бросилась к гробу.

– Сыночек мой родненький! На кого же ты меня оставил! Единственный ты мой, ненаглядный – одна я осталась на этом свете! Одна-одинешенька! Как же я тут буду без тебя?! Забери меня с собой!

К матери подошли несколько мужчин, взяли под руки и отвели от могилы. Сломленная горем женщина протягивала руки к гробу с телом ее сына, который медленно опускали в яму. В какой-то момент она не выдержала и потеряла сознание.

– Света, Света! Быстрей нашатырь! – закричала одна из старушек своей знакомой в черном платке. После того как ей под нос сунули вонючую жидкость, мать пришла в себя и непонимающе оглянулась по сторонам. Ее под руки проводили до стоявшего поблизости микроавтобуса, чтобы усадить и окончательно привести в чувство.

Карачун внимательно наблюдал за происходящим, осматривал подходы к «квадрату» с могилой Выгодина. Время от времени переговаривался по рации со своими ребятами, проверяя обстановку на подходах. Полковнику в отставке почему-то казалось, что стоит ожидать того самого сценария, что и около бара, когда убили Петра. То есть убийца должен приехать на мотоцикле. Это позволит киллеру быстро появиться и так же быстро скрыться с места событий, рассуждал Карачун. На машине сюда подъехать сложнее – дорога разбитая. А мотоцикл более маневренный, всегда можно свернуть где-нибудь на узкую тропинку.

Тем временем могилу засыпали землей, поставили крест, обставили венками, зажгли свечи. Люди потихоньку начали расходиться. И вдруг откуда-то издалека раздался выстрел. Стоявший у свежей могилы Князев схватился рукой за грудь, пошатнулся и упал на землю. Люди с криком побежали к выходу.

– Где он?! – закричал Карачун в рацию.

– С западной стороны, уходит, – ответил один из охранников. – Иду за ним.

Карачун повернулся в указанную сторону – вдалеке между памятниками и деревьями мелькала фигура мужчины в маске и со снайперской винтовкой за плечом. За ним уже мчались несколько охранников, на ходу доставая пистолеты. Карачун изо всех сил побежал наперерез преступнику к массивным въездным воротам. Снайперу удалось сесть в припрятанную на территории кладбища машину. Набирая скорость, он помчался в сторону ворот. Но полковник в отставке успел их закрыть и обмотать створки крепкой железной цепью, как это обычно делают сторожа вечером после закрытия. Снайпер, поняв, что единственный выход перекрыт, дал задний ход. Карачун достал пистолет, прицелился и выстрелил в его сторону. Пуля попала в лобовое стекло слева, напротив сиденья пассажира.

– За ним! – крикнул полковник в отставке своим охранникам и побежал за машиной.

Доехав до конца аллейки, снайпер выскочил из машины, ловко перемахнул через ограду, побежал через лужайку к покрытому зарослями берегу довольно широкой речки. На мгновение он оглянулся. Преодолев кладбищенскую ограду, в его сторону бежали человек пять мужчин с пистолетами в руках. Снайпер с разбегу прыгнул в заросли, после чего оттуда раздался рев мотора и по глади, быстро набирая скорость, помчался водный скутер. Подбежавшие люди Карачуна несколько раз выстрелили в сторону удалявшегося скутера, но никто не попал.