Теряя контроль

Скрипучий пол привел меня на кухню, где холодное молоко утолило мою жажду. Чувство голода отсутствовало вторые сутки, поэтому я наконец-то ушла спать.

Пройдя мимо тихой комнаты родителей, я закрыла за собой дверь и плюхнулась на кровать. Различия между матрасом и холодной землей были колоссальными. Мое тело как кисель начало расплываться по кровати, желая отдохнуть.

Остаток ночи меня не покидали мысли о моем существовании. Каждое размышление приводило к бессмысленности собственной жизни, и еще большем желании погасить это чувство наркотиками.

Тишина вокруг меня поймала в свои сети. Мысли о собственной слабости никогда не покидают. Обычно я боролась с этой тишиной с помощью изучения шумных людей или слушанием музыки. Но сейчас только я одна в этом мире, в котором царит тишина.

Почему я бегу от этой тишины?

Желаю спрятаться и не признавать бессмысленность собственной жизни. Благодаря этому живется несколько лучше. Каждый раз, стараясь привыкнуть к одиночеству, я терплю крах и ужасные чувства.

Неужели это будет вечно?

Мне остается бороться только наркотиками.

Бессонная ночь и отчаянное желание уснуть длилось до тех пор, пока не стало слышно движение в области коридора. Кто-то приближался к моей комнате, вероятно отец или мать.

Продолжая лежать в одежде, я уставилась красными и уставшими глазами на входную дверь. Свет из окна позволял видеть единственный проход в мою комнату.

Шаги остановились прямо у двери, чье-то ухо медленно прислонилось и начало слушать. Так продолжалось пару минут, пока кто-то не открыл дверь и не заглянул в комнату.

Широкие глаза матери, не моргая, внимательно смотрели на меня на протяжении минуты. Они хотели что-то от меня, искали какую-либо интересную информацию обо мне. Самое главное они уже поняли, что я не сплю. Через некоторое время мама, точно также, не моргая закрыла дверь и больше не интересовалась мной.

Маленькая дырка для подглядывания вела в комнату родителей. Еще один, но другой глаз наблюдал за мной. Цвет глаза и его разрез напоминала мне отца.

Схватив карандаш в руки, я медленно подошла к дырке и смотрящему глазу. Быстро просунув карандаш и поранив глаз, он больше не интересовался мной. Наступал рассвет, а значит вместе с ним ненавистный мне школьный день.

Желая скорее узнать время, я посмотрела на механические часы, что висели напротив кровати. Стрелки часов замерли на десяти часов вечера. Они замерли точно также как и моя жизнь. Но положение не спасет одна единственная батарейка.

Когда время подходило к выходу из дома, я переоделась и пришла на кухню. В помещении мама спокойно готовилась выезжать на работу, а отец пил кофе, читая газету.

— Доброе утро, — широко улыбалась мама, увидев меня.

— Доброе… — в памяти всплыла ночь, во время которой мама с безумными глазами пялилась на меня.

Мужчина убрал газету и показал свое лицо. На левом глазу красовалась белая повязка, она скрывала какие-либо повреждения или различные заболевания.

— Привет, пап, — поздоровалась я.

— Доброе утро, — мужчина смотрел на меня со всей серьезностью. Это неудивительно, ведь судя по всему, я ранила его глаз, когда он подглядывал за мной в дырку.

— Что с глазом? — поинтересовалась я.

— Красный и слезиться, сегодня поеду к врачу, — папа с громким шелестом раскрыл газету и допил свой утренний кофе.

Если папа действительно наблюдал за мной, значит, должна была остаться маленькая дырочка в стене. Это единственное доказательство того, что я не сошла сума, что наркотики не создавали тех иллюзий.

В спешке я вернулась в свою комнату и отчаянно старалась найти отверстие. Но его нигде не было, будто ночью его успели заделать. Скорее всего папа не подглядывал за мной, а ситуация с его глазом простое совпадение, одно на миллион.

Значит ли это, что мне показалось?

Наркотики, утомление и ужасный сон спровоцировали те мрачные и страшные иллюзии?

Во мне нет полной уверенности, что это были простые иллюзии. Мои отбитые родители действительно могли наблюдать за мной на протяжении ночи. Из-за их странностей и опеки, я долгое время мечтаю съехать как можно дальше. Ну а пока у меня нет возможности этого сделать, музыка спасает меня от внешнего мира. Благодаря своей гитаре я могу само выражаться. Этот инструмент можно с уверенностью назвать моей первой любовью.

По пути на меня то и дело смотрели ученик разных возрастов и классов. Они изучали вещи, мою походку и поведение. Чужаков, не таких как все принимают за врагов. К этому чувству одиночества я уже привыкла, когда люди сторонятся тебя.

Над пригородом возник смог, происходящее вгоняло меня в депрессию. Даже природа намекала мне на то, что делать здесь нечего, кроме как ежедневно страдать.

Холодный и долгий путь продолжался в школе, которая была настолько же прохладной. Когда ты единственный идешь по коридорам, обходя крупные и шумные компании, понимаешь, что ты никому не нужен, здесь тебе нет места.

Сегодня я впервые пришла в школу, после недели прогулов. Все это время я проводила с Брайаном и различными веществами. Они хотя бы ускоряли время, в отличие от вечного школьного дня.

— Смотри, кто пришел, — прозвучал голос Сони в конце класса. Девочка разговаривала с Хьюи, веселым и общительным парнем. Этого хватало, чтобы вызвать у меня отвращение.

— Вижу, говорят, она завалит все экзамены. Скорее всего, она единственная кто останется на второй год, — тихо хихикали одноклассники.

Опасаясь встретиться с чьим-то взглядом, я смотрела себе в ноги. Если бы у меня была возможность раствориться, провалиться сквозь землю — воспользовалась бы ей.

— Не вижу в ней ничего плохого, — говорил какой-то одноклассник.

— В раздевалке я видела ее руку… — сплетничала Соня. — Ее вены исколоты и имеют черный оттенок.

— Ты хочешь сказать, что она наркоманка? — неожиданно продолжил разговор Брайан.

— Такое действительно может быть? — одноклассник начал быстро менять мнение обо мне. Если пару секунд назад оно было нейтральным, то сейчас падало с быстрой скоростью.

— Скорее всего, да, если хочешь узнать, закати ей рукав прямо сейчас, — уверяла Соня. Брайан оставался спокоен и делал вид, будто не знаком со мной, что он не тот человек, который подсадил меня на наркотики.