Тетраэдр

Он тепло обнял ее, потом обхватил за плечи. — Мы должны послать в вашу миссию просьбу отложить отъезд, чтобы они могли присутствовать на свадьбе.

— «Кутберт Пеллар присутствует на свадьбе третьего помощника председателя»? — подумала она. — «Жирный шанс»! — Они не могут остаться, дорогой Франческо. Их верховные господа требуют немедленного возвращения.

— А? Очень плохо. Ну, тогда мы должны, по крайней мере, сообщить им хорошие новости. Сейчас я пошлю за каретой.

* * *

17. Лусена

Карета въехала на площадь «Черного Лебедя» и остановилась у больших железных дверей.

— Пожалуйста, подожди здесь, — сказала она ему. — Я должна все объяснить и попрощаться.

— Конечно. Используй столько времени, сколько нужно.

Пеллар ждал ее внутри. — Черт возьми, Элизабет, мы так беспокоились о тебе!

Она сразу же заподозрила что-то неладное. — Кутберт, что, черт возьми, происходит?

Ему удалось слабо улыбнуться. — Прежде всего, Элизабет, я хотел бы познакомить вас с сеньором Лусеной.

Лусена? Она огляделась вокруг. Мрачный бородач плечом прокладывал себе путь через круг зевак. Да, это был он — великий шахматист и антифеминист. В нескольких метрах позади него она заметила два чемодана с МВ и сумку с флоринами.

Она также заметила, что Ральф Ларви стоит в стороне, скрестив руки на груди. Его лицо расплылось в улыбке холодного торжества.

Тяжелый серый комок бетона начал застывать у нее в животе.

Испанец низко и грациозно поклонился. — Se~norita, sono lieto di conoscerla.

Она не обратила на него внимания и резко повернулась к Пеллару. — Он втянул вас в игру в шахматы, не так ли?

— Он всего лишь местный поцер, Элизабет, но ему повезло, — слабо произнес адвокат.

— Повезло? Боже Всемогущий, Кутберт! Вы знаете, кто он такой?

— Что вы имеете в виду?

— Это Луис де Лусена, действующий чемпион Европы по шахматам!

— Господи, Элизабет, откуда мне было знать? Но на самом деле, нет никакой необходимости поднимать шум. Мы можем все вернуть. Все, что нам нужно сделать, это вам провести с ним час наверху.

Она смотрела на его отвернутое лицо целую минуту.

— Начните с самого начала.

— Ну, как я уже сказал, он предложил нам поиграть.

— Но сначала Ральф и Лусена немного поговорили, возможно, с помощью переводчика. Верно?

— Ну, да. Как вы узнали?

— «Значит, это месть Ральфа», — подумала она. — Потом подошел Ральф и сказал, что это местный поцер, и ты легко его одолеешь. Верно?

Пеллар, молча, кивнул.

— И вы победили его в той первой игре.

— Я так и сделал. И это было легко.

— Тогда он предложил небольшое пари.

— Да. Я снова выиграл.

— А потом вы начали удваиваться, и удваиваться, и начали проигрывать.

— Да.

— И вы проиграли все.

Он пожал плечами.

Что еще оставалось сказать? Когда Ларви подошел, она пробормотала: — Мои поздравления, Ральф. Это было сделано очень аккуратно.

Он улыбнулся. — Это хорошо, что вы это оценили.

Пеллар озадаченно посмотрел на них обоих. — Честно говоря, Элизабет, я перепробовал все. Я думаю, Тони даже послал за Леонардо, но…

— Элизабетта!

Она резко обернулась. — Леонардо! Значит, он пришел, но как он мог помочь?

Художник взял ее за локоть и отвел подальше от Лусены. Он быстро заговорил: — Во-первых, вопрос. Как вы смогли направить свою машину в нужный день и час?

— Я прошла специальную подготовку по перемещению шаблонов; это очень похоже на игру в шахматы.

— Вы достаточно хорошо играете в шахматы?

— Я очень хорошо играю, Леонардо.

— Тогда вы должны бросить ему вызов. Его ставка — ваши дела и деньги. Вы можете поднять ставку?

Она на мгновение задумалась. — Да. И, Маэстро, не будете ли вы так любезны, чтобы быть моим секундантом?

— Да, миледи. Он подошел к испанцу, и они вступили в жаркую дискуссию, размахивая руками. Наконец, Леонардо вернулся. — Он сыграет одну партию на все, что выиграл у лорда Кутберто, при условии, что ваша ставка будет приемлемой.

— Благодарю вас, Мессер Леонардо. Теперь пришло время противостоять шахматному властелину Европы. — Сеньор Лусена.

Он поклонился. — Сеньорита. Какова ваша ставка, пожалуйста?

Она заложила обе руки за шею и расстегнула нитку жемчуга. — Она оценивается в десять тысяч флоринов. Осмотрите, если хотите.

Пеллар ахнул. — Нет! Нет! Элизабет, она арендована!

Испанец нахмурился. — А что он говорит?

— Он говорит, что уверен, что я сотру нижнюю часть испанской свиньи в маленькие сосиски.

— Ха! А теперь он знает? Раздался отвратительный скрежет металла, когда испанец вытащил свою рапиру на несколько дюймов из ножен. Элизабет сглотнула. — Послушайте, почему бы нам не начать? Она протянула Леонардо нитку жемчуга. — Вот. Леонардо будет держать ставку.

— Тогда давайте бросим жребий на цвет фигур, — проворчал шахматист.

Цвет был важен. Она подумала о дальнейшем ходе событий. Она нуждалась в безошибочном начале, в чем-то действительно убийственном. Если бы у нее были белые фигуры, она могла бы начать игру смертельным Гамбитом Эванса, изобретенным капитаном Уильямом Эвансом из Королевской морской пехоты в 1824 году. Но... чтобы играть Гамбит Эванса, ей нужны были белые фигуры. Был только один верный способ получить белые фигуры, как дающий единственный шанс.

Она сказала: — Есть вопрос форы.

Его лицо посуровело. — Я не даю фору.

— Вы? Нет, конечно, не вы. Как более сильный игрок, я даю фору.

— Вы! — он рассмеялся с холодным недоверием.

— Да, я.

— Вы сумасшедшая. Хорошо, какую фору вы даете?

— Я буду играть bendato.

Он выглядел озадаченным. — С завязанными глазами?

— Да. Не видя доски или фигур.

Ей доставило огромное удовольствие слушать эти вздохи. Очевидно, никто из них никогда не слышал о шахматах с завязанными глазами. Она вытащила из-за корсажа белый шелковый платок, завязала им глаза и села на стул, отвернувшись от шахматного столика. — Расставьте фигуры. Как дающий фору, я беру белые.