Тезей и Ариадна. Нить любви

Мысли метались, перебивая одна другую.

Главное – не смотреть в налитые кровью глаза этого чудища. Взгляд не менее опасен, чем мощь туловища!

Взгляд?!

Да, его шкуру не проколоть, его кости не поломать, но глаза-то не защищены толстой кожей, они уязвимы. Только они, губы и ноздри, но последние бесполезны, лишь сильней разъярят, а вот глаза…

Два копья – два глаза и всего одна попытка. Бросать придется одновременно, промахнуться нельзя ни одной рукой, а броски должны быть столь сильны, чтобы копье обратно не только не выпало, но и не смогло быть вырванным, если бык потрется головой о стену арены.

Однако до копий еще нужно добраться. Подход к ним загораживал собой Бык.

Ну что ж, если Быка нельзя обойти, придется через него прыгать. Вот когда Тезей с благодарностью вспомнил странную учебу Дедала. Как мог мастер предугадать, что именно понадобится его новому знакомому?

Священный танец с Быком. Хорош танец, если Бык в два раза больше самого рослого быка в стаде. На его спину и с помощью друзей запрыгнуть тяжело, а Тезею предстояло перепрыгнуть и не потерять равновесие, если упадет, то будет растоптан чудовищем раньше, чем успеет подняться на ноги. Нет держащего за рога быка (да и кто из танцоров сумел бы хоть на мгновение удержать такую громадину?), нет страхующего товарища позади, который поможет спрыгнуть со спины.

Но и выбора тоже нет. Если промедлит еще мгновение, то Бык просто нанижет его на рога и размажет бездыханное тело по стене арены.

Ну, уж нет! Тезей подобрался, прикидывая расстояние до быка, и начал движение вперед. Самое трудное в прыжке не совершить переворот над спиной животного, даже не удачно приземлиться, а точно рассчитать сам момент прыжка. Начнешь отрываться от земли на мгновение раньше, и вместо спины угодишь на рога, опоздаешь – рога встретят тебя еще на земле.

Сильные ноги оттолкнулись от земли в нужное мгновение, толпа на трибунах ахнула, когда тело Тезея вдруг подлетело вверх, перевернулось и… оказалось позади Быка, причем на ногах! Бык, не обнаруживший перед собой человека, на несколько мгновений замер в недоумении, потом мыкнул и начал поводить головой, чтобы разглядеть, куда же девался червяк, предназначенный ему в жертву.

Этого времени Тезею хватило, чтобы метнуться к копьям и схватить их.

Быку вовсе не был нужен этот человечек, но животное основательно раздразнили, прежде чем выпустить на арену, потому любое существо, оказавшееся напротив, привлекло бы внимание, а уж тот, что посмел куда-то деваться, тем более.

Повернувшись и повернув голову, Бык обнаружил пропажу. Снова раздалось раздраженное мычание.

Окружающее для Тезея перестало существовать, только Бык и он сам, только два копья в руках и эти налитые кровью глаза.

– Артемида. Богиня, ты всегда помогала мне во время охоты, помоги и теперь.

Не сказал, прошептал.

Бык уперся передними ногами в землю, правая начала подрагивать. Еще чуть, и начнет рыть пол копытом.

Казалось, прошла вечность, прежде чем это чудовище начало двигаться – немного лениво, словно нехотя. Бык не торопился, прекрасно чувствуя свою силу, зная, что стоявшая напротив мелочь, даже если окажется проворной, никуда не уйдет, что у человечка с двумя копьями в руках ни малейшего шанса спастись, все, что бедолага может – оттянуть момент своей гибели.

Началась поистине смертельная игра.

Тезей оказался в невыгодном положении – против солнца. Попросить Аполлона, чтобы спрятал солнечный диск за тучкой? Но боги не слишком торопливы, им человеческая жизнь меньше одного мига, а уж поспешить и создать условия для битвы за них же самих… Бессмертным никогда не понять смертных.

Тезей даже просить не стал, сам двинулся вдоль стены арены, внимательно следя за Быком. Тот остановился и тоже внимательно наблюдал за действиями человечка, которого предстояло нацепить на рога и размазать по крепкой стене. Тезей отошел уже довольно далеко, Быку снова пришлось повернуться, он недовольно фыркнул, переступил с ноги на ногу, мыкнул…

Но солнце все еще било в глаза человека, потому требовалось повернуть животное немного. Совсем ставить его против солнца тоже нельзя, велика опасность, что Бык просто закроет глаза в самый важный миг, и задуманное не получится. Тезей двинулся еще.

Сверху из лож раздавались смешки, там спорили не о том, погибнет Тезей или нет, а как долго продержится.

Миг растянулся на вечность. Налитые кровью глаза чудовища превратились для Тезея в горящие огни. Когда у человека единственный шанс, раздумывать или примериваться бесполезно, потому Тезей не прицеливался.

Тренированное тело все сделало само – два копья вылетели из обеих рук одновременно, словно одно целое. Никто даже не успел понять, что именно произошло, но в следующий миг раздался страшный рев, и чудовище рухнуло на колени, мотая головой, из обоих его глаз торчало по копью.

Вокруг стало тихо, только этот страшный рев, тот самый, что не давал покоя придворным во дворце по ночам. Бык мотал головой, пытаясь освободиться от копий, и тем самым загонял их все глубже. На несколько мгновений в ложах все смолкло, люди замерли, раскрыв рты.

Не терял времени только Тезей. Раненый Бык, даже если он ослеп, не менее страшен. Юноша метнулся к чудовищу, выхватывая на ходу клинок.

Яремная вена… одна-единственная, как тот шанс попасть в оба глаза сразу. Только пробив ее, можно ослабить Быка настолько, чтобы сразиться с ним почти на равных. Тезей всего дважды в жизни забивал быков, вернее, участвовал в забое при жертвоприношении, потому не смог так точно, как опытные жрецы сразу найти нужную вену, но ярость удесятерила его силы. Он с остервенением вонзал и проворачивал клинок в горле чудовища, понимая, что чем больше будет рваных ран, тем легче добраться до нужного места.

Хвала Телефу, сделавшему у клинка зазубрины с одной стороны (неужели он тоже знал о предстоящем сражении с Быком?!) – они резали бычью толстую кожу куда лучше прямого лезвия.

И снова мгновения растянулись в вечность. Сколько ударов успел нанести Тезей? Ему казалось, тысячу, но в действительности всего три, после третьего удара яремная вена чудовища была пробита и… У этого монстра невиданным было все, кровь хлынула таким потоком, каких не бывает и в больших фонтанах. Тезей едва успел увернуться, чтобы не быть сбитым с ног этим небывалым потоком, он оказался в темно-красной, почти черной крови с головы до ног.

Но не это ужаснуло.

Начавший подниматься с колен Бык рухнул снова, взревел, забился в последней агонии, не желая умирать. Рев трибун заглушил даже голос чудовища.

Священный Бык Крита бился в луже своей крови, которая залила уже все вокруг, а Тезей никак не мог поверить, что победил.

Но в следующее мгновение он понял, что на Крите нельзя доверять даже собственной победе. Нет, Бык больше не поднялся, и его кровь не оказалась ядовитой, но… в Тезея с трибун полетели стрелы!