Тезей
Шрифт:
– Можешь поухаживать за мной, несносный противник, - проговорила богиня.
– Это счастье, всецарица, - даже растерялся отнюдь не пугливый герой. Но кто я такой, чтобы приблизиться к великой богине?
– Интересно, - рассмеялась Гера, - на земле ты частенько всячески меня огорчал, а тут не можешь порадовать чем-нибудь... приятным.
– Чем приятным?
– спросил бесхитростный Геракл.
– Собой, конечно, - направляла его Гера.
– О великая мать, - не без волнения произнес Геракл, - я никогда не испытывал к тебе ничего плохого. Я готов прославлять тебя.
–
– Я не давала тебе моего молока, я пролила его... Не прославляй меня, а ухаживай за мной.
Всецарица легким движением руки освободилась от своего царственного трона, отправив его, надо полагать, в божественные кладовые, и оказалась на обыкновенном сидении рядом с Гераклом.
– А он?..- покосился Геракл в сторону Зевса.
– Он меня ревновать к тебе не станет, - откликнулась Гера.
– Если бы взревновал...
Она загадочно улыбнулась. И сразу грозная морщинка на мгновение появилась над ее прекрасной переносицей.
– Тогда бы Геракл стал не только самым гонимым человеком на земле, но и самым счастливым.
Это уже проворковала богиня любви Афродита, тоже подкатившая к ним на своем троне.
– Разве я недостаточно несчастлив, - вздохнул Геракл.
– На земле..., - уточнила Гера.
Богиня любви ничего не ответила и прокатила мимо Геракла прямо к Тезею, где тут же, следуя примеру Геры, избавилась от своего трона.
– Что тебе про меня говорила твоя Герофила?
– спросила она афинского царя.
– Она пошутила, - нашелся Тезей.
– А если вправду?
– Тогда я был бы счастливейшим...
– А вот и нет.
– Почему?
– Тезей очень прямо посмотрел в глаза Афродиты.
– А вот так, - рассмеялась она.
– Ты говоришь с ним не как богиня, - заметила Гера.
– Я говорю с человеком, с мужчиной. И следом за тобой говорю с мужчиной как женщина, - повела прекрасным плечиком богиня любви.
– Впрочем, все они...
– Как и все боги, - откликнулась Гера.
В этот момент у светящейся стены появились подарки богов Пелею: копье из ясеня поднес жениху кентавр Хирон; фиалу, украшенную фигурой Эрота, Афродита; роскошную хламиду - Гера; свирель - Афина. Возник и светящийся прямоугольник со скачущими конями Белием и Ксанфом. Так демонстрировался подарок жениху Посейдона. И смертных так восхитили божественные животные, и, особенно, способ, каким им их показали, что многие повскакивали со своих мест, устремляясь к волшебному прямоугольнику.
Когда же вернулись к столам, поняли, что почти все бессмертные женщины перебрались к ним, земным героям. Свадьба в чертогах богов - потому все желания исполнимы. И свадьба располовинилась: мужская часть, где оставались только боги (к чему трогаться с места, если нет среди гостей земных женщин), и часть, где греческие герои на время свадьбы обзавелись небесными подругами.
Стараясь все-таки поддержать ритуал бракосочетания, Аполлон пропел гимн, прославляющий жениха и невесту. Или, точнее, невесту и жениха, поскольку прелестям и достоинствам Фетиды досталось больше похвал. Закончив гимн, Аполлон направился к новобрачным, чтобы еще и лично
приветствовать их. Да так на смешанной половине застолья и остался. Тем более, что до него уже достаточно прочно обосновались здесь Гермес с Дионисом.– Славят нас, женщин, на свадьбах, - язвительно заметила Эрато, глядя в сторону Аполлона, - а после...
– Хозяева всему, - поддакнула Эос.
– Создатели, - саркастически добавила Эвринома.
– Пусть меня опять лишат воскурений, как Эос, - отчеканила Эрато, - не создатели наши боги-мужчины, а ворь .
И Эвринома, и Эос, и Эрато посмотрели на Геру. Всецарица молчала, как бы разрешая продолжать этот разговор. Афродита ответила им улыбкой.
– Нам не понятно..., - вырвалось у Геракла.
– Пониманию не поддается, - донесся с другого края пещеры голос Гермеса.
Сидевшие рядом Гера, Афродита, Геракл, Тезей, Аталанта прислушались к разговору.
– Что непонятно, - Эос почему-то уставилась на Аталанту, - все, что есть, о чем можно подумать, создано женским началом...
– Эос слегка затруднилась в словах, но продолжала, - Эвринома, богиня всего сущего, восстала обнаженной из Хаоса, отделила небо от тверди и создала свой первый танец. Известно даже, куда она двигалась, танцуя. Двигалась она на юг, и от ее быстрых движений, за ее спиной возник северный ветер. Она поймала его, превратила, раскрутив, в великого змея Офиона и зачала с ним весь этот мир... Ясно ?..
– Представимо, - впервые в этой беседе подала голос Аталанта.
– Офион же стал болтать, что именно он сотворил все, - добавила Эрато.
– Уж это-то - яснее ясного, - согласилась земная охотница.
Геракл издал недоуменное мычание.
– Подумай, - обратилась к нему Аталанта, - ведь публичные жертвоприношения первой мы приносим Гестии.
– Умница, - похвалила ее Гера.
– Болтайте, болтайте, - раздался в их уголке насмешливый голос Зевса.
Однако его как бы и не услышали.
– И неважно, как называть эту богиню, - вставила Эвринома.
– Ее называют еще Тефирой - матерью всего сущего, - сказала Эрато.
– Великой ночью, - тихо произнесла Эос.
– Сияющая мать пустоты, - с улыбкой пропела Афродита.
И буквально физически ощутимое согласие установилось между богинями, признавшими, что дело не в именах, что имена - условность, не главное.
– А мы?
– спросил Тезей.
– Ваши души возникли из блуждающих стихий, отлетевших от первотворения, - пояснила Гера.
– И образовалось множество осколков , - невесело пошутил афинский царь.
– Не расстраивайся, вы не осколки, - утешила его Афродита.
– И мужчины, и женщины?
– Это интересовало Геракла.
– И мужчины, и женщины, - сказала Эрато.
– Только мужчины превратили сотворенное и первородное в свое хозяйство.
– И все испортили, - рассмеялась богиня любви, но тут же и осеклась.
В пещере Хирона возникло некое напряжение, и не разговор богинь со смертными был тому причиной. Крупное, розово светящееся яблоко, возникло в руках Пелея. И через несколько мгновений раздался голос богини раздора Эриды: