The Game. Игра
Шрифт:
Это – решающий момент. Он требует особого внимания: пожалуйста, переведите сотовый в спящий режим, шикните на ребенка, чтобы он умолк, ведь я собираюсь представить перед вами историю того, как переменились ваши вкусы.
Мы прозреваем в малой революции, технологической, приход революции большего масштаба, самым откровенным образом происходящей в умах.
Это движение мысли мы должны запечатлеть в образе – потом вглядеться в него хорошенько и спросить себя: какого черта, зачем мы все это делаем? Придаем ли слишком важное значение тому, что изобретаем? Приписываем ли простому прорыву в области технологии то, что никак с ним не может быть связано? Может, мы просто поддались панике? И все это – явное недоразумение, плод наших собственных страхов?
Это не исключено, но я бы не стал утверждать.
Я убежден, напротив,
И что теперь?
Постараюсь изложить как можно более просто: по всей вероятности, мы действительно переживаем духовную революцию, и если вы меня спросите, как это согласуется с тем, что технологические революции никогда не достигали такого размаха, я скажу вам следующее: поверьте, мы впадаем в банальное смещение перспективы, вполне понятное, но коварное и неистребимое: МЫ ПОЛАГАЕМ, БУДТО ДУХОВНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ ЯВИЛАСЬ СЛЕДСТВИЕМ РЕВОЛЮЦИИ ТЕХНОЛОГИЧЕСКОЙ, А НА САМОМ ДЕЛЕ ВСЕ НАОБОРОТ, И МЫ ДОЛЖНЫ ЭТО ПОНЯТЬ. Мы думаем, будто цифровой мир явился причиной всего, что произошло, а в действительности все не так, и следует прочитывать его как то, чем он на самом деле является, то есть как следствие, проистекающее из некоего духовного переворота. Честное слово, нужно перевернуть карту. И после вглядеться в нее. Нужно разрушить эту проклятую последовательность: сначала духовная революция, потом технологическая. Выскажите соображение, будто компьютеры породили новую форму мышления (или недомыслия, зовите как хотите), а теперь быстро переверните фразу: получится, что новый тип мышления породил компьютеры. Это означает, что некая мутация в умах способствовала созданию орудий, соответствующих ее бытию в мире, и сотворила их очень быстро, что мы и называем цифровой революцией. Продолжайте переворачивать логику фразы, не останавливайтесь. Не задавайтесь вопросом, что за ум способен был начать пользоваться Google, лучше спросите себя, какой ум задумал орудие, подобное Google. Не старайтесь понять, в самом ли деле пользование смартфоном нас отключает от реальности, а попытайтесь уразуметь, к какой именно связи с реальностью мы стремились, признавая совершенно ни к чему не пригодным стационарный телефон. Мания делать несколько дел одновременно приводит к неспособности сосредоточиться на чем-то конкретном, и все-таки переверните фразу: откуда, из какого угла собирались мы выходить, когда создали орудия, позволившие нам, наконец, играть сразу на нескольких досках? Если цифровая революция пугает вас, переверните фразу и спросите себя, от чего мы спасались, когда приоткрыли дверь этому явлению. Ищите ум, породивший цифровую революцию, это важнее, чем изучать ее последствия: в нем, в этом уме, ее первоначальная матрица. Потому что новый человек не произошел от смартфона: он придумал смартфон, ибо нуждался в нем, изобрел его для своего пользования и потребления, сконструировал, чтобы выйти из заточения, или ответить на вопрос, или избавиться от страха. Пауза. Последнее усилие.
Итак, все цифровые твердыни, встающие на нашем горизонте, могут прочитываться как геологические формации, взметнувшиеся к небу силой подземного толчка.
Этот толчок – духовная революция, породившая нас. Он произошел в некоем месте, в некой складке времени, которую мы не опознали и не осознали: но зато мы можем выявить и изучить видимые изменения, какие претерпела земная кора наших жестов, привычек, образа мыслей.
Многие из этих изменений в самом деле связаны с цифровой революцией, и именно они представляются, более чем прочие, неким шифром, скрывающим тайные коды мутации, – но если не принимать их за причину всего происходящего, они могут многому научить, многое поведать.
Следует относиться к ним как к руинам, как к археологическим находкам, которые помогут выявить все чудеса скрытой цивилизации.
Нашей.
Можете включить сотовый, спасибо.
Ну вот, ребенок расплакался.
Обобщаю: переверните эту чертову карту.
Цифровая революция – внизу, не наверху.
Вот так.
Привыкайте
считать цифровой мир следствием, не причиной. Киньте взгляд туда, где все началось. Ищите духовную революцию, от которой все происходит. Если существует некая модель человечества, которая всем этим вырабатывается, она заключена там.Хорошо.
Это верно, что наша карта практически не заполнена, но она хотя бы повернута так, как надо.
Поверьте мне, это было самым трудным делом.
Теперь можно начинать измерения, ставить названия, проводить границы.
Оттолкнемся от мысли, что цифровая революция – нечто вроде горного хребта, возникшего в результате подземного толчка. И попробуем обозначить его.
Имя пользователя
Пароль
Play 1978 Нулевой позвонок
1981–1998 От Commodor-64 до Google
Классическая эпоха
Комментарии к классической эпохе
1999–2007 От Napster к айфону
Колонизация
Комментарии к эпохе колонизации
2008–2016 От App до AlphaGo
The Game. Игра
Комментарий к эпохе Игры
Карты
Следующий уровень
1978. Нулевой позвонок
В самом деле, поскольку цифровая революция – скопление довольно различимых явлений и событий, ее хребет, спинной или горный, вполне возможно изобразить: одни вершины выше, другие ниже; геологические формации, вышедшие наружу в результате подземного толчка, природу которого мы пытаемся установить. Начнем. Выделим некий символический НУЛЕВОЙ ПОЗВОНОК. Не ждите чего-то особо торжественного: я имею в виду всего лишь видеоигру.
Она называлась Space Invaders, «Космические пришельцы». Родившиеся в новом тысячелетии, возможно, и не знают, что это такое. А я знаю, поскольку играл в нее: мне было двадцать лет и, необъяснимая вещь, совершенно нечего делать. Игру изобрел японский инженер по имени Нишикадо Томохиро. Нужно было стрелять по пришельцам, которые падали с неба, как дурачки, все подряд, предсказуемо, но подавляли массой. По мере того как они опускались, скорость падения увеличивалась: когда они тебя настигали, начиналась полная неразбериха.
Графика была, с нынешней точки зрения, убогая: пришельцы (в Италии их называли марсианчиками) были похожи на пауков, нарисованных слабоумным. Картинка была строго двухмерная и черно-белая. Некрологи в газетах случались более живописные.
Домашних компьютеров тогда не было, так что в «Космических пришельцев» ходили играть в некоторые общественные места (даже иногда и в бары), где стояло устройство, чьи размеры мне сейчас кажутся несообразными: втиснутый в тумбочку экранчик размером с маленький телевизор и простейшая консоль с тремя клавишами, или, в более усложненных версиях, джойстик и пара клавиш.
Ты слегка наклонялся, вставлял монету в специальную прорезь, нажимал на play и начинал барабанить по клавишам, стреляя как сумасшедший. В Японии нужно было вставить монету в 100 иен: в «Космических пришельцев» играло столько народу, что такие монеты исчезли из обращения, и Государственный монетный двор был вынужден их начеканить еще.
Это событие может нам о чем-то поведать, но только если мы восстановим в памяти две игры, которыми комплектовались бары до того, как явилась траурная тумбочка «Космических пришельцев»: настольный футбол и флиппер.
Вот мы и добрались до сути дела.
Если сделать шаг назад, даже два шага, вы увидите последовательную смену игр, которая, как ничто иное в мире, заставит вас ПОЧУВСТВОВАТЬ, даже прежде, чем понять, суть цифровой революции.
Друг дружку последовательно сменяли: настольный футбол, флиппер, «Космические пришельцы».
Не делайте такое лицо: доверьтесь мне.
И как следует изучите все три игры, прочувствуйте физически их смену, попробуйте мысленно в них сыграть, в одну, потом в другую, потом в третью. Вы ощутите, что с каждым разом что-то растворяется, уходит, и все становится более отвлеченным, легким, текучим, искусственным, быстрым, синтетическим. Происходит мутация. Очень похожая на ту, которая привела нас от аналогового принципа к цифровому.