The Lie I've Lived

– Да уж. Мои манеры были не на высоте, но будем надеяться, он меня простит. Несколько рановато устраивать встречу с родителями… С другой стороны, учитывая последствия прошлого вечера, это было неизбежно, да? Слышал, в посольстве намечается ужин.

– Да. Естественно, мама тоже захочет к тебе присмотреться. Если говорить о моих родителях, то именно она – сторонница соблюдения правильных манер и этикета.

– Жизненно важная часть учебной программы Бобатона, – подкалываю я, усмехаясь.

– Отчасти именно это и отличает нас от сброда, – отвечает она, не клюя на мою приманку. – У Седрика очень хороший результат. Афина его не догонит. Как думаешь, хорош ли Крам в воздухе без метлы?

– Вообще-то, он выглядит изрядно отдохнувшим. Ублюдок наверняка принял снотворное и позволил остальным дурмштранговцам удерживать рассыпающийся корабль.

Мы вместе наблюдаем за тем, как Крам машет толпе, пока восстанавливают мишени после провальной попытки Афины превзойти результат Седрика. Флёр хихикает в ответ:

– А тебя, оказывается, тоже легко вывести из себя. Полагаю, у нас впереди немало ссор.

– Тем забавнее будет «мириться», – улыбаюсь я.

– Да, ты прав. С удовольствием посмотрю на твои попытки извиниться.

– С чего ты взяла, что извиняться буду именно я?

Она одаривает меня взглядом, как бы говорящим: «Да ладно?», и принимается смеяться.

– Не требуется быть экспертом в предсказаниях, чтобы разглядеть подобное развитие событий. Ой, смотри, Виктор аппарировал на неправильную платформу. Может, он просто пытался сделать вид, что ничего не произошло.

– О, в таком случае ему это явно не удалось. Вот это мне нравится больше.

Она опускает взгляд на мою ногу, и я замечаю на её лице беспокойство.

– Как твоя нога, милый?

Меня только что обласкали?

– Пятьдесят на пятьдесят, что она не подведет меня во время состязания.

– А твои навыки в аппарации?

– Всё со мной будет в порядке. Может, следует расщепиться в начале, тогда не придется беспокоиться о ноге. Возможно, тогда Рита назовет статью «Нога помогает Поттеру преодолеть соревнование»?

– Ты просто невыносим! Надеюсь, большая часть твоих шуточек не будет касаться раненых частей твоего тела. Поражаюсь, как тебе удается переводить боль в смех! Ты…

– Флёр.

– Не перебивай!

– Флёр.

– Что? Разве я не велела тебе не перебивать?

Крайне забавно наблюдать, как Флёр сама себя накручивает.

– Крам финишировал. Тебя ждут на стартовой линии.

– О!

Крепко пожимаю её руку.

– Удачи. Я бы пожелал тебе ни пуха, ни пера, но ты только что велела мне так больше не шутить[1].

Флёр уходит, качая головой. Я не могу определить, желает ли она рассмеяться или проклясть меня – возможно, и то, и другое сразу.

***

Я прохожу восемь платформ из пятнадцати, прежде чем раненая нога решает, что с неё достаточно, и посылает меня далеко и надолго. На девятую платформу я буквально падаю и со своей новой выигрышной позиции промахиваюсь мимо первой цели – зверский будет штраф. Здесь-то я сейчас и лежу. Заставляю тело подняться в низкую стойку, заклятьем ставлю левую ногу на место. Не хочу сейчас рисковать с замораживающими чарами – впереди ещё шесть аппараций. Существуй на свете рецепт, как расщепиться, то это именно он.

Стиснув зубы, прыгаю на девятую платформу – слышу, как толпа ахает, когда я чуть не сваливаюсь с края. Дважды сделав глубокий вздох, поражаю цели и сосредотачиваюсь на десятой аппарации. Действую медленнее, зная, что я уже далеко позади всех остальных. Ничего не поделать, надо закончить с достоинством. Я вкладываю слишком много силы в проникающие, и вместо тонких отверстий в диаметр кончика палочки делаю в мишенях раза в четыре-пять большие, что приводит зрителей в экстаз.

С каждым Перкуцио дыры становятся все больше. Да и хрен с ним! Если уж проваливаться, так стильно. Две из трех последних мишеней на пятнадцатой, последней, платформе, бью в центр, вынося к чертям яблочко. Зрители беснуются. Борюсь с собой – мне хочется выпустить огненный кнут и разнести близкую цель на кусочки; ни к чему здесь позерство, Поттер.

Закончив, аппарирую на землю и убеждаюсь, что доставил себя в целости и сохранности, прежде чем окунуться в блаженство замораживающего заклинания. Сняв фиксировавшее раньше ногу заклятье, хромаю обратно, чтобы взглянуть на свое финишное время, тянущее лишь на последнее место. Гермиона сумела спуститься на поле и стоит рядом с Флёр. Ей достаются объятья от проигравшего и похлопывания по спине.

– Впечатляюще для того, кто отстал от последнего результата аж на целых двадцать секунд – это ещё не считая пенальти, – говорит Грейнджер.

– Ну, если бы я выступил слишком хорошо, то нужды во втором раунде дуэлей, как и в финальной задаче, и вовсе не было бы. Они бы уже сейчас вручали мне кубок.

Реплика вновь пробуждает к жизни уснувшую было «надменную» сторону личности Флёр Делакур.

– Это пока не предрешено. Надеюсь, ты не тратил времени зря на составление официальной речи.

Я вижу, что Гермиона вот-вот ринется меня защищать, но успеваю притормозить её, пока она не рванулась в бой с Флёр:

– Следующий раз будет нашим, Флёр. Кстати, ты замечательно выступила.

– Как твоя нога, Гарри? – её голос нежнеет, и лицо Гермионы превращается в олицетворенное ошеломление.

– С замораживающим – нормально, а вот без него дела как-то не очень.

– Хочешь остаться посмотреть квиддичный матч? Мои одноклассники знают, что я презираю весь спорт на метлах, кроме гонок. Они не обидятся, а у твоей школы хватает болельщиков. Меня легко можно уговорить пойти куда-нибудь в другое место.

Реальной нужды рассматривать Чо на моей метле у меня, в общем-то, нет.

– Как только отделаемся от прессы, сразу же уберемся отсюда.

– Гарри, можно тебя на два слова? – осведомляется Гермиона «приказным» тоном, как только обновляются текущие результаты по общему зачету.

Флёр улыбается, прекрасно понимая, что будет дальше, и, извинившись, удаляется на интервью.

Я всё ещё впереди со своими тридцать восьмью очками. Флёр с Крамом наступают мне на пятки – у них по тридцать пять. Занявшая сегодня второе место Афина идет следом, у неё двадцать шесть; и победитель этого соревнования – кстати, живое свидетельство того, что хороший сон является гарантией сосредоточенности и мульти-аппарации, – Седрик, имеет в результате двадцать три. Хотя в последних двух задачах он представит серьезную угрозу.