The Мечты. Бес и ребро

Клара в ответ промычала нечто нечленораздельное, а после по подъезду разнесся стук их входной двери с двумя поворотами ключа. С тех пор, как алкаша Буханова вслед за котами изжили с территории, занимаемой им с самого рождения, Филиппыч приучил ее запирать за собой дверь – а то вдруг его счастье еще кто украдет.

Ковырялись они по дому, почитай, до вечера. Дело в их руках спорилось. Пироги распространяли свои ароматы по всему двору Гунинского особняка. Машинка тарахтела и подпрыгивала на месте, шатая стены от первого этажа и до самого чердака. Клара сновала с миской туда-сюда – из квартиры к бельевым веревкам, хаотично натянутым по двору. Самые эффектные шли от сарая к фонтану и скульптурам, за которые и были подцеплены. Нашему человеку как культуру ни насаждай – он не растеряется.

Так и носилась Кларка электровеником, о существовании которого разве только догадывалась, пока не напоролась на выползшую во двор незабвенную и неистребимую Антонину Васильевну, досмотревшую очередную серию «Любовного напитка» и по этому поводу жаждавшую то ли крови, то ли поговорить по душам.

– Клар! А Клар! – в своей манере прокаркала баба Тоня соседке, торчавшей под навесом сарая. – Что ж тебя не видать-то последнее время? Совсем жизнь семейная затянула?

– А как иначе? – весело отозвалась соседка, живо снимая высохшее белье – преимущественно мужские футболки и носки. – Приходится вертеться.

– Приют наш совсем забросила! – это Антонина Васильевна прокряхтела с некоторой укоризной.

– Где это я забросила? – бросив в миску очередную часть туалета, подбоченилась Буханова. – На следующей неделе к спонсору идем, между прочим.

– Знаю я этих спонсоров! Жмоты сплошь! Вот мы с Юленькой Малич в выходные, пока тебя не было, - обвиняюще уточнила баба Тоня, - этот... флэшбом запустили в интернеты. Собираем на корм. Так вовремя девочка приехала – что ни попрошу, все сделает. Хороших дочек Никитич воспитал, отзывчивых, а сам помогать отказался. Хотя что с мужика взять, конечно...

На этих словах Буханова многозначительно хмыкнула и напустила на себя таинственный вид.

– Не до животных ему нынче, бабТонь, - завила она и подтвердила свои слова живописным движением бровей и не менее живописным поджатием губ.

– Ну естественно! Внучка ж у него родилась, счастье такое. Все жду, чтоб ее в гости к Никитичу принесли, страсть как глянуть охота. Женька в детстве такая хорошенькая была... красивей всех девчонок во дворе.

– Если бы! – усмехнулась Клара и объявила, наконец, распирающую ее новость: - Бабу он себе завел! Молодуху! Она, небось, с его Женькой на соседнем горшке сидела!

Сказано это было так громко, что даже Марта, дрыхнувшая без задних лап в тени фонтана, подняла голову и воззрилась осоловевшим взглядом на свою кормилицу. Что уж говорить о Чернышевой, в это самое время показавшейся на собственном крыльце соседнего подъезда? Впрочем, ее ни баба Тоня, ни Буханова не заметили, потому как были слишком заняты. А именно баба Тоня в некотором ужасе вытаращила глаза на Клару, а сама Клара торжествующе глядела на нее.

– Как это молодуху? Совсем молодуху? Откудова знаешь?

– Сама видела. Не старше Женьки будет. В «Береге» живет! – припечатала Буханова и торжествующе ткнула пальцем в высотку. – На машине привез, до подъезда проводил. Обжимались у всех на виду, представляете, бабТонь. Не, у мужиков на старости лет, пока в штанах шевелится, точно мозг набекрень сворачивается.

– Он что? Рехнулся совсем? Он же даже когда Томку похоронил, такого не творил!

– Ну вот бес в ребро, - развела руками Клара, - или моча в голову.

– Господи, когда успел только... никого же не было... Я б заметила. Еще когда ему говорила, что жениться надо. Женился бы – глупости бы на ум не шли.

– Было – не было! Сюда не водит, вот вы и не знали. И всего делов.

– Красивая хоть?

Буханова пожала плечами – дескать, черт его знает.

– Вот беда-то, а ведь такой хороший мужик был, - продолжила сокрушаться Антонина Васильевна, покачала головой и глянула на нарядные высотки «Золотого берега». – А все ясно кто виноват! Как Женька связалась с олигархом проклятым, так вся жизнь под откос! Напитался буржуйским духом, вот и чудит – у них же, Кларка, так и принято. Разврат сплошной, оргии, наркоманы с проститутками... валютными. Я вот вчера передачу смотрела, как посадили одного за махинации. Так ты б видела его хоромы. Дворец! Цари так не жили! Думаю, и у этого Женькиного не хуже. Уволокли Маличей в свое болото... хорошо, что Юлька уехала, пока ее не испортили. Хоть какие-то шансы у девочки уцелеть. Не дает олигархия нормальной жизни простому народу, вот не дает!

У Клары от таких революционных сентенций челюсть отвисла так же, как у ее Филиппыча несколькими часами ранее. Она что-то хрюкнула нечленораздельное, но оставаясь на стороне возмущенной общественности, два раза утвердительно кивнула.

Точно так же прибалдела от этих невероятных новостей и умозаключений мадам Чернышева из первого «вражеского» подъезда.

Если бы речь шла о ком другом, она бы слова не сказала, но тут-то кто главный действующий персонаж!

Никитич! И с кем! С молодухой, как его дочка! Из высотки!

Держите семеро!

Собственно, у Надежды Чернышевой аж глаз задергался, в животе заныло и что хуже – появилась срочная потребность выговориться. Прямо-таки недержание информации. Тем более, что интерес имелся – пусть не у нее лично, но она знала у кого, а это вдвойне пикантно.

Солнечногорск – городок маленький, мы продолжаем настаивать на этом и утверждаем, что даже если из его жителей кто-то с кем-то не знаком лично, то кто таков – знает. А у Чернышевой было отнюдь не шапочное знакомство с костюмершей из солнечногорской муздрамы, Светланой Ефимовной Махалиной.

Светлана Ефимовна была ее, Чернышевой, одногруппницей, когда они обе учились в швейном училище, постигая азы кройки и шитья. Только если Надька в итоге ни дня по профессии не работала, подзалетев в 19 лет и выскочив замуж, то Махалина – сменила фабрику, где начинала свой трудовой путь, на ателье у рыночных лотков (преимущественно, джинсы подрубала), потом ателье – на частную мастерскую (даже шить давали), а потом оказалась в театре, где и задержалась на последние лет десять.

Так вот в тот самый период мастерской у нее и случился бурный (с ее слов) роман с Андрюхой Маличем, в которого она влюбилась не на шутку и всерьез намеревалась женить вдовца на себе и наконец вкусить семейного счастья. Две его девки ее не пугали. Отмахивалась: «старшая взрослая, того и гляди свалит, а если повезет, то и мелкую заберет». Но не сложилось. С ее слов, опять же, «зарабатывает он не очень». Хотя Чернышева дурой не была, хорошо понимала, что заработок Малича Светку в ее матримониальных планах оттолкнуть тоже не мог – ей прямо горело за него замуж пойти. Но, скорее всего, так и не дожала. Андрюха был однолюб.

«Хорош однолюб!» - фыркала Чернышева, сооружая незамысловатый гостинец из конфет и бутылки портвейна и выдвигаясь к Махалиной – та жила аккурат в частном секторе с другой стороны от Гунинского особняка.

И в калитку к ней вваливалась, преисполнившись благого намерения перемыть кости ее бывшей большой любви.

– Светик! – объявила она, едва во двор пустили. – Ты одна? Ставь чайник! 

– Это по какому же поводу? – уточнила Светик, поправляя на голове косынку влажными перепачканными землей руками – она все больше по огородным делам была в последнее время. Как раз сейчас поливала помидоры.