The Мечты. Бес и ребро

– И тебе здравствуй, Роман Романыч, - отозвался Малич, отхлебывая кофе. – Не знаю, что ты подразумеваешь под местом, а я в мастерской.

– Да. Еду к вам. Через пять минут буду. У нас новости.

– Нарыли?

– Да, Андрей Никитич, нарыли.

Долго ждать зятя не пришлось. Тот и правда вломился в мастерскую через пять минут после звонка. Собранный, спокойный и напоминающий хищника перед прыжком. Прямо настоящий мир дикой природы, а никакой не Роман Романович. Шутки кончились, судя по всему.

– Надо лететь в Бильбао. Три дня назад Арсен по своим каналам вышел на гражданина Испании… Алехандро Креспо Дельгадо сорока шести лет, за ним сейчас установили слежку, но в чужой стране что мы можем? Я фотографии видел, Андрей Никитич. Мне прислали.

– И? – коротко бросил Малич, воззрившись на Романа.

– И у этой скотины бородой вся морда заросла... загар средиземноморский. И еще он работает... в стрип-баре. В общем, бред. Бред! Я не даю никаких гарантий, что это Олег. Но лететь надо.

– Когда?

– Сегодня. Вы как? Вас это тоже касается…

Андрей непонимающе глянул на Моджеевского, даже бороду почесал.

– Что как?

– С нами? Ну в смысле… летите с нами?

– Да! – резво подхватился Малич, уразумев сказанное, и рассмеялся: – Давно я не был в стрип-баре. Целую жизнь. Кем он там, кстати, пристроился? Вышибалой? Или у шеста пляшет?

– Посуду моет.

– Ну да… карьерный рост, - протянул Андрей Никитич. – И ты думаешь, это правда может быть он?

– Нет. Нет, не думаю, потому что это невозможно. Не бывает так. Но, черт подери, в последнее время и происходит только то, чего не бывает. Надо удостовериться. Загран ваш дома?

– Здесь он мне точно ни к чему.

– Тогда едемте на Молодежную. У нас максимум полчаса. Еще в центр добираться, на самолет. Собственный я так и не купил, а судя по яхте – оно того не стоит, - мрачно хохотнул Роман.

Ровно в полчаса и уложились. Пока ехали к дому, Андрей набрал Стешу. Та не ответила, что означать могло только одно – репетиция. Именно поэтому, собрав сумку, он потратил еще несколько минут на записку, изложив в ней самое главное. О том, что поиски сдвинулись с мертвой точки, что они с Романом отправились проверять предположения и что он обязательно позвонит, как только сможет. В постскриптуме значилось самое главное: не делать глупостей!

Ее глупости дорого обходились всем. У Моджеевского, например, до сих пор наблюдались последствия контузии, полученной в Айя-Напе. Вспоминал, из-за кого весь сыр-бор, – ржать начинал, несмотря на всю серьезность ситуации. Впрочем, дорогой до главного аэропорта страны, он, уткнувшись в макбук, то звонил кому-то, то писал, раздавая направо и налево поручения, за чем в течение нескольких часов молчаливо наблюдал Малич, отмечая про себя, что в голове зятя, кажется, умещается целый компьютер с оперативной памятью в терабайт. Сам он напряженно вглядывался в дорогу, гадая, чем закончится этот день, который начался так обыкновенно, но так невероятно продолжился. Испания в качестве послеобеденного приключения – это сильно.

Еще сильнее была мысль, что, возможно, все то напряжение, в котором они прожили уже несколько месяцев, скоро закончится. Внесет ли эта поездка ясность – вопрос задачи со многими неизвестными, потому что все происходящее – как пальцем в небо.

И еще он думал о Стеше.

Глядя, как Роман объясняет Женьке по телефону, куда запропастился и куда уволок ее отца, он думал о Стеше. О том, что та сегодня первый раз останется одна в его квартире. И о том, что наверняка будет волноваться, рисуя в своей красивой фиалковой голове какие-то ужасы. И потому самое разумное – как можно скорее с ней связаться. А то еще до чьей-нибудь контузии недолго.

Следующую попытку он предпринял уже находясь в здании терминала несколько часов спустя. Нетерпеливо набрал ее номер, но его вызов снова остался безответным. Стрелки на часах демонстрировали пять часов пополудни. Коваль отправил кого-то из сопровождавших их бойцов за кофе в одну из кофеен, расположенных здесь же. А Стеша – не отвечала.

С рейсом повезло – был прямой. И перелет в бизнес-классе вполне сошел бы за приятную прогулку, если бы не желание подогнать хотя бы немного время и оказаться в конечной точке своего пути.

– Ребята пробили его адрес, - продолжал вещать Арсен, излагая детали готовившейся операции. – Это в Лас-Кортесе. Неблагополучный район. Он там снимает комнату в пансионе с общей кухней. Походу, у него всего два маршрута – в бар и обратно. Особо нигде больше не отсвечивает.

– Панкратов не отсвечивает? – уточнил Роман.

– Алехандро Креспо Дельгадо не отсвечивает.

– Маразм!

– Не маразм, Роман Романович. Сюрреализм, - отрезал Коваль.

– Сюрреализм, Борисыч, это то, что я ему устрою, если это реально он. Кстати, как устраивать будем?

– Ну людей своими рожами на кухне его бара пугать явно не стоит. Он может запаниковать, а там народу многовато. Фиг его... во что оно выльется. Пусть уж лучше отработает свою смену у мойки спокойно. Парни входы и выходы пасут. А Олег Станиславович...

– Алехандро! – поднял указующий перст к небу Роман.

– Алехандро, - согласился Арсен, - так вот этот крендель после работы домой пойдет. Мои его ненавязчиво препроводят. Судя по всему, если он за спину и оглядывается, то все равно мало что видит.

– Ну так и у тебя не первоклашки работают, - дал высокую оценку кадровой политике и лично начальнику СБ его работодатель.

– Не первоклашки, - самодовольно согласился с ним Коваль.

– То есть этого уродца мы будем дома поджидать? – приподнял бровь Роман.

– Эффект неожиданности. Да там он и не рыпнется никуда. Говорю же, Лас-Кортес – такой район, что там сколько ни зови на помощь, вряд ли кто прибежит. Преступность зашкаливает.

Роман рассмеялся и повернулся к молчаливо наблюдавшему за этими двумя щенками Маличу.

– Короче, прощенья просим, Андрей Никитич. Вместо стриптизерш будет местная гопота. Вместо «секса на пляже» – максимум кофе. Надо продержаться.

Тот лишь усмехнулся в ответ:

– Если уж не ходил смолоду по стрип-барам, то нечего и начинать.

– Ну, зато потом тяпнем по рюмке местной огненной воды в честь окончания мероприятия.

– Чем бы оно ни закончилось? – приподнял бровь Малич.

– Может – отпразднуем, может – утешимся.

Но ни праздновать, ни утешаться Андрей Никитич не собирался. Собирался звонить, едва самолет приземлится на гишпанской земле, потому как уж в это время-то Стефания Яновна уже должна быть дома!