The Мечты. О любви

— Я не знаю… но… Разве это честно — вот так все за спиной, а? То, что касается только меня и его, — и она кивнула в сторону Богдана.

— Вообще-то они правы, — неожиданно сказал тот Юле, после чего повернулся к ее отцу. — И я давно должен был поговорить с вами, Андрей Никитич. Но раз уж накосячил… то давайте поговорим сейчас.

— Ну давай поговорим, — кивнул Малич. — План есть?

— Конечно! Жениться на Юльке и переоформить документы на Андрея. Юристы уже работают в этом направлении.

Юля мрачно хмыкнула и упрямо выдала:

— Сначала переоформить документы Андрея. Остальное мы не обсуждали.

— А давай тоже сейчас и обсудим, — усмехнулся Моджеевский-младший. — Андрей Никитич, отдадите за меня Юльку?

Женя тихонько прыснула и уткнулась в чашку с чаем, а Стеша, наоборот, с любопытством воззрилась на Богдана.

— Так она, вроде как, замужем пока, — в тон ему выдал Малич.

— Вот и я говорю, что надо избавляться от предыдущего мужа, — уверенно заявил «купец».

— Бодя, перестань сейчас же! То, что у нас общий ребенок, не дает тебе никакого права не считаться с моим мнением! — выкрикнула Юля.

— Что значит — «не дает»? — тут же встал на сторону сына Моджеевский-старший.

— Ты еще скажи, что не будешь разводиться, — одновременно с ним фыркнул Богдан.

Но громче всех прозвучал голос Андрея Никитича, который оторопело уточнил:

— Что у вас общее, прости?

Расслышал наконец. Разобрал.

Далее следовала немая сцена, во время которой все присутствующие в комнате одновременно замерли, и лишь любопытная морда Дождя, неизвестно когда снова вернувшегося в гостиную, показалась над чайным столиком. Ему было не до дурацких человечьих проблем. Он просто любил бисквитное печенье.

Юля беспомощно глянула на Жеку. Потом на отца. Потом снова на Жеку. В ее глазах ясно читалось: «Уже бы все рассказывала, раз все равно сдала».

Но озвучивать это она не стала. Сжав пальцы, она четко произнесла:

— Ребенок общий. Андрей.

— Вот почему я не вижу смысла в присутствии Ярославцева, — добавил Богдан.

— А раньше ты этот смысл видел, — констатировал очевидное для него Малич, но скорее автоматически, чем осознанно. Потому как до него только-только начало доходить…

— А раньше… — начал Бодя.

— А раньше мы не знали, что Богдан — Андрюшин биологический отец, — перебивая его, завершила Юлька.

Наконец в сознании Малича-старшего оформилось понимание. Окончательное и бесповоротное. И слишком невероятное, в которое поверилось без оговорок и лишних вопросов, кроме единственного. Его за каким-то чертом нужно было выяснить до конца.

— Ты поэтому ушла от мужа?

Она отрицательно мотнула головой. Надо было отвечать. А как тут ответить? Все белье напоказ?

— Я ушла до того, как стало известно… — невнятно проговорила Юля. — Понимаешь, про Андрюшу мы совсем недавно выяснили. А с Димой… я тебе уже говорила, что не люблю его. И… я ему изменила. Получается, что снова.

— Ну это точно только ваше личное, — задумчиво качнул головой отец.

— Тогда, может, просто чаю попьем? — предложила Женя.

— Ч-чудесная идея! — подхватила Стеша и быстро взяла Андрея Никитича за руку. — У вас такой чай замечательный. Жень, что за сорт?

— Если честно, не знаю, — весело сообщила хозяйка дома. — Этим у нас Елена Михайловна заведует. И лучше не вмешиваться.

— Я точно знаю, что там смородиновый лист, она от себя добавляет, — рассеянно поддержал «светскую» беседу Моджеевский-старший. — Я всегда любил. Да и мартовский авитаминоз… от весенних простуд. Бодька в детстве болел… Андрей не склонен?

— Не склонен, — потусторонним голосом ответила Юля и снова воззрилась на отца: — Папа, я не скрывала, правда! Как-то само все получилось.

— Но и не сказала, — проговорил Малич.

— Некогда было, — вмешался Богдан. — Но в любом случае мы максимально все исправим. Андрей еще маленький, уверен, обойдется без лишних проблем.

— Я не сказала, потому что у меня голова кругом, — перебила его Юля. — Слишком сразу и слишком много навалилось. Я запуталась, мне трудно. Я ошибалась и ответственности с себя за это не снимаю, но я правда не понимаю, почему вы все здесь собрались и заставили нас приехать, чтобы устроить это шоу. Я же ничего не устраиваю, когда выясняю то, что вы замалчивали годами.

— Юль, — примирительно сказала Женя. — Никто тебя ни в чем не обвиняет и, тем более, не ведет на эшафот. Просто мы все беспокоимся.

— Вряд ли эта показательная порка имеет хоть какое-то отношение к беспокойству. Вместо того, чтобы дать нам… самим все решить, вы хотели немедленно узнать все подробности. О чем подробности? О том, чего я сама не знаю? Или думали, что я буду до Андрюшиного школьного выпускного молчать? По себе судите, да? Семейство молчунов!

— Не заводись, — негромко сказал Богдан, взял ее за руку и улыбнулся. — Еще неизвестно, какие ты шоу будешь Андрюхе устраивать.

Но было бесполезно. Юлю уже несло. Несло на полную катушку, и она прекрасно понимала, что уже через час-другой ей станет бесконечно стыдно, но совладать с эмоциями никак не получалось. Самой себе она казалась тихо пятящимся крабом у маяка, который всю жизнь посвятил тому, чтобы построить свой домик на стене, поросшей водорослями. В щели между камнями кладки. Но каждый раз волна подхватывает его и уносит прочь, и нет никаких его крабовых сил, чтобы противостоять напору моря.

Она судорожно вздохнула, опалила Богдана дерзким взглядом и выдала скорее окружающим, чем ему:

— С Андрюшиным отцовством мы, к счастью, все выяснили. А мне вот до сих пор интересно, почему я единственная из них всех узнала о том, что мы с Женей родные только по матери, через много лет и от тебя!

— Юлька… — вздохнул Богдан и глянул на остальных.

Семейство замерло в немой сцене номер два. И только Стефания хлопала изящными темными ресницами, открывая и закрывая рот. Потом она прокашлялась и подала голос:

— Я тоже не знала. Потому… не единственная.

И она повернула лицо с выражением крайнего удивления на нем к Андрею Никитичу, прошептав:

— Ничего себе индийское кино.

— Да уж есть немного, — согласился Малич. — Только если бы наш Роман Романович не был так неприлично богат, ну или если бы ему в голову однажды не пришла идея заполучить Женьку, то никто никогда ничего бы и не узнал. Но уже как есть… — он посмотрел на Юльку и спросил: — И вот от того, что сейчас ты знаешь — что-то изменилось? Для тебя — изменилось?