The Мечты. Соль Мёньер
Шрифт:
– Нет. Помогаем убирать урожай. Они все равно пропадут!
– Хорошая отмазка, - хмыкнула она. – Пошли уже. Я еще не готова умирать от переохлаждения посреди горной дороги.
– Пошли, - улыбнулся Реджеп, закрыл рюкзак и снова подставил ей локоть: - Сказал бы мне кто, что я среди ночи под голубой луной буду где-то на перевале собирать с тобой тыквы еще пару недель назад! Романтично, да?
– Не уверена.
– А зря. Можно нести любую чушь, но с уверенностью бигбосса. Тебе, кстати, по жизни пригодится. Ты же планируешь быть бигбоссом?
– Я запуталась, - устало проговорила
– Это потому что сама не знаешь, чего хочешь. То ли рыбы жареной, то ли меня придушить.
– Я хочу в кровать, - буркнула она себе под нос.
– Хм… Устала, да? Каблуки? – наконец догадался наш турок царя небесного.
– Я же не в поход собиралась…
– Угу… - пробухтел Четинкая и снова посмотрел на Танину ладонь на собственном локте. Вообще, конечно, идея ехать к черту на рога именно сегодня – была лучшей из всего, что сгенерировал его мозг в последнее время. С другой стороны, никто ее не заставлял ведь. Да и он не обязан учитывать такую хрень, как высота каблуков этой дурёхи.
Мысленно поприрекавшись с самим собой с полминуты, шеф все же не выдержал.
В конце концов, раз уж взялся тянуть эту ношу, то придется это делать и в буквальном смысле.
Вряд ли Таня сама ожидала, как в одну секунду ее ноги оторвутся от земли, земля придет в движение, умудрившись закружить даже темноту вокруг нее. И не успела она моргнуть глазом, как обнаружила себя на руках у Реджепа Аязовича, а он, с самым невозмутимым выражением лица, проговорил:
– Возьми, пожалуйста, телефон и свети на дорогу.
И даже любимое «джаным» добавлять не стал, чтобы не бесить ее еще больше.
– Стой! – неожиданно рявкнула Таня совсем рядом от его уха.
От ее громкости Реджеп резко повернул к ней лицо. И теперь рядом оказались их губы. Дыхание коснулось кожи. Носы почти соприкоснулись. И неожиданная Танина легкость показалась ему на мгновение почти призрачной. Он ощущал пальцами ее тело там, где держал – под коленями и где-то на ребрах, спрятанных курткой. И чувствовал это так остро, что сам не понимал, откуда вдруг взялись эта острота пополам с легкостью.
– Что? – севшим голосом спросил Реджеп.
– Поставь меня на землю! – велела она. – Немедленно.
– Да тут осталось всего ничего. А ты и так все ноги сбила.
– Вот именно, осталось всего ничего. Поэтому поставь меня на землю и не трогай больше руками!
– Знаешь что? Потерпишь мои руки! В конце концов, это я тебя несу, а не наоборот! – теперь уже рассердился он и, еще крепче ее ухватив, почти на ощупь двинулся дальше.
– Не собираюсь я их терпеть! – возмутилась Таня и трепыхнулась. – Сама дойду.
– Послушай, я тоже устал! – строго ответил он. – Потому ты облегчишь мою участь, если прекратишь дергаться! Завтра будем думать, а сегодня давай уже дойдем хоть куда-то.
– И я о том же. Поставь меня на землю и давай уже дойдем.
– Расслабься и получай удовольствие!
– Реджеп!
– Таня!
– Ты идиот, - со вздохом констатировала Татьяна Романовна, но дергаться перестала. – И, между прочим, это произвол.
– У меня наследственность бешеная, -
кивнул он, чего она, впрочем, не видела, а только почувствовала. – В папу. Он в Стамбуле живет, строитель.– Лучше бы и ты жил в Стамбуле.
– А меня зовут. Каждый месяц по два раза. Но Хомяк тут один с вами свихнется.
– И как сильно он ценит твою жертву? – хмыкнула Таня.
– На зарплату не жалуюсь, к старости скоплю на маленький домик в пригороде. Но ты, если можешь, Раиньке за меня словцо замолви.
– И не подумаю.
– То есть ускорить приобретение бедным кулинаром собственной халупки ты не хочешь?
– А я не занимаюсь зарплатой.
– О! Так может, вместо кухни ты будешь лезть в финансовый? У них там конь не валялся – столько всего можно модернизировать и реформировать.
– Ферма! – радостно вскрикнула Таня и снова дернулась из янычарских рук.
Из ночной темноты впереди у дороги и правда выплыли желтоватые огоньки сакрального человеческого очага, даже если они были лишь результатом прогресса в виде электрификации самых отдаленных сел. А ферма «Сырные путешествия» находилась как раз на отшибе за глухим селом, за котором даже трасса уходила в никуда. Но свет мерцал. И этот свет означал буквально горячий ужин, ванную, кровать и, если повезет, то и телефонную связь с большой землей.
Реджеп на радостях даже Моджеевскую поставил на землю, если ей так приятнее. И они оба словно наперегонки рванули вперед, позабыв и про каблуки, и про тыквы.
Еще через несколько минут добежали до двора, огражденного забором, и Четинкая загорланил на всю округу:
– Эй! Хозяева! Мы передумали и остаемся ужинать!
В то же мгновение он получил слабый пинок в плечо.
– Ты бы повежливее себя вел, - прошипела Таня. – Лично я очень хочу спать!
– Да ладно тебе! Они нормальные! – отмахнулся Реджеп, и, вторя ему, калитка со скрипом отворилась, а из получившейся щели просунулось лицо Михаила Михайловича Гайдученко. Увидев потенциальных клиентов в свете фонаря, он слегка присвистнул и выдал:
– Ёшкин кот, вы как тут? Чего приключилось?
– Шину пробили, запаски нет, связи тоже нет, - отрапортовал Четинкая и добавил: - В общем, наш экипаж нуждается в оказании помощи.
– И вы пешком обратно шли? Охо-хо-юшки! Это ж сколько?
– Много, - всхлипнула Таня. – Можно у вас где-нибудь переночевать? Пожалуйста!
– Да конечно, конечно, об чем разговор! Вы только не плачьте, Татьяна Романовна! – спохватился Михаил Михайлович и посторонился, открывая им калитку. – Вот, проходите. У нас комната для вас найдется. Замерзли? Может, баньку растопить? Попаритесь?
– Лучше одеяло, - отказалась Таня, отстраняясь от Реджепа. – Поздно уже.
– А я б тебя веником отходил, - усмехнулся тот, проходя во двор. – Нам бы еще чаю горячего. Татьяна Романовна уже гундосит.
– И чай, и одело, и еда, - соглашался хозяин фермы и повел их вглубь двора, к дому. – А машина где? Бросили? Эвакуатор вызвать не смогли?
– Не надо ничего! – вскрикнула Таня, перепуганная перспективой париться в баньке с придурком Реджепом, и выхватила из кармана телефон. – Сейчас мы вызовем эвакуатор, такси… И уедем домой. Спасибо.