The Мечты. Соль Мёньер

Словом, возня с этой недавно вышедшей из младенческого возраста девицей ему совсем не улыбалась, и если бы не ее папа...

Через минуту Хомяков открывал перед папиной дочкой дверь соседнего кабинета и заводил ее внутрь. В кабинете стояло два стола. Один из них пустовал, за вторым – сидела миловидная блондиночка лет за тридцать, с двумя аккуратными косами, в бирюзовом платьице-чехле и взирала на вошедших.

– Татьяна Романовна, это Настя. Настя – это Татьяна Романовна, она будет работать с нами, - уныло проговорил Хомяков. – Пойду уборщицу позову, пусть она вам... стол протрет.

И с этими словами он ретировался из кабинета.

– А у вас столы протирают только те, за которыми работают? – кинула Татьяна Романовна ему вслед, но дверь захлопнулась. И если Хомяков и ответил что-то, она этого не услышала.

Поэтому Таня развернулась к своей новой коллеге и вопросительно глянула на нее.

– Здравствуйте, Т-татьяна Романовна, - чуть заикаясь, сказала ей Настя, которая была на десяток лет старше нее, с некоторой опаской таращась на вновь прибывшую «большую начальницу».

– Здравствуйте, - Таня протопала к своему столу, медленно провела по нему пальцем и подняла взгляд. – Так что у вас тут с уборщицами?

– Как и везде. Обслуживающий персонал… А вы – клининг-менеджер?

– Нет, я помощник Валерия Анатольевича. А вы?

– А я помощница Анжелики… значит, мы с вами как два адъютанта при генералах, - неуверенно хихикнула Настя.

– Вероятно, можно и так сказать, - усмехнулась Таня и все же расположилась на стуле, который был определен как ее новое рабочее место. Покрутила головой, рассматривая всевозможные предметы, занимающие пространство вокруг – как нужные, так и не имеющие точного предназначения. Например, было понятно, зачем на рабочем столе располагается вертушка с ручками, карандашами и др. канцелярскими товарами. Но что на этом же столе, заметим, в кабинете администрации предприятия общественного питания, делает метроном – для Тани оказалось сущей загадкой. Она медленно толкнула маятник и снова глянула на соседку по кабинету.

– И как тут… вообще?..

– Если честно, - Настя оперлась локтями о стол и подалась вперед, к Татьяне, и, сбившись на «ты», принялась вещать: - то интересно, весело. Коллектив молодой… ты уже нашего Шефа видела?

– Еще нет.

– Значит, скоро увидишь. Вот он самый классный. Молодой еще и просто very-very-very nice. Он тут пару лет уже, после того, как Прокопыч уволился. Уж не знаю, где его Хомяков откопал, но он аж в Париже учился, на каком-то кулинарном шоу засветился. Так что, настоящий профи. И еще он турок. Ну, наполовину. В смысле большая половина – наш, но в целом турок. Фигура – просто отпад… И харизма бешеная, так и прет. Не мужик – секс ходячий. Джеймс Бонд от кулинарии. Девки у нас все по нему страдают. Даже замужние.

– А он?

– А что ему? Он же не виноват, что на него все вешаются. Одно время говорили, что спал с Солнцевой… ну с моей… а тут у нее с Хомяком роман, даже до декрета дошло. Хотя девки и болтают, что еще разобраться, чей там ребенок, но я в это не верю. Оно же всегда видно, кто с кем. Так вот с моей Ликой у него ничего нет. Но с кем-то же есть! Не может такой мужик один быть.

– Какая разница, с кем он спит, - фыркнула Таня. – Тут ресторан, а не… Ну в общем, это неважно. Хотя, конечно, если он по бабам шляется, вместо того чтобы работать – то все становится понятным.

– Да нет! Ну ты что! Он, знаешь, какой талантливый! – Настя вздохнула и добавила: - Настоящий волшебник.

– Понятно, - Таня снова усмехнулась. – Ты тоже попала под влияние харизмы.

– Я замужем и мужа люблю. А со стороны любоваться – никто запретить не может.

Таня мысленно хмыкнула, не оценив Настино утверждение. Дело в том, что Татьяна Романовна Моджеевская была напрочь лишена любых восторженных помыслов по части противоположного пола. В отличие от своего любвеобильного отца и чуть менее, но все же подвергнутой, как оказалось, некоторым страстям матери. Таня благополучно избежала влюбленности в детском саду, как это часто случается между двумя юными представителями человеческого рода, сидящими на соседних горшках. Не случилось с ней романтической истории и в школе, когда мальчишки усердно дергали за косички своих одноклассниц. Что уж говорить о студенчестве, когда Татьяна, свято веруя в демисексуальность, не тратила свое время на тех, с кем у нее не устанавливалась тесная эмоциональная связь.

– Давиды и Мефистофели в музеях, - проговорила она и попыталась перевести разговор на другие рельсы. – Что еще у вас интересного?

– Да у нас каждый день что-то интересное. То клиент капризный, то метрдотель что-нибудь перепутает... – принялась перечислять Настя. – Но платят хорошо, ты не думай. По этой части спасибо начальству, не обижают... Ты вот что – с Катей нашей дружи. Это в бухгалтерии девочка, она фондом оплаты труда занимается. Конечно, без Раисы и Хомяка ничего не обходится, но под подпись им всегда Катя может что-нибудь подсунуть интересное. И нам хорошо, и типа стимул.

– Вот бардак, - пробубнила себе под нос Таня. Ей обязательно придется придумать, что делать с этим тепленьким местечком. – Может, покажешь мне здесь все?

– А что тебе интересно?

– А тебе здесь что-нибудь интересно?

– Ой, да много всего. Сейчас вот к Новому году готовимся. У нас тут будет большущий банкет и концерт. Моджеевский расщедрился, так Хомяк переговоры с кем-то ведет, говорят, из первого эшелона... Интересно же, кто будет!

– Ну да… - задумчиво протянула Таня. – Тогда пошли смотреть зал и кухню. Для ресторана это явно поважнее мюзик-холла.

– Отлично. Заодно кофе на кухне попросим. У нас на этаже автомат есть, но это ж не сравнить, - обрадовалась Настя и подхватилась с места.

Миниатюрная, фигуристая, она запорхала по двухэтажному зданию «Соль Мёньер», водя за собой Таню и поминутно кивая ей на двери:

– Тут сидит моя Лика. Ну как моя... скорее Хомяковская. Он правда женат, но это не мешает ей мозг ему сносить. Чуть что – морда тяпкой и «я вас не знаю, вы меня не знаете». А он мужик слабый, долго так не выдерживает. И снова вокруг нее прыгает. У них сразу видно, когда мирятся – она приходит в красном платьице, в клеточку, ничего такого – а он расцветает, как дурак последний. Да и ребенок опять же... вот сегодня утром у нее токсикоз. Поздний. Потому и не пришла, в больницу уехала. А Хомяк молчит, не палится, хотя с утра грустный весь... Вот эта дверь слева – финансовый. А тут – Раиска. Гранд-дама и серый кардинал. Говорят, вхожа к самому Моджеевскому, потому поважнее птица, чем все тут вместе взятые. Но она добрая, хорошая, хотя и пытается держать лицо. Здесь, - Настя толкнула дверь, за которой обнаружились девицы в форменных кителях официантов, весело сидящие на подоконнике и что-то обсуждающие, - типа комната отдыха, курилка, все сразу. Всем привет! Пошли вниз!

И ломанулась по лестнице.

Неторопливо топая за ней Таня испытывала крайне противоречивые чувства. Некоторую брезгливость от творящейся внутри банального рыбного ресторана Санта-Барбары и в то же время обиду за семейную честь. Что-что, а жадным отец никогда не был. А тут… Бордель за его же деньги.

«Ну ничего… - думала представительница клана Моджеевских, вертя головой направо и налево и запоминая где, что и зачем. – Разберемся…». 

Через минуту они уже бродили по залам, два из которых были довольно просторны, а остальные представляли собой настоящую кроличью нору с отдельными комнатушками, некоторые даже на 1-2 столика. Казалось, им нет конца и края, а Настя все показывала и показывала, кивая на ходу – хостес, метрдотель, официантская шушера, бармен, сомелье. Потом они оказались в настоящей оранжерее – на террасе, похожей на итальянский дворик, но под большим стеклянным куполом с обогревом, внутри которого посреди декабря было множество зелени и цветов. А сквозь ненавязчивую музыку, игравшую из динамиков, пробивались звуки моря, которое было совсем рядом. Здесь же располагалась и сцена, и все было устроено по принципу «дорого-богато».

– В прошлом году тут все доделали, - улыбнулась ей Настя. – Теперь это самый модный зал в городе, если не на всем побережье.

– У тебя есть данные мониторинга соцмедиа? – деловито спросила Таня, рассматривая оранжерею. Ее она видела впервые, когда все остальное – общедоступное – было более-менее ей знакомо.

– Нет, но наши маркетологи так говорят.

– Познакомишь?

– Да, обязательно. Только у них завал сейчас. Они до сих пор новогодние баннеры не утвердили, и им декораторы сроки по инсталляции праздничной сорвали.