The Мечты. Соль Мёньер

С этими словами Реджеп обернулся к другану и выдал:

– Пошли за угол коней заведем, Лёха-эфенди.

– Пошли, бей недоделанный, - радостно отозвался Леха и резво ринулся к воротам.

Еще через пятнадцать минут эта парочка не вполне оформившихся турков заняла кухню первой квартиры первого подъезда дома номер семь по улице Молодежной. Кухня, надо сказать, на придирчивый взгляд Реджепа Четинкаи, шеф-повара ресторана «Соль Мёньер», была, мягко выражаясь, такое себе, но готовки ему и на работе хватало, чтобы проводить много времени у плиты еще и дома. Собственно, гурманом он не был, ел урывками и часто что попало, как и большинство приличных поваров, потому что это только на картинках и в кино все изысканно. А в жизни – изысканность покидает кухню, чтобы оказаться на чужом столе.

Да и пилав сложно назвать изысканным блюдом, скорее сытным и вполне доступным на любой жилплощади, даже той, где печка старая и духовка в ней в принципе не работает. В конце концов, пилав готовят в казане. А у Шефа в загашнике имелось несколько трав, делавших незамысловатую пищу почти божественной. И пока Реджеп колдовал у плиты, разбираясь с рисом, Лёхе было поручено ответственное задание – нарезка колбасы, сыра и овощей.

Пиво было разлито по бокалам и пилось нынче особенно хорошо.

На столе – большой поднос с горой снеков, постепенно уменьшающейся по мере потребления пива.

– Короче, я под колпаком, - весело вещал Реджеп, опуская ролеты, потому как теперь баба Тоня тусила в сарае прямо напротив его окон – темнота ее не пугала и, возможно, она вооружилась биноклем, - она лучше меня знает, когда мне на работу, когда с работы. И постоянно крутится где-то поблизости. Родственников у нее, как я понял, нет, потому следить за ее закидонами некому. Знаешь, если я и думал, что когда-нибудь в моей жизни появится проблемная женщина, то как-то не подозревал, что вот такая. 

– Чё? – выдохнул Леха, самым честным образом нарезая колбасу и пытаясь въехать в смысл проговариваемого другом. Но как только Реджеп замолчал, Леха на подсознательном уровне понял – надо вставить свои веские пять копеек, которые и выразились в самом многозначительном вопросительном слове.

– Да я про старуху, - Шеф повернулся к нему и развел руки в стороны: - Я вызываю ее живейший интерес. Кстати, может, мы тебя с ее соседкой познакомим. У которой воспитание Никитича. С тебя не убудет, а мне тут как-то жить, и она не отстанет.

– Э-э-э-э! – замахал на него руками Леха. При этом в левой руке он держал нож, намереваясь за секунду до этого перейти к нарезке сыра. – Я тут при чем? Какая соседка! Какой Никитич! Иди ты вместе с воспитанием!

– То есть облегчать мне жизнь мы не будем?

– Мы – тебе? – рассмеялся Леха. – Ты не путай личную шерсть с государственной, как говорила моя бабка. И вообще у меня Мирослава.

– Ну, в конце концов, это ты меня сюда поселил, а мне и у тебя жилось неплохо, - проворчал Реджеп и отвернулся к плите. Вермишель как раз достигла нужной степени прожарки. Глоток пива и за рис. – Перед Новым годом вечно маразм. С меню засада, пуассонье руку сломал и на больничный ушел... да даже и выйдет – как скоро сможет полноценно работать? Кондитера администрация так и отказывается брать, потому я пляшу все танцы мира… Дочка хозяина на мою голову свалилась, цепляется на каждом шагу, Хомяку жалуется... Жюли... чтоб ее… пишет… зовет к себе, хочет поговорить... Еще и соседская бабка в засаде.

Леха снова завис от количества вываленной на его голову информации.

– Я тебе, конечно, не психиатр, - выдал он, спустя пару мгновений тишины, - но ты того… выдели главное из этого винегрета.

– Главное в винегрете свёкла. Но я бы поспорил с этим утверждением – с детства выбирал огурцы. Просто это единственное, что в материном винегрете можно было есть. Их солила бабушка, и они были съедобны. И знаешь, что из этого следует?

– Что? – офонарело поинтересовался автомеханик Иванов.

– Что я отморозился. Она мне написала – а я отморозился. Прогресс?

– Ты – псих. Ты знаешь об этом?

– Я был психом, когда думал, что у нас с ней что-то получится. Как в тумане, пока по башке не шарахнули. А сейчас ничего так, все вокруг проясняется постепенно. Не так быстро, как мне бы хотелось, но сам виноват. Дотянул до последнего... прям как с меню. И самая меньшая из моих проблем – это рука пуассонье, потому что она все равно не срастется до праздников, и ничего не сделать. Замену искать мы не будем, а значит, надо справляться как-то самим. Линейные у меня толковые, су-шефы – тоже. Да и я, если надо, стану к плите... Потому главная беда на мою голову – Моджеевская дочка.

– Черт, - рыкнул Леха, шарахнув ножом по пальцу. – Шеф, а ты можешь попроще объяснить. Или тогда водки плесни. Нихрена ж не понятно!

Словно по волшебству, перед Ивановским носом в ряд были выставлены рюмка, бутылка орухо и клок ваты.

– Дезинфицируйся, - велел Шеф. – Все равно сегодня уже на улицу не выпущу. 

– Турок! – буркнул друг, послушно плеснул в рюмку зеленого змия желтоватого цвета, деловито макнул туда ватку и потер порез. А после некоторого раздумья все же вылил заморский алкоголь в себя, закусил по славянскому обычаю огурчиком и выдохнул: - Теперь рассказывай на человеческом языке, что у тебя стряслось.

– Помощница у дира новая появилась. Важного папы дочь. Он тут весь город держит, крупный бизнесмен. И самое паршивое, что «Соль Мёньер» – тоже его собственность. Вообще вся наша сетка – под ним. Лёх, ты знаешь, я нифига не бренд-шеф, никогда им не был и не стремился. Но я по просьбе, переданной от его светлости, год долбился над концепцией авторских заведений, чтобы теперь его дочь явилась ко мне и заявила, что у нас-де меню не такое, неправильное, и надо с этим что-то срочно, прямо сейчас делать. Морской язык у нас не жарят, понимаешь ли. И по этому поводу она жарит мой мозг, жалуется диру, и я не удивлюсь, если завтра побежит жаловаться своему папане.

– А тебе слабо ей рыбу пожарить? – удивился Леха. – Ну чтобы отстала.

– Да не в слабо дело, Лёш. У меня и без рыбы ее дел по горло, праздники. Бесит. Бесит! Не выношу, когда указывают. И меню перекраивать из-за чужой прихоти я не собираюсь.

– А если она и правда папаше пожалуется?

– Не знаю. Довольно того, что начальство на ее причуды и так ведется. Вчера Хомяк орал, что это мое дело, как все решить, но она должна успокоиться. А у нее мозг с горошину и успокаиваться там нечему.

Леха сгреб нарезанные овощи в миску и задумчиво почесал затылок.

– Ну не знаю… - протянул он. – Если она и правда без мозгов, то придется тебе жарить ей рыбу. Иначе в покое не оставит.

– Ну уж нет! – вскинувшись, рявкнул Реджеп. – Это уже дело чести! Прогибаться под девчонку я не стану, исключено! Да она ребенок почти. Это все равно что... что отправить партию бананов в качестве гуманитарной помощи в Индию, прислушавшись к подростку из Швеции.

– Походу ты собрался доказать шведскому подростку, что он не прав, - заржал Леха. – Даже интересно, чем это все закончится.