The Мечты

– Декрет не так долго длится, - усмехнулась Женя.

– Малич! Ты дура? Вы уже сколько вместе? Не сегодня – завтра ему надоест. И ты ни с чем останешься. А будь у тебя ребенок, он бы тебя обеспечивал!

– Ташка, а вот скажи мне. Кроме денег, что-то еще интересное есть в жизни, а?

– А тебе чего надо?

– Ну, например, любви.

– Ну здрасьте! А тебе любви мало? У тебя такой мужчина, Жека! – воскликнула Шань, мечтательно глядя на нее. – Везет же, а!

– Ты же уверена, что ему скоро надоест, - Женя подперла голову рукой. – Разве ж это любовь?

– Ну так при его возможностях сегодня можно одну любить, завтра – другую, - поучительно принялась разглагольствовать Таша. – Да и тебе не двадцать пять лет. Но ведь будет потом что вспомнить. И в твоем случае самое главное – не остаться ни с чем. Чего-то поиметь с этих отношений – это вообще дело чести. Я ж тебе по-дружески советую, а.

– А на свадьбу по-дружески придешь?

– На какую такую свадьбу? – не поняла Шань. – Я тебе дело говорю, Жека! Потом скажешь мне спасибо!

– На мою, Таш...

– Ты чё? Замуж собралась?

– Собралась.

– За кого? – опешила Таша, прижав ладошку с наманикюренными пальчиками к самому святому – к декольте.

– Ну а ты как думаешь! – деланно возмутилась Женя.

– К-как? Он что? Правда, что ли?!

– Так как, на свадьбу придешь?

– Тебе Моджеевский п-предложение сделал? – наконец сумела произнести Таша Шань более-менее вразумительно, моргнув своими нестандартными азиатскими глазами и сейчас особенно походя на всполошенную маленькую птичку.

– Ты так удивляешься, будто это совсем невероятно.

Напарница медленно кивнула. Потом охнула. Потом расплылась в улыбке. Да как завизжала, вскакивая со стула и бросаясь к Женькиному столу, чтобы немедленно ее обнять. Не успела Женя и глазом моргнуть, как ее обдали сладкие цветочные ароматы, исходившие от Ташкиных одежды и волос.

– Как же я за тебя рада, подруга! – заверещала Шань ей на ухо. – Вот это да! Вот это любовь! Бывает же на свете-то, а!!!

– Наверное, бывает, - подхватила Женя, но за визгом, стоявшим в кабинете, слышно ее было слабо. – Ташка, задушишь!

– Не задушу! – верещала ее мелкая коллега, ошалевшая от восторга.

Не иначе как на шум или по принципу «на ловца и зверь бежит» одновременно с Ташкиным возгласом дверь открылась, и в кабинете явил себя слегка подофигевший Артем Викторович, которого в стенах университета давненько никто не видел.

«В отпуске», - безапелляционно отмахивались сотрудники планового, направляя его посетителей к Женьке, на которую все же повесили обязанности замещать главного экономиста на период его отсутствия. Потому как Горбатова была женщиной строгой, но справедливой. Ну, это она о себе так говорила.

Завидев столь милую сцену, Юрага, вооруженный жестяными коробками с печеньем откуда-то из-за бугра, удивлённо улыбнулся и выдал:

– Доброе утро! По какому поводу праздник? Явно же не из-за моего возвращения.

– Дурак вы, Артем Викторович! Малич замуж выдаем! – взвизгнула Таша, почти что подпрыгнув.

– Таша, ты б таки думала, когда говоришь, - с укоризной сказала Женя, пытаясь все же высвободиться из цепких лапок Шань, и подняла глаза на Юрагу. – Здравствуйте, Артем Викторович. С возвращением вас. Как отдохнули?

Как он отдохнул, было написано у него на лице. Глядя на нее, он побледнел и уголки его губ медленно опускались. Как и руки, державшие пакеты с гостинцами. И только кончики ушей снова покраснели, как бывало обыкновенно, когда он волновался, и Женя уже очень хорошо успела это усвоить.

Однако позволить себе длительное волнение Юраге не позволяло воспитание, потому, сделав над собой видимое усилие, он наконец вернул на свою физиономию улыбку и проговорил:

– Спасибо, Евгения Андреевна, все хорошо. Вас действительно можно поздравить?

– Можно, - кивнула Женя и многозначительно посмотрела на Ташу, - только мне бы пока не хотелось, чтобы это стало достоянием нашей общественности.

– Да чтобы я?! Да никогда! – захлебнулась праведным возмущением Шань. – Ты же меня знаешь!

Юрага криво усмехнулся и опустил глаза.

– А то на свадьбу не позову! – прозвучало контрольным выстрелом.

– Совершенно не напрашиваясь, заверяю вас, что на мой счет тоже можете быть спокойны, я никому не скажу, - глухо отозвался Юрага. – Роман Романович – хорошая партия.

Женька окинула его озадаченным взглядом и удивленно спросила:

– Вы так думаете?

– Уверен, - Артем сглотнул и поднял на нее взгляд – такой странный, блестящий, будто бы его высокая температура накрыла. – Его характеризует уже тот факт, что женится он по глубокой привязанности, а не на деньгах.

– Слыхала? – многозначительно заявила Таша. – Вот как Артем Викторович у нас любовь называет!

– Таша! – снова одернула ее Женя. – Артем Викторович, хотите чаю?

– Или кофе? – встрепенулась Шань. – Видели, какую кофемашину нам Женькин Моджеевский подогнал?

– Не видел, простите, - пробормотал Артем. – И ничего не надо... но я вам тут как раз к чаю... из отпуска.

Губы его снова тронула улыбка, он прошел к Жениному столу и протянул обеим девушкам по пакету.

– Не знаю, какое вы любите... это немецкое, с корицей... Там банки смешные, с медведями.

– Я все ем! – радостно объявила Таша.

Под эту самую радостную Ташину возню с коробками Женя поблагодарила Юрагу, и тот ушел к себе.

Продолжение дня было ознаменовано запахом кофе, корицы и регулярных восхищенных вскриков напарницы, которая отчаянно пыталась держать себя в руках, но выходило это у балбески из рук вон плохо. И когда Женя выбиралась из здания на свежий воздух по окончанию работы, у нее раскалывалась голова от Ташиных восторгов, пожеланий, распиравшего ее самого праздничного настроения и рассуждений о том, что на свадьбе у Женьки и она вполне сможет подцепить какого-нибудь олигарха.

В надежде развеяться Женя решительно свернула на набережную. Тучи неожиданно расступились, и солнце явилось людям, весело поблескивая на глади моря. Предупредив Романа, что зайдет к отцу, она неторопливо шагала по разноцветным плиткам, мало что замечая вокруг.

В голове было пусто, и это обстоятельство ее скорее радовало. Если что-то еще могло ее радовать.

В реальный мир Женя вернулась у самого входа в родной двор. Вернее сказать, у двух столбов, между которыми еще совсем недавно находилась калитка. Но, видимо, она тоже не соответствовала эпохе Гунина и потому больше не наблюдалась на своем привычном месте.