The Pirate Adventure
Шрифт:
– Ты же был верен своему капитану!
– Том с ненавистью посмотрел на него.
– Почему же ты ничего не хочешь предпринять? Ты хочешь бросить их там...
– Я делаю это...это...- перед тем, как сказать, Чарли отдышался, подождал, когда боль в коленке утихнет.
– Потому что я жить хочу!
– Но ты же...
– Том осекся, его глаза внимательно скользнули по худой скрюченной фигуре молодого человека, затем изумленно расширились. Словно он только что осознал что-то, во что верил с большущим трудом. После чего на его детском личике появилась тень призрения.
– Жить хочу, - повторил более спокойно Чарли.
– И мое желание притупляет мою преданность к капитану. Я не хочу оставаться здесь больше. Не хочу больше ничем жертвовать. Не хочу, просто не хочу. Если бы...если бы я был уверен хотя бы процентов
Том резко прислонил руки к ушам, почувствовал сильное давление в черепе. Острота в горле лишь усилилась. Том понимал, что в некотором роде Чарли прав, будь он только проклят. Что они - оба хлипких существа - могли сделать? Глядя на грозные валуны, коими был завален проход в пещеру, он знал, что убрать их он не сможет. А если и сможет, то на это уйдет несколько суток. Но надежда, как говорится, умирает последней.
Его же надежда не переставала ярко гореть в душе маленького юнги, он с затаенным дыханием ожидал чуда, продолжал с детской надеждой верить в своего капитана, что вот, он сейчас проломит кулаком эту толстую стенку и явится перед ними - весь такой великолепный, испускающий потоки нечеловеческой силы. Все тот же всеми ненавистный, но восхитительный Посланник. Том верил в это, и он ненавидел Чарли за то, что этот юноша не разделял его веру. Мальчик был настолько зол всем этим глупым положением, что снова расплакался, и Чарли не стал того успокаивать. Как будто знал, что у него все равно это не получится.
Затем, подождав, когда мальчик наплачется вдоволь, юноша протянул ему свою руку. На его лице читалась полная уверенность в своих поступках. Он знал, чего хочет, и он не собирался принимать веру Тома - такую маленькую и прозрачную, в которую хотелось верить с большим трудом.
– Пошли же, - прошептал он спокойным голосом.
– У нас почти не осталось времени на споры. Капитана больше нет. Он исполнил свою мечту - добрался до этого места, и пора бы нам подумать и о себе, малыш. У тебя еще вся жизнь впереди, и я...честное слово...ты очень дорог мне, как брат, я не хочу терять тебя. Смирись с этой утратой. Просто смирись. Прошу тебя, Том...
Мальчик с сомнением посмотрел на его белую, мозолистую ладонь, затем молча переглянулся, глянул на груду камней, за которыми - как бы он ни надеялся - не раздавалось ни единого звучания. На секунду, он уловил какое-то движение, но тем источником оказался лишь маленький камушек, потерявший равновесие. Том снова посмотрел на Чарли, но на этот раз не имея в своих глазах той, просто чудовищной злобы, от которого у Чарли аж холодок по спине пробежал.
– Ты...- Том хотел сказать слово "прав", однако язык его просто не поворачивался произнести это. Слезы все еще душили его, а на щеках осталась пара ровных, мокрых следов. Но он старался больше не плакать. Он ведь мужчина, а мужчинам не свойственно ударяться в слезы, у мужчин каменные сердца, они обязаны держать все свои эмоции, всю боль, принесенную этим жестоким миром, все это должно таиться внутри них, и ни в коем случае не выходить наружу.
"Я буду таким же сильным, как капитан! Я буду таким же бесстрашным, таким же ловким и умным, как он! Я стану таким же! Нет, я стану еще лучше!" - вот такие мысли поселились в голове юнги, когда его дрожащие пальчики коснулись холодной ладони помощника кока. Слабо улыбнувшись, Чарли крепче стиснул руку мальчика и повел его к выходу. Повел обратно в их мир.
Глава 27. Прощальный вальс или живее всех живых
Приход зимы никогда не сулил ничего хорошего. Безусловно, белоснежные хлопья, плавно падающие с неба и осыпающие собою улицы старенького Парижа - это было очень красиво и даже романтично. Городу очень шли эти белые тона, они смягчали этот вечный, мрачный облик, который был присвоен столице относительно давно и очень крепко за нее уцепился. Однако снег все равно не даровал горожанам какой-либо яркой радости. Просто вместе со снегом приходили еще и тонны различных проблем. Например, сильные холода, особо ощутимые в плохо отопляемых домах, быстрые смены дня и ночи. Темнота наступала чаще, чем обычно, окутывая крохотные, столичные домишки густой и холодной тенью.
С урожаем
также обстояли проблемы - холод настал, земля отвердела, стала холодной, не плодоносной, а значит, сокрушалось и питание.Однако были пара интересных вещей, которые хоть на немного, но сглаживали неприятные моменты этого смутного времени.
Например, то, что в зиму заметно сокращалось пиратство. То ли головорезы все, как один, уходили в долгую, медвежью спячку: теряли интерес к грабежу и убийству, но на улицах в зимние вечера стало куда спокойнее без них. Пираты как будто решили взять все отпуск и уплыть куда-нибудь на мелкие острова, где и переживали неприятный для народа период в году.
Хотя, если уж и заговорилось о пиратах - этих проклятых негодяев, не видящих преград перед собой и готовых перерезать глотку любому человеку ради собственного удовольствия - то следовало отметить, что за шесть долгих и мучительных для Франции лет, в плане борьбы за новые земли, в стране начали ползти слухи: самые различные по своему образу и способу подачи, однако имеющие при этом одну единственную, важную начинку – все как один утверждали, что Посланник – главная проблема всего человечества – мертв. Почему это так решили? Сообщил ли им кто-то эту информацию? Был ли кто-то свидетелем того, как умер Посланник, и было ли это преднамеренное убийство или же несчастный случай? Если честно, то народ не был уверен в смерти Посланника на все сто процентов, ибо точного подтверждения этой новости не было.
Но Посланник действительно довольно резко и внезапно исчез из жизни всего мира. Как будто раз - и кто-то убрал его со страниц истории, стер ластиком и смел кистью...
О нем не было ни слуху, ни духу.
Так продолжалось около десяти месяцев с момента его исчезновения. Десять месяцев народ, затаив дыхание, ждал, когда пират снова проявит себя, снова заставит их бояться, как в прежние времена. А затем, немного успокоившись тишиной, люди начали выходить в океаны. Словно создавали тем самым перед собой испытания - проверяли, правда ли Посланник исчез?
Но, о чудо из чудес, даже при длительных путешествиях Посланник и его известная всеми Армада никак не проявляли себя. Это уже даже было не смешно, государство напряглось, откровенно недоумевая - куда подевалась их проблема номер один? Где это их ходячая легенда? Разве может быть, чтобы человек так просто исчезал, не оставив после себя никаких следов?
И вот, утекло ровно шесть лет с начала затишья.
Посланник так и не объявлялся, настороженность государств начало перерастать в откровенную панику. Ведь, черт подери, даже осознавая то, что все отныне замечательно, они продолжали усердно искать подвох. Они специально обчесывали обитаемые земли, собирали любую информацию о пирате, пытались отметить, где Посланника видели в последний раз. Но следы кровожадного пирата были слишком призрачны и не точны, и вели куда-то в океан, а там и вовсе растворялись. Атлантический сам по себе был огромен, а уж островов на нем - так вообще с ума сойдешь считать. И проверять каждый островок было делом крайне занудным и долгим.
Люди устраивали митинги, почему-то все разом решив, что в исчезновении Посланника было виновато исключительно государство. И не только во Франции, но также в Англии, Испании, Италии... Почти вся Европа стояла на ушах, при этом толком не понимая - радоваться ей или же горевать. Народ разделился на два лагеря: одни люто ненавидели Посланника и искренне радовались его исчезновению, другие же умудрялись найти в поступках бесчувственного негодяя какие-то свои плюсы. Люди просто с ума сходили в неведении - куда же...куда делся Посланник? Он погиб? Был захвачен в плен? Или же таки соединился со своим повелителем Сатаной и вернулся к себе домой - в ад. Некоторые пираты, так сильно воодушевившись похождениями негодяя, сами начали, кто по своему желанию, а кто неосознанно, копировать манеры Посланника. Порой копии выходили совсем никудышными, но все же возникали и случаи, когда на пристани внезапно появлялся корабль, так смутно напоминающий мощный, пиратский фрегат, а его хозяином оказывался какой-нибудь хмурый, молодой человек, всеми своими жестами, привычками и даже голосом копируя Посланника. А кто-то пошел еще дальше - настолько сходя с ума от собственного фанатизма, люди вырисовывали себе на шеи звезды. Для многих символ звезды на шее означал борьбу против государства, борьбу за так называемую свободу.