The Pirate Adventure

– Как же вы его накажете?

– А вот так, - Антонио услыхал, как над его затылком прозвучал звонкий щелчок, словно кто-то из солдат зарядил мушкет, и вот тут-то все его тело покрылось мелкими мурашками, но не от холода, а от страха. От понимания, что, если сейчас к нему на голову не свалиться чудо, то Сара его останется вдовой. Хотя, по сути, они не узаконивали свои отношения, формально они не были мужем и женой, однако это погоды не меняло.

– Прямо здесь? Перед толпой народу?
– спокойно, без нотки испуга или сожаления поинтересовался этот сэр Уильямс. Странно, Антонио казалось, что будь у него больше сил, то он бы с радостью вмазал этому пижону по лицу. Просто за его бесчувственность, с которой он обращался к охранникам на счет испанца.

– Нет, мы это сделаем в другом месте, - немного подумав, сказали солдаты, и, судя по шороху, убрали свои мушкеты обратно под ремень. Они схватили Антонио за руки и рывком подняли его тело над землей.

Не ясно, позволил бы им этот незнакомец докончить их миссию, отпустив их восвояси, но тут в самый последний момент, когда Антонио уже поволокли вдоль живой ограды, к ним подбежал маленький мальчик. Он был плотно окутан куртенкой, на голове за место головного убора его большую головку закрывал платок, однако даже он не в силах был удержать непослушные, светлые прятки волос, что так назойливо лезли мальчику на глаза. Но того это видимо не волновало, может, он даже привык к такой вольности своих волос.

– Папа!
– малыш подбежал к незнакомцу, неуклюже перебирая коротенькими ножками в сугробе, и схватил руками мужчину за ногу. Антонио примерно мысленно прикинул, что мальчику должно быть не больше шести или пяти лет. Можно сказать, что малыш обгонял по старшинству его сына.

Мужчина, чье лицо было перекрыто платком, медленно опустил вниз голову и затем слегка наклонил ее набок, словно изучая это маленькое писклявое существо, что так отчаянно хваталось за его ногу.

– Папа, а что они делают с дядей?

Солдаты резко остановились и их хватка на мгновение ослабла. Антонио свалился коленями на снег и остался так сидеть, пока сэр Уильямс разбирался со своим чадом.

– Дядя повел себя некорректно, - объяснил спокойно сэр Уильямс.
– Его хотят наказать.

– Но ведь сегодня праздник, - возразил упрямо мальчик, немного напугано поглядывая на окровавленное лицо испанца. И тут Антонио словно что-то обожгло внутри от этого взгляда. Словно он...словно... Нет, это была какая-то чепуха.

– Верно, праздник, - кивнул мужчина.
– Все сегодня должны быть счастливы. Не так ли?
– он резко поднял голову и желчно посмотрел на солдат.
– Вы же не хотите, чтобы мой сын расстроился?

– Но мсье, - в голосах охранников прозвучали нотки растерянности.
– Но вы же...

– Вы хотите ребенку испортить праздник?
– понизил тон сэр Уильямс, от которого даже Антонио почувствовал себя виноватым. Как же так? Он, негодяй, полез через ограду, и теперь из-за него солдаты должны были исполнить свою казнь на глазах....ну, почти на глазах ребенка. А ведь во всем этом виноват он - Антонио. Если бы он только послушался Тома...

– Извините, - сказали солдаты, крепче хватая испанца за руки.
– Конечно, вы правы...

– Безусловно, - небрежно бросил им мужчина.
– Я прав.

А Антонио все никак не мог оборвать эту зрительную связь с мальчишкой. Его словно тянуло к этому ребенку. В этих больших, небесного цвета глазах он видел что-то знакомое, до боли притягательное, что-то, о чем давно позабыл, а сейчас, как будто неожиданно воспоминания нахлынули вместе с кровью в его голову, и он...он хотел расплакаться в непонимании, что же с ним такое происходит...

– Что вы с ним тогда сделаете?
– продолжал между тем сэр Уильямс, кладя руку на плечо своего сынишки.

– Мы его отпустим, - ответили машинально солдаты, унося Антонио к воротам.

Но испанец не хотел уходить. Он же так и не смог понять, от чего в нем так болезненно жжется это ненормальное влечение к ребенку. Желание коснуться пальцами его мягких, румяных щечек... Сказать ему что-то...что-нибудь, лишь снова услышать этот испуганный, писклявый голосок. Что же это такое? Кто этот незнакомец? Антонио словно ощутил этот свирепый, пропитанный желчью взгляд. И опять ощущение дежавю нахлынуло на него, да с такой силой, что он не мог долгое время произнести и слова. Просто молча поражался случившемся.

Горло начало болеть неимоверно сильно, словно чьи-то холодные, жесткие, как металл, пальцы, впились в его шею и болезненно принялись стискивать ее.

Солдаты выпроводили испанца за территорию дворца и швырнули на асфальт. Антонио кое-как смягчил падение, уперевшись в землю руками и разодрав на ладонях кожу. Но из-за холода руки его онемели и боли он не ощутил. Почти.

– Чтобы мы тебя больше тут не видели, - бросили рассержено солдаты, явно разочарованные тем, что им не дали добро на расстрел этого мелкого вора.
– Иначе, в следующий раз тебя ничто не спасет!

И, громко хохоча, они ушли обратно через ворота, оставив Антонио наедине с собой и своими мыслями.

Испанец медленно поднялся на ноги, стряхнув со своего плаща куски снега, и рассеянно посмотрел по сторонам. Это странное впечатление от встречи все еще пылало в нем, вынуждало его вновь вернуться туда, на территорию. Антонио просто пытался понять, что же он увидел. Что же это был за панический страх, вызванный этим ледяным взглядом ясных, зеленых глаз, и что за беспринципная радость посетила его в момент появления этого мальчика. Антонио ведь не знал его даже, видел вообще впервые. Хотя что-то подсказывало ему, что все было куда сложнее, чем казалось на первый взгляд. В этом мальчике было что-то знакомое, точнее даже не что-то; этот мелкий карапуз был точной копией Френсис. Те же глаза, те же волосы, та же форма лба, подбородок...все было ее. А его "папка"? Как же он сразу не узнал этот взгляд? А этот голос? Да даже платок не сумел прикрыть собою эти до боли знакомые нотки, присущие только одному человеку, которого Карьедо все эти четыре года считал мертвым.

– Но это же...не может быть...- Антонио закутался поплотнее в промокший от снега плащ и поплелся подальше от дворца. Нужно было найти какое-нибудь заведение, отсидеться там, выпить пару бокалов чего-нибудь согревающего и все тщательно обдумать.

Хотя, что тут думать. Антонио понимал, что это глупо, что это невозможно, что, если он кому-то проболтается об этом, то его сочтут за сумасшедшего. Да он сам себя уже считал таким, потому что как бы он ни старался это оспаривать, как бы не проклинал себя за такие мысли, но он готов был поклясться собственной жизнью, что его спас Посланник.

– О, мадемуазель Бонфуа!
– король сам лично соскочил с престола и кинулся разглядывать их гостью. Как всех остальных, в его глазах читалось недоверие вперемешку с необычайно радостью. Королева даже за сердце схватилась, растянувшись на троне, у нее чуть не произошел инфаркт.

Белокурая француженка стояла в самом начале ковровой дорожки, словно не решаясь по каким-то своим личностным причинам, ступать на нее, ее глаза смотрели только на правителя Франции. Никто не заметил, с каким странным, легким холодком она встречала короля. Словно солдат, пришедший сдавать отчеты - на лице ни тени эмоции, в глазах- прохладная решимость.