The Sharpest Lives

Он издевается.

— Кат, ты точно трезвый? — говорит ударник, — какой бэк-вокал? Ещё и женский.

— Не думал я, что ты такой женоненавистник, Цеп, — ухмыляется блондин, — крошка, теперь ты в нашей команде.

Финник закатывает глаза:

— Господи, Катон, ты точно чокнулся.

— Да, спасибо, конечно, что тебе понравилось, как я пою, но я не… — начинаю я, но парень не даёт мне договорить.

— Ты — то, что мне нужно. И я не люблю долгих уговоров.

Зато мне это не нужно, Катон. Может, не в этой жизни.

А ведь жизнь одна, Китнисс…

— Знаешь, я бы согласилась, но… остальные против, — я найду любую отговорку.

— Сколько можно говорить, здесь всё решаю я. Поэтому, если хочешь — соглашайся. Не хочешь — заставлю.

— Ладно, — ну, ничего, просто встать в уголок и подпевать, можно даже и не выходить из-за кулис, — я согласна.

***

Репетиция, уже с моим участием, проходит относительно нормально.

Точнее, на первый взгляд, всё идеально.

Но никто не догадывается, какой страх я испытываю, находясь в одном помещении с этим человеком.

Он сводит меня с ума своими взглядами.

Хочется исчезнуть и не появляться больше никогда.

Хотя бы из поля его зрения.

Никогда не думала, что у меня есть способности к пению. Да, когда-то в начальной школе я занималась вокалом, но потом почему-то бросила. С тех пор я, конечно, пела, но обычно для себя, дома, или с Мадж в караоке.

Вспомнив Мадж, я невольно ворошу пепел прошлого, и в памяти всплывает Алекс. Он тоже был музыкантом. Но не играл ни в какой группе, а просто, для себя. Даже написал пару песен. Как он сказал, про меня. А может, и нет.

После окончания репетиции, когда до звонка на первый урок остаётся около десяти минут, я уже направляюсь к дверям, но меня останавливает жёсткая рука, опустившаяся, — нет, даже не опустившаяся, а возникнувшая как будто бы из ниоткуда, — на моё плечо.

— Ты хорошо справилась, Китнисс, — говорит Катон тихо, чтобы его слышала только я.

Я открываю рот, но слова словно застревают в горле, и из меня вырывается не то хрип, не то вздох.

— Тебе незачем меня бояться, — парень переходит на шёпот, — мне незачем причинять тебе боль.

А по виду и не скажешь, думаю я.

***

— Кит! — Диадема набрасывается на меня с объятиями, как только я показываюсь в коридоре, — ты где была? Я тебя подбросить хотела.

— Видимо, Гейл нашёл меня раньше, — я невольно поджимаю губы.

Ди вскидывает брови и округляет глаза.

— Что? Ты и… Гейл?

— Нет, что ты, мы… просто одноклассники, максимум друзья.

Странная вещь — правда. Чаще всего она выглядит неубедительно.

— А сразу и не скажешь, — за спиной блондинки возникает Джоанна, — вон как вы вчера на вечеринке танцевали.

— Просто дружеский танец, — они что, все сговорились? Сначала сестра, теперь девочки.

— Ладно-ладно, — подмигивает Джо.

***

Никогда не любила историю. А особенно Древнего мира.

А особенно, если ты всё это знаешь со средней школы.

Я рисую на полях тетради цветы.

Всегда находила в рисовании успокоение души. Я не люблю рассказывать людям о том, что думаю или чувствую. Но иногда всё так и просится наружу. Каждая мысль хочет быть услышанной. И тогда я через рисунки могу с одной стороны рассказать обо всём, но так, чтобы это было понятно только мне.

Краем глаза смотрю на Катона. Ему, судя по всему, тоже не в кайф слушать о египетских пирамидах. Парень смотрит в окно и еле постукивает пальцами по учебнику — наверное, выбивает ритм какой-то песни.

Внезапно Катон отвлекается от созерцания школьного стадиона и начинает быстро писать что-то на небольшом куске бумаги. Через несколько секунд он бросает быстрый взгляд на меня и двумя пальцами перекидывает листок на мою половину парты.

Записка.

Неровные буквы, как будто спешащие куда-то. Или танцующие.

Приходи на обед. После химии. Пиццерия «Рим». К.

Катон приглашает меня на обед.

Катон приглашает меня на обед???

КАТОН ПРИГЛАШАЕТ МЕНЯ НА ОБЕД!!!

Идти или не идти, вот в чём вопрос.

И снова меня разрывает на две части. Первая хочет отказаться, не выходить из норы, в которую я сама себя поместила. Для своей же безопасности. А вторая так и выпрыгивает из меня и просится бежать в «Рим» прямо сейчас, не дожидаясь пятого урока.

Катон смотрит на меня, требуя ответа, и я неловко киваю.

Кажется, я сама себе подписала смертный приговор.

***

— Где обедаешь сегодня? — спрашивает Джоанна.

— А… Эм… Что? — я вздрагиваю, отвлечённая от своих мыслей.

— Джо говорит, где ты сегодня обедаешь, — объясняет Диадема.

— Я… Не знаю ещё, — отвечаю я. Не хочу говорить о Катоне, а то начнутся расспросы.

— Тогда давай с нами, мы в «Рим» собирались, — Джоанна поправляет причёску.

— В «Рим»?

Чёрт. Они всё равно узнают.

— Да, это пиццерия через два квартала отсюда. Мы все собирались пойти. А ты же теперь вроде как с нами, — улыбается Ди.

— Все — это кто? — хочу уточнить я.

— Ну, я, Ди, Мирта — такая темненькая, с веснушками, — начинает перечислять Джо.

Наверное, та, которая наехала вчера на меня в классе.

– … Гейл, Марвел, Финник, Энни, Катон, Цеп и Крессида. Ну, и ты, — заканчивает девушка.

Последние два имени мне абсолютно ни о чём не говорят, но вот Катон?

Наверное, я совсем не так поняла его приглашение. Ну, что ж, тем более прекрасно. Казнь Китнисс Эвердин будет публичной.

— И Катон тоже там будет? — наверное, я спрашиваю это слишком нервно, потому что Ди странно на меня смотрит.

— Куда ж без него, — говорит она, — а тебе он так противен?

— Скорее, не противен, а просто меня пугает, — честно отвечаю я.

— Да брось, он, конечно, тот ещё долбокряк, но если пообщаться, то нормальный парень, — «успокаивает» меня Джоанна.

***

И вот после химии мы все направляемся в «Рим».

Парни ведут себя, как маленькие дети, особенно Марвел и Финник. Последний вообще надевает на голову рюкзак, выставляет вперёд руку с бутылкой воды и кричит:

— Я гладиатор! Я иду покорять Рим!