Тиамат

– Меня не пустили даже на час! – жалобно пролепетала Камея, нервно теребя крылышко.

Я находил ее странной: по-детски невинное личико, нелепые рюшки, короткие шортики. Но глаза… Нет, скорее, глазищи! Слишком большие даже для феечки. Казалось, в обрамлении пушистых ресниц плескается прозрачное теплое море.

Вот только среди этих ласковых волн порой всплывало чудовище. Слишком далеко и быстро, чтобы его рассмотреть. Возможно, так только казалось. Но Сири, к примеру, я не боялся, а вот Камея могла испугать. В ней всё же есть что-то темное. Последнее время мне стало нечем платить, но она не роптала. Вероятно, привязалась к питомцу. Другим духам-пилотам прелестная феечка почему-то отказывала.

– Прости, так получилось, – осторожно обнял я ее. – Вернешься, когда всё наладится?

– А наладится? – спросила она. Вид у нее был расстроенный.

Должно быть, я тоже изменился в лице, потому что Камея взяла меня за руку. Девичьи сомнения болезненны для самолюбия любого самца, а мне хотелось выглядеть сильным.

– Конечно, наладится! – заверил я. – Вспомни, в прошлый раз было хуже. А потом: у-ух! – Мое щупальце описало дугу, показав потенциальную крутизну траектории.

– Хорошо бы. А то ведь только четвертая в списке твоих кредиторов… – вздохнула Камея, опасливо покосившись на падальщиков.

Стая лениво зевала у меня за спиной. Смутившись, твари застенчиво отвернулись, сделав вид, что отдыхают в тени. Этим утром и впрямь было жарко.

Уныло вздохнув, я вытер выступивший на лбу пот. Да откуда их столько? Таскать за собой такой караван попросту стыдно.

– Аванс отправится сразу к тебе! – пообещал я, аккуратно отодвигая Камею. Она специально закрывала собою проход, но уступая в весовой категории, бороться не стала.

– А проценты? – раздвоенный язычок облизнул алые губки.

– Дорогая, полегче. Страдание укрепляет терпение, а это редчайшая из добродетелей. С процентами всё хорошо, ты будешь довольна! – сказал я, старательно излучая уверенность.

Вход в клеть наконец-то свободен. Ржавая дверца скрипнула, будто жалуясь на судьбу. Внутри встретил мускусный аромат Сири. Теперь здесь пахло пороком. А ведь рабочее место для пилота – алтарь. И сейчас на нем отчетливо проступали следы осквернения.

Брезгливо скривившись, я пробубнил стандартную очищающую молитву и заперся изнутри. Лучше не провоцировать на глупости других кредиторов. Самый неприятный из них как раз делал обход, но я припоздал, поэтому надеялся, что его не увижу.

Но нет. Мироздание явно настроено против меня. Беда не приходит одна. Утро выдалось скверным.

Прутья заметно прогнулись, когда между ними втиснулся клюв. Я отшатнулся и невольно втянул голову в плечи. Откусить ее бы вряд ли смогли, но проверять точно не стоило.

– Кхм… Дух-пилот Грид? – вопросительно прогнусавил Кулл-Занг, словно до сих пор не мог в это поверить. Видимо, должники не вправе претендовать на реальность.

– Некогда. Потом поболтаем! – буркнул я, прыгая в спасительную вязь пентаграммы.

Как оказалось, тоже напрасно. Ее узор тут же погас, и щупальца беспомощно шмякнулись на скользкий каменный пол. Он не успел просохнуть от слизи, которую оставила Сири.

– Торопишься? – довольно оскалился контролер, упиваясь сладостью власти. – А как же патент?

– Просрочка не преступление! – заявил я, отступая к противоположной стене.

– Согласен. Дух без патента не преступник, а конкурент. Кустарный промысел недопустим в границах сектора! – издеваясь, продекламировал тот.

– Патент еще в силе! Проверь, там всё оплачено!

– Ночь, но не утро.

– Слушай, зачем тебе это? – взмолился я. – Отдам же всё вечером!

– Всё? – поднял брови он.

– Ну не всё, но точно много. У меня семь темных с утра!

– От Сири? Не смеши мои перья. Через час никого из них не останется. От тебя смердит безысходностью.

– Сегодня всё будет иначе, – со значением произнес я. – У меня смена стратегии. Теперь ставлю только на темных. В голове очень-очень грязные мысли! Я гениальный злодей, вот увидишь.

– Ха-ха, рассмешил! – прыснул Кулл-Занг. – Ты и мухи не обидишь.

– Доброта и бедность для меня лишь прикрытье! – стукнул я щупальцем в грудь, почувствовав его колебания.

– Ладно-ладно… Тройной тариф и десять процентов праны?

– Пять?

– Катись в Бездну.

– Хорошо, пойдет! – торопливо согласился я.

– Договорились, – как бы нехотя кивнул Занг. – Кстати, на тебя сегодня кто-то поставил…

– Поставил? – насторожился я. Судя по торжествующей ухмылке, меня облапошили.

– Контракт заключен. Удачи внизу! – попрощались со мной.

Прутья с облегчением загудели, отпустив клюв. Пентаграмма вновь приглашающе засветилась мертвенно-зеленым. Тянуть с погружением больше нельзя. Но в тотализатор заглянуть просто обязан.

Я не поверил глазам. Напротив моего имени радостно пульсировала приличная сумма! Кто-то оптимистично поставил на цифру «семнадцать». Если придет столько «темных», то мы сорвем большой куш.

2

Темнота вздрогнула и громко треснула, расползаясь черными клочьями. Вдруг стало холодно и влажно. Пощечина едва не оторвала мне голову, спугнув безмыслие болезненной суетой бытия.

– Бабу-уля! – возопил я захлебываясь. – Всё-всё! Проснулся!

Вопль спас от очередной водной процедуры, но не от пытки. Жесткое колючее полотенце едва не содрало кожу с лица.

– Сынок! – ахнуло большое неясное пятно, быстро принимающее знакомо-пухлые очертания.

– Бить-то зачем?!

– Так мы кличем-кличем, а ты как мертвяк! Чай, напугалися! – притворно всхлипнула старуха.

Ну да, конечно. Мало что в мире ее могло испугать. Бабулю обходили стороной даже охотничьи псы, которых барон кормил человечиной. Постоялый двор требовал сильной и властной руки, а женская, как правило, злее. Сейчас в ней ни скалки, ни кочерги, а значит, бабуля была в настроении. Будь по-другому, минута лишнего сна обошлась бы дороже холодного душа.

– А сколько времени-то? – облегченно выдохнул я, когда кувшин с водой вернули на место.

За окном и правда неприлично светло. Обычно меня будили с первыми петухами. Они горланили и сейчас, но, видимо, даже не вторые, а третьи.