Тибериумные войны

Еда в основном была традиционной кубинско-китайской, ничего особенного, но довольно вкусно. К удивлению Аннабеллы, Лебниц подал ее сам. Широкоплечий, не толстый, с темными с проседью волосами, мэр напоминал гигантского медведя.

В ответ на обращение «ваша честь» Лебниц тихонько засмеялся, и его щеки затряслись над воротником старомодной рубашки.

– Мы не придаем большого значения всей этой официальной галиматье, мисс By. Здесь меня называют просто Моне.

– Что ж, в таком случае, Моне, меня зовут Аннабелла.

Подняв бокал вина, Лебниц слегка наклонил его в сторону гостьи.

Одна из сотрудниц мэра, моложавая женщина, возраст которой выдавали только морщинки в уголках глаз, сказала:

– Вы так и не ответили на вопрос, мисс By. Зачем вы сюда приехали?

Сладко улыбаясь, Аннабелла произнесла:

– Вообще-то вопрос был иным. Меня спросили, о чем будет мой репортаж. Ответ на оба этих вопроса одинаковый: «Дабл-Ю-Трн-Эн» хочет, чтобы я сделала материал о жизни в Желтой зоне.

Бледный мужчина, сидящий напротив Пателя, посмотрел на нее как на сумасшедшую.

– Что это значит? Наша жизнь – это наша жизнь.

Прежде чем ответить, Аннабелла обмакнула кусочек ло-мейна в чесночно-цитрусовый соус и положила его в рот.

– Да, но люди в Синих зонах ничего о ней не знают. Я уж точно не знаю. Представьте мое удивление, когда в гостинице меня регистрирует человек, а затем я должна пользоваться ключом, чтобы попасть в свой номер.

– В Синих зонах делают не так? – спросил Лебниц.

– Там все автоматическое.

– Это несколько выходит за рамки нашего бюджета.

– Понятно. – Аннабелла проглотила еще немного ло-мейна и продолжила: – К тому же многие Желтые зоны находятся в руках Нод. Я точно не знаю, но думаю, что «Дабл-Ю-Три-Эн» хочет показать, как вы, ребята, боретесь с тибериумом, выступая на стороне ВОИ.

Женщина, утверждавшая, что Аннабелла не ответила на вопрос мэра, пробормотала:

– Мы боремся не с тибериумом.

– Что-что? – спросила Аннабелла.

– Ничего, – быстро ответила женщина. – Полагаю, вы все записываете?

– Да, конечно. Мне сказали, что я могу…

– Все в порядке, Аннабелла Териз всегда ведет себя как заноза в пальце, – быстро произнес Лебниц, глядя на Териз. – Нам нечего скрывать.

Чувствуя необходимость сменить тему, Аннабелла спросила:

– Моне, мы сейчас в резиденции мэра?

Лебниц хихикнул:

– Полагаю, что можно так сказать. Я имею в виду, это место, где сплю я, моя жена и другое семьи.

– Какие «другие семьи»?

– Это большой дом, Аннабелла, и он безопасен, даже несмотря на беду, которая случилась на другой стороне улицы. Мы не можем позволить, чтобы в нем оставались неиспользуемые помещения.

– Сколько людей здесь живет?

– Сейчас пятнадцать семей.

Аннабелла моргнула.

– Где они?

Лебниц тихонько засмеялся, и его щеки снова затряслись.

– Большинство наверху. Некоторые отлучились по работе или другим делам.

– Это обычное явление?

– Наверное. – Лебниц пожал плечами. Аннабелле показалось, что сидящие за столом нервничают – за исключением Териз, которая выглядела разъяренной. Интересно, они считают, что она лукавит, говоря о своих планах, или, может, им не нравятся камеры?

– Вы упомянули о беде на другой стороне улицы. Расскажите подробнее.

Сделав глоток вина, Лебниц откинулся на спинку стула.

– Что ж, об этом стоит рассказать. Видите ли, это, вероятно, лучший пример того, какова жизнь в наших краях.

Аннабелла смотрела прямо на Лебница: она хотела, чтобы он попал в кадр и каждое его слово было зафиксировано. Учитывая замешательство окружающих, она решила ограничиться камерой, встроенной в очки.

– Там жила дюжина семей, примерно как здесь. Пара ребятишек возились, как это делают дети, и один из них умудрился разбить окно. Обычно окна оснащены ставнем, который автоматически опускается и защищает дом. К сожалению… в общем, это оборудование оказалось не таким современным, как утверждает «ПТЗ».

– ПТЗ? – Аннабелла предположила, что это компания, устанавливающая упомянутое оборудование.

Робко улыбаясь, Лебниц ответил:

– Извините, думал, все знают, кто такие «ПТЗ».

– Мы обычно называем их «придурками», – произнес мужчина, сидящий рядом с Пателем.

Лебниц пояснил:

– Это «Перес-Тоскано-Зеленецки». Они получили от ВОИ контракт на строительство всего того, что преграждает путь зеленой смерти.

Аннабелла не стала спрашивать, что означает «зеленая смерть». «И так совершенно очевидно».

– Итак, компания «ПТЗ» напортачила, устанавливая систему ставен в том доме, и она не сработала. И тогда мальчик запаниковал. Хотелось бы, чтобы вы поняли, Аннабелла. Мы стараемся как можно чаще говорить людям о методах борьбы с зеленой смертью. Есть специальные брошюры, массу материалов можно найти во всемирной Сети. Во всех школах рассказывают об этом как минимум раз в неделю, иногда чаще, особенно в это время года, когда особенно велика вероятность того, что люди захотят выйти на улицу.

– Но?…

Сардонически улыбаясь, Лебниц ответил:

– Но люди не перестают делиться собственными соображениями – и умудряются выдать самую нелепую чепуху за достоверный факт. Видите ли, любой, кто работал в области маркетинга или рекламы, скажет вам, что невозможно достучаться до всех. Всегда найдется тот, кто чего-то не слышал или не знает, а природа, как известно, не терпит вакуума. – Лебниц замолчал и сделал глоток вина.

– Значит, этот вакуум заполняется самой нелепой чепухой?

Делая в ее сторону одобрительный жест, Лебниц ответил:

– Именно. А ребенок, разбивший окно, видит, что ставень не опускается. Естественно, он не хочет умирать. Мальчик слышал рассказы о зеленой смерти и не желает, чтобы это случилось с ним, с его семьей и остальными людьми в доме. А еще он помнит, что бабушка говорила ему о «лучшем способе избавления от НЧС» – так ее здесь раньше называли, – быстро добавил он, видя растерянный взгляд Аннабеллы, – нефритовые челюсти смерти. Как бы то ни было, бабушка говорила, что лучшее средство зашиты от НЧС – это разбавитель для краски.