Тигр. Тигр!
Шрифт:
Бро взял со столика кусок черного мела и обвел себя по полу окружностью с поперечником футов в двенадцать. Окружность он сплошь расписал каббалистическими символами, пентаграммами и прочими таинственными знаками. Затем он взял со столика просфору и продемонстрировал ее своей немногочисленной публике.
— Это, — возгласил Бро глухим замогильным голосом, — освященная просфора, украденная из церкви ровно в полночь.
Леди Саттон саркастически зааплодировала, но тут же опустила руки; было похоже, что музыка действует ей на нервы. Она зябко поерзала, бросая по сторонам неуверенные
Торопливо проборматывая святотатственные проклятия, Бро вознес стальной кинжал и с размаху пронзил им просфору. Затем он пристроил над зажженной спиртовой горелкой латунную жаровню и начал сыпать в нее какие-то разноцветные порошки. Взяв со стола пузырек с кроваво-красной жидкостью, он вылил все его содержимое в глубокую фарфоровую миску. Раздался негромкий хлопок, и к потолку взметнулось плотное облачко пара.
Орган звучал все громче и громче. Бро еле слышно бормотал таинственные заклинания и время от времени делал какие-то странные жесты. Убежище наполнилось густыми ароматами, дымом и фиолетовыми облаками.
— Отлично, Боб, — сказала леди Саттон, взглянув на стоящее неподалеку кресло. — Восхитительные эффекты, я ничуть не шучу.
Она старалась говорить бодро и весело, но получился какой-то жалкий хрип. Пил так и не шевелился.
Резким, неожиданным движением Бро вырвал из кошачьего хвоста три волоска. Мерлин возмущенно взвыл и перепрыгнул с книги на инкрустированный шкафчик, стоявший в глубине сцены; его огромные желтые глаза сверкали сквозь клубящийся дым яростно и злобно.
— Пора! — возгласил Бро.
Он бросил кинжал вместе с пронзенной просфорой в фарфоровую миску с красной жидкостью, а затем выплеснул все это в раскаленную жаровню.
Раздался оглушительный взрыв. Взметнувшееся облако черного дыма наполнило сцену и расползлось по всему убежищу. Постепенно оно стало рассеиваться, обнаруживая высокую обнаженную женскую фигуру изумительного телосложения, но с жуткой головой дьяволицы. Бро куда-то исчез.
— Приветствую тебя, леди Саттон, — сказала дьяволица сипловатым голосом Фионы Дюбеда и шагнула из дыма, растекавшегося по сцене.
В пульсирующем свете софитов ее тело словно сияло своим собственным перламутровым светом. И грудь, и живот имели нормальный, естественный цвет, и в то же время, по не совсем понятной причине, это идеальное тело было холодным и безжизненным — таким же противоестественным, как гротескная маска, прятавшая ее лицо.
— Приветствую тебя… — вторично произнесла Фиона.
— Привет, старуха, — оборвала ее леди Саттон. — Ну, как там делишки в аду?
Из ниши, где сидела за органом Сидра Пил, донеслось негромкое хихиканье. Фиона приняла картинную позу, вскинула голову еще выше и заговорила снова:
— Я принесла тебе…
— Дорогуша, — взвизгнула леди Саттон, — почему ты не сказала мне заранее, как все это будет? Я бы продавала билеты.
Фиона царственно вскинула руку и попыталась начать еще раз.
— Я принесла тебе благодарность тех пятерых, которые…
Она резко умолкла.
Секунд на пять повисла звенящая тишина, нарушаемая еле слышным бормотанием органа и лихорадочным дыханием Фионы, звучавшим все чаще и чаще, все громче и громче и в конце концов
перешедшим в жуткий пронзительный крик.Из-за кулис выбежали в зал Бро, уже успевший разгримироваться, с костюмом некроманта, перекинутым через руку, и Финчли со сценарием в руке, похожий в своем вечернем костюме на черные, каким-то чудом оживленные ножницы. Орган начал запинаться, затем умолк на громком, режущем ухо аккорде, и Сидра Пил выбежала из своей ниши. Фиона попыталась что-то сказать, но голос ее сорвался и смолк.
— В чем дело? — крикнула с дивана леди Саттон. — Что-нибудь не так?
Фиона сдавленно застонала и указала трясущейся рукой на середину сцены.
— Смотрите… Там…
Ее голос звучал на самых верхних нотах и был похож на скрип гвоздя по стеклу. Она медленно, неуверенно пятилась и в конце концов сшибла спиною столик с каким-то загадочным устройством; раздался звон.
— Да в чем же дело, в конце концов? Объясните мне, ради всего…
— Он подействовал, — простонала Фиона. — Этот р-ритуал, он подействовал!
Теперь все смотрели на сцену, где посреди обведенного некромантом круга медленно поднималось огромное нечто— смутная расплывчатая фигура, издававшая глухое шипение, похожее на звук закипающего котла.
— Что это? — крикнула, отпрянув к стене, леди Саттон.
Нечто плавно, как гигантская амеба, подалось вперед, но тут же, дойдя до черной окружности, остановилось. Шипение зазвучало громче, теперь в нем чувствовалась угроза.
— Это что же, один из нас? — Голос леди Саттон дрожал и срывался. — Что за глупые фокусы! Финчли… Бро…
Онемевшие от ужаса, они отвечали ей лишь короткими взглядами.
— Сидра… Роберт… Фиона… Нет, все вы здесь. Так кто же тогда это? Как он сюда попал?
— Это невозможно, — прошептал Бро, медленно отступая назад. Его ноги наткнулись на край дивана, и он неуклюже повалился на спину.
— Да сделайте хоть что-нибудь! — взвизгнула леди Саттон и стала лупить его вялыми, бессильными кулаками, — Сделайте же хоть что-нибудь!
Финчли явно пытался сохранить хоть какие-то остатки здравого смысла.
— М-мы можем ничего не бояться, пока этот круг не нарушен. Оно не сможет выбраться на…
Тем временем на сцене Фиона истерически всхлипывала и судорожно дергала руками, словно что-то от себя отталкивая. А потом она вдруг осела на пол, и ее правая рука, все так же продолжая дергаться, стерла кусок черного круга. Нечто мгновенно отреагировало, просочилось через стертый участок и плавно, словно темная вязкая жидкость, стекло со сцены.
Финчли и Сидра Пил закричали от ужаса и отдернулись в сторону. Казалось, что сам воздух в убежище угрожающе сгущается. Нечто с неотвратимой медлительностью подплывало к дивану, раздвигая своей бесформенной головой мелкие клочья дыма.
— Вы тут все шутите! — крикнула леди Саттон отчаянным голосом, — Это ненастоящее. Этого просто не может быть!
Она подползла к краю дивана, неуверенно встала на ноги и с побелевшим от страха лицом пересчитала присутствующих еще раз. Один, два и еще четыре, получалось шесть, а кошмарная фигура была седьмой. Но должно было быть ровно шесть.