Тигриное око (Современная японская историческая новелла)

Сэйдзюро следовало выполнить отцовский завет и давным-давно закрыть школу.

Но отдалась Нагано Дзюдзо спустя полгода после внезапной смерти отца от болезни сердца.

Нагано Дзюдзо сумел понравиться Сэйдзюро и даже бывал в доме. Хотя его вытянутое лицо не отличалось особой привлекательностью — разве что нос был красивой правильной формы, — он походил на покорившего Киото актера Нагоя Сандзюро из труппы певички Окуни. [122] Мужчины с такой внешностью нравятся девушкам. Чем чаще Но виделась с ним, тем ярче сияли при каждой встрече ее глаза.

122

Нагоя Сандзюро — полулегендарный персонаж, символ мужской красоты и элегантности. По преданию, выступал в Киото в начале XVII в. вместе с бродячей артисткой Идзумо Окуни, чьи представления считаются истоком драматического театра Кабуки.

Вечером после общего застолья она позволила обнимать себя в темноте амбара, где хранили кору горного персика и траву индиго. Однажды прикоснувшись к ее жаркой влажной плоти, Дзюдзо с тех пор сразу повел себя вольно. Когда в дальней комнате чайного домика в квартале Сидзё-Кавара он стал ее домогаться, Но оттолкнула его руки и сама развязала пояс.

— Прошу, отвернитесь… Я все сделаю…

Она поступила так потому, что сама этого хотела.

Обычно восемнадцатилетние девушки не ведут себя так, но решимость и твердость были в крови у дочери знаменитого мастера боя.

Она не заботилась о том, что мужчина может истолковать это иначе, ведь она слишком мало знала мужчин.

Тогда Но совсем не подозревала, отчего Дзюдзо столь бесцеремонно и грубо обошелся с ее телом. Сама же она была на пределе чувств, и потому, наверное, не ощутила даже боли. Она совсем не помнила, исторгли ли его настойчивые ласки крик из ее уст.

О любовниках пошла молва, и Сэйдзюро бросил упрек Дзюдзо, но тот, придвинувшись поближе, сказал:

— Я возьму госпожу Но в жены.

Сэйдзюро выслушал это с неприязненным выражением на лице. Нужно было посоветоваться с Дэнситиро. К счастью, в тот вечер к ним пришел Мибу Гэндзаэмон, и, воспользовавшись случаем, Сэйдзюро сообщил новость обоим.

— Ну, братец, что же тут плохого? Это ведь только говорится «школа фехтования Ёсиока», а по сути мы всего лишь красильщики. Разве можно нас сравнить с Нагано Дзюдзо, сыном человека на государственной должности, из серебряной гильдии… К тому же он дошел до чина стражника городской управы. Это неплохой союз. Что до меня, так я еще и благодарить его готов за то, что он положил глаз на сестру. Более того, надо поскорее вручить Нагано Дзюдзо свидетельство об успешном окончании школы и выдать за него Но. Тогда отец в ином мире вздохнет с облегчением. А ты, Итибэй, как — не возражаешь?

Так с улыбкой сказал Дэнситиро.

— Не время сейчас для опрометчивых заявлений!

Это послышался голос Сэйдзюро, который укорял брата.

Кажется, в разговоре участвовал и Итибэй.

Но слышала все это из сада, где склонилась над кустами зимних камелий с едва завязавшимися бутонами. Сквозняк колыхал кончики пламени светильника. Отбрасываемые на бумагу окон черные тени четверых мужчин слегка покачивались.

Сговор устроили семейным кружком после Нового года, на месте отца был Мибу Гэндзаэмон. Свадебный пир решено было устроить, когда минет годовщина смерти Кэмбо.

И тут мастерам меча из школы Ёсиока последовал вызов от Миямото Мусаси.

Младшего брата, Дэнситиро, ему едва ли будет просто одолеть, не так, как это было с Сэйдзюро. Уж младший брат помашет мечом вволю, покажет все приемы школы Кэмбо, а накипевший гнев на Мусаси он вложит в свои удары. Любому казался очевидным исход поединка.

Нагано Дзюдзо опомнился, заметив, что расхаживает с озабоченным видом, и, бросив взгляд на лица ожидающих, остановился.

Тем временем совсем рассвело.

И тут все увидели бегущего человека, одного из учеников школы, он словно катился со стороны Четвертого проспекта, пролегавшего к востоку от усадьбы Ёсиока.

— Не иначе как он несет нам весть!

— О, похоже на то!

Все истомились ожиданием — победа или поражение?

Взметая снежную пыль, все бросились к нему.

Вестовой из храма Рэнгэоин бежал от Седьмого проспекта по тракту Фусими. На углу, возле храма Рокухара Мицудзи, он повернул на Пятый проспект, как раз примыкающий к заставе Фусими, а от храма Миэдо побежал по Четвертому проспекту.

От его затрудненного дыхания исходили облачка белого пара. Те, кто бросился навстречу вестовому, столкнулись с ним у храма Анъёдзи.

Весть принес ученик по имени Макино Сёбэй.

— Ну, что там?

Поддерживая падающего с ног Сёбэй, Нагано Дзюдзо допытывался у него об исходе боя. Как и должно быть в такую минуту, голос его дрожал.

— Миямото Мусаси зарубил господина Дэнситиро.

Обессиленный Сёбэй сел на землю, положив руки на снег. Лицо его стало иссиня-бледным.

— Зарубил… Господин Дэнситиро погиб?

Сёбэй молча кивнул. Из его плеча сочилась кровь, потому что после гибели Дэнситиро ученики выскочили из засады и тоже вступили в бой.

Но заметила движение на заднем дворе в тот момент, когда уговорила наконец Итибэй зайти в комнату и подала ему чашку с чаем.

— Итибэй, там…

— Что?

Поставив недопитый чай, Итибэй спрыгнул с террасы и бросился бежать. Но, непрестанно думая о том, что она не должна торопиться, подхватила с плоского камня у порога свои сандалии.

Брат победил, или же верх одержал Миямото Мусаси? В груди ныло. Даже если брат побежден, пусть хотя бы он был жив… Так думала Но, когда бежала по заснеженному саду на задний двор. А потом она увидела понурые фигуры Нагано Дзюдзо и всех остальных — они входили в ворота, нагибаясь под полотняной вывеской, кто-то вел вестового, подставив ему плечо.

Исход поединка был ясен без слов.

— Господин Дзюдзо!

Она столбом застыла на месте.

Нагано Дзюдзо отводил взгляд от наполненных слезами глаз Но.

Причина того, что Ёсиока Дэнситиро потерпел поражение от Миямото Мусаси, была не в боевом мастерстве противника. Как ни удивительно это звучит, но причиной стала ткань куро-дзомэ.

В тот день Дэнситиро ушел на бой в одежде темно-синего цвета, синим был и верх, и штаны хакама.

Поединок происходил в просторном саду вытянутого с юга на север храма Рэнгэоин. Шел косой снег.

Мусаси, видимо, с ночи прятался в здании и появился с первым ударом колокола, распахнув тяжелую дверь храма. На нем были шаровары и куртка, выкрашенные черной краской дома Ёсиока, и конечно этой же краской куро-дзомэ были выкрашены тесемки для подвязывания рукавов и головная повязка хатимаки. [123]

Вместе с боем колокола они начали спор за победу.

123

Хатимаки — кусок ткани, обвязываемый жгутом вокруг головы, чтобы пот не заливал глаза во время работы и боя.