Тигриный лог

– Я закрою глаза, - сказала я, подозревая, что это облегчит его попытки. Лео кивнул, и я по кадыку видела, как сошла изо рта собравшаяся от перенапряжения слюна. Веки сомкнулись. Мне стало страшно. Ну же, решайся! Но это как прятаться от погони и бандитов с помощью закрытия глаз. Если что-то коснется, когда окунулся в темноту, то ощутишь в десятикратном размере. Я сжала кулаки, чтобы не рыпаться, если что-то произойдёт. Суставы пальцев захрустели. На губы легло осторожное касание. Да, да! Да! Ну же, Лео! Он надавил чуть сильнее. Он совершенно не шевелил ими, просто приложив уста к устам. Никогда не целовался до этого… а я-то уже да! Едва сдерживаясь, чтобы не накинуться в ответ, я чуть приоткрыла рот. На миллиметр, просто расслабила его. Губы Лео снялись с места и, не далеко отойдя, перешли чуть левее. Какой же он нерешительный! После бесцеремонного лобзания Рэпмоном эти трогательные полеты возле моих губ показались детсадовскими играми.

– Это не то… - произнес Лео, и я открыла глаза. Он отстранился, отвернувшись в профиль. О чем он? Глаза его потеряли ту вибрирующую неуверенность, что была минуту назад. Он посуровел и стиснул челюсть, из робкого мальчишки превратившись в мужчину-воина. Того, каким я его узнала, стоящим на страже крепости, непробиваемого, пугающего и волевого. Ему не понравилось? Не оправдались ожидания? Неужели и он ждал чего-то?

– Что именно? – стушевалась я, вернувшись туда, где сидела прежде. Он покачал головой, как бы говоря «не имеет значения». – Лео, что не то? Договори до конца. Прошу.

– Не то, чем я должен заниматься, - молодой человек обернул ко мне лицо. Обрадоваться или огорчиться?

– А с чего ты взял, что ты должен заниматься чем-то одним? Вот Хан…

– Учитель позволил себе стать слабее, - Лео смотрел прямо, но видел что-то другое, о чем думал. А думал он о том, что понял из недоговоренного мною. Да, о семье и отношениях. Он всегда знал, что знаю и я. Слежка с высоты даёт отличные результаты. – Он сам признал это однажды: «Я защищал тех, кто нуждался в этом, как велел долг. А теперь чувства велят мне защищать в первую очередь тех, о ком я волнуюсь. И это перечит долгу справедливости». Такими были его слова. Хо, я не позволю произойти тому же, - он посмотрел на меня так, как никогда не смотрел. Такой взгляд был лишь однажды, не совсем такой, наподобие, когда он говорил, что не хочет убивать. Но время ухода отсюда близилось, и неотвратимость грядущих убийств заселялась за радужкой глаз, точа клинки из распакованных чемоданов.

– Как… как это связано с тем, что ты мог бы просто смелее поцеловать меня?

– Поцелуй не то, что дарят всем подряд, - Пристыжено вжав голову в плечи, я побоялась рассуждать с ним на эту тему. Я готова соглашаться со всеми его формулировками, я буду протоколировать его речи, и учить наизусть. – За ним тянется душа. А если не тянется, то он… товар. Тогда за него надо платить.

– Если ты думаешь, что я без души!.. – горячо принялась оправдываться я.

– Нет, я вижу, что ты… ты не умеешь без души, - он слабо улыбнулся, покосившись на меня. – Это я – я не должен… - господи, как связно и долго он говорит сегодня! Он на всё отвечает, ко всему находит объяснения. Неужели попытка поцелуя так встряхнула его? А вот из меня, напротив, сделала косноязычную. Что опять он не должен? Он целовал меня без души? Он ничего ко мне не испытывает? Почему не договорил в тысячный раз? Лео, скажи же ты, что ты обо мне думаешь, скажи прямо! После того, что я открыла в себе относительно тебя, мне это жизненно важно.

– Ты так серьёзен всегда, - я чуть ни сказала «так серьёзно относишься к мелочам!», но вовремя сообразила, что это обозначило бы моё отношение к поцелую, как к безделушке. – Хотя… я и думать не могла, что ты попытаешься сам…

– Мне скоро покидать монастырь, - Лео дернул бровью, как будто отгоняя этим лезущие подстрекательства со стороны. – Мне показалось, что надо попробовать нарушить… самому… ведь за стеной придётся, постоянно. Изменить всё. Самому. И чтобы не ты. Ты не должна.

– Я тоже уйду ещё до Нового года. Да и я-то клятв не давала… почему нельзя было положить грех на мои чакры?

– Дело не только в этом, - парень пожал плечами. – Мастер Ли всегда учил, что мужчина… он направляет. Он знает, как надо, - я тут же вспомнила недавнишнюю лекцию, когда Пигун уточнил, а не должны ли женщины обладать теми же знаниями? – Сохранять вашу непорочность… если мы не будем беречь её, откуда ей взяться у женщин? – над крышей громыхнул оглушающий раскат и лампочка, потрещав и прочертившись накаленной фосфорицирующей нитью, отключилась. Оборвало провод. Комната погрузилась в полнейший мрак.

– Ну вот! – вздохнула я. Ничегошеньки не видно. Мне. Моему соседу, не сомневаюсь, видно всё, после десяти лет упражнений в этом Шаолине. – И надолго это?

– Пока не починим, - голос в темноте. Когда не видишь его, звучит как-то несусветно, потустороннее. Будто принадлежит не тому, кого надо представлять. Коварнее, злее… Сейчас, думая о том, что рассказал Хенсок, я понимала, откуда в его интонациях проскальзывает яд или что-то в этом роде. Это как нервное расстройство – человек не отвечает за него. Сознательный Лео был добр и умудрен, тянулся к хорошему, и бескорыстному спасению мира, но где-то под коркой, загнанный (а то и порожденный) толпой жестоких людей, сидел маленький демон с гениальной памятью, плачущий от того, что ему не дают выбраться наружу и расправить крылья. Или же он и сам научился прощать? Возможно, этот демон уже давно стал ангелом, и страдает не от неудовлетворенной мести, а от болящих ран, которые не то что подлечить некому, а о которых некому даже пожалиться. – Завтра, - заключил Лео и поднялся. – Пора спать.

– А ты?..

– На полу, - понял с полуслова. Стихия не утихала и, конечно же, уходить отсюда куда-то кому-то накладно.

– Нет, - кровать была узкой, но я прибилась к самой стенке. – Разреши, сегодня снова... спать вместе. Можно? – он замер, не шевелясь. – Мы спали под деревьями хурмы, и это было нормально, правда? Мне… было спокойно и тепло. Пожалуйста, повтори это ещё раз, - я забралась под одеяло, как тогда откинув угол. – Пожалуйста.

Посомневавшись, Лео поставил колено на постель, замахнувшись на исполнение просьбы. У меня к этому времени кое-что перед глазами прояснилось. Его силуэт я разбирала безошибочно, хотя совершенно ничего не давало и малейших отблесков. Дернув за пояс, парень спустил с плеч халат. В моём зобу дыхание сперло. Ну почему я не вижу подробностей! Да и черт с ними, он собирается лечь рядом со мной в одних трусах! Вот это я понимаю – с душой поступок. Я тряслась, видя, как он приближается и ложится рядом, настолько не умещаясь на этом аскетическом ложе, что придавил меня бедром, и я втемяшилась в стенку. Плевать. Испытываемые эмоции не были страхом, любопытством, восторгом от новизны. Это была влюбленность, всегда заставляющая трепетать в тот миг, когда объект любви находится рядом. И он был очень рядом.

Я перевалилась на бок, экономя пространство, к нему лицом. Лео тоже развернулся ко мне, хотя его лицо было выше, подбородок над моей челкой. Руки девать было некуда, и как только он положил свою на меня, я обнаглела и забралась своей ему на талию. Бросив взор вниз, я обнаружила, что мои ноги заканчиваются едва ли не на полметра раньше его. Какие они у него длинные… ну да, с таким-то ростом. Мне хотелось заговорить о чувствах, спросить, могу ли надеяться на то, что стану для него больше, чем другом. И вообще, вся эта ситуация с поцелуем для меня была смазана и оборвана, а не закончена. Я пошла абстрактным путем с привлечением аллегорий.