Тихая Война

— Космоангелы путают эволюцию со стилем жизни, — заявила Сада Селена.

Из всех отказников она была самая старшая — худая и очень серьезная девчонка лет пятнадцати.

— То, что они с собой делают, — продолжала Сада, — это ничуть не радикальнее, чем наколоть татуировку. Просто насмешка над неограниченными радикальными возможностями трансгуманизма. Но в этой тихой пуританской глуши, где каждый норовит спрятать голову в песок, всё так: безопасненько, согласно правилам, да еще каждый вместо полицейского следит за порядком. Ужасно!

— Они притворяются, будто стремятся к высшему идеалу, а на деле пытаются пойти против собственной природы, — встрял другой отказник. — Прям монашки какие–то. Ты когда–нибудь слышала о монашках?

— Она с Земли. А там всякие религиозные чудаки кишмя кишат, — заявил третий отказник. — Экопроповедники. Они ведь тоже вроде монашек, верно?

— Вроде того, — отвечала Мэси.

— Дело в том, что космоангелы не угрожают статус–кво, — вновь взяла слово Сада Селена. — Вот почему система их терпит, а мы ненавидим. Мы хотим руководить процессом человеческой эволюции. Настоящие транслюди постоянно изменяются, эволюционируют в сотне различных направлений. Ни одной утопии не под силу охватить этот процесс, потому что любая утопия по своей природе статична. Утопии не приемлют перемен, поскольку те бросают вызов их фантазии об идеальном мире.

Мэси нравилась компания отказников, потому что во всем Восточном Эдеме, пожалуй, с ними одними она могла говорить откровенно. И все же, хоть они беспрестанно называли себя революционерами, в реальности отказники оставались всего лишь изолированной группкой детей, вступивших в подростковый период. Они во всеуслышание заявляли о том, что живут вне закона и презирают ограниченные принципы и традиции своего поселения, тем не менее они ни разу не попытались эти традиции изменить, а все бахвальские тирады, будто они покинут Восточный Эдем, как только получат большинство, едва ли могли к чему–то привести. В городской жизни отказники не участвовали, зато забивались в пустые квартиры, питались преимущественно дрожжами, которые здесь раздавались безработным, или тем, что удавалось выклянчить у прохожих, дышали воздухом, вырабатываемым для поселения, пили воду, очищаемую для поселения, и пользовались эдемской сетью. Однако эти подростки блистали умом и вели себя провоцирующе. А кроме того, они поддерживали Мэси, ведь она была врагом их врага. На сайте Джибриля отказники оставляли комментарии в пользу Мэси и постоянно твердили, что она может рассчитывать на них даже в самой трудной ситуации.

Однажды ранним вечером Мэси сидела у барной стойки в кафе Джона Хо, как вдруг заметила приближающихся Джибриля и двух аколитов. Кафе располагалось в дальнем углу террасы, на которой разместился столовый комплекс, — отсюда, с крыши самого высокого жилого здания в Нашем Уделе, открывался вид через шестиугольные панели тента на сосновые леса по другую сторону расселины. Деревья были крохотные — каких–то пять–шесть метров в высоту: они сутулились под серо–голубым сводом в сотне–другой метров, но глаз все же радовали. Местечко напомнило Мэси о комнатке, где они с Джексом Спано проживали в короткий период расцвета их любви: если встать в центре, то руки можно было положить на стены по обе стороны — не просто дотянуться кончиками пальцев, но прижать ладони. Вот и кафе казалось маленьким. По–уютному компактным. Короткая барная стойка с бамбуковой столешницей, отполированной так, что можно было увидеть собственное отражение, скамья, на которой могло уместиться человек шесть клиентов, и пофыркивающая стальная кофемашина. которую Джон Хо собрал по модели трехвековой давности.

Напиток на самом деле не был натуральным кофе: чтобы вырастить кофейное дерево, в туннеле требовалось слишком много места, поэтому дальние создали вид генетически модифицированного мха, который давал маслянистые, богатые кофеином наросты, — но из того, что Мэси пробовала с тех пор, как покинула Землю, этот заменитель оказался лучшим. А еще Джон творил на плите потрясающие закуски и разрешал клиентам держать бутылочку любимого ликера или другого алкоголя за барной стойкой. Джон какое–то время работал корабельным инженером и много попутешествовал, а потому, наверное, был куда терпимее других жителей Восточного Эдема. Ему нравилось слушать, как Мэси вспоминает о жизни на Земле, а ей доставляло удовольствие рассуждать о том, как можно улучшить качество кофе, подкорректировав гены мха, как благодаря искусству генной инженерии крохотные изменения в метаболических процессах позволяют добиться точного баланса десятков флавоноидов, спиртов, альдегидов и эфирных масел, что напоминало процесс производства прекраснейшего живого ила за счет правильно подобранного баланса микроорганизмов.

Джон как раз рассказывал Мэси о последней попытке создать разновидность мха, которая будет иметь насыщенный вкус сорта Суматра Манделинг, когда она увидела, как трое космоангелов прокладывают путь мимо скамеек, столов, кадок с мхом, папоротником и цветами, кафе и лотков. Мимо мужчины и женщины, склонившихся над шахматной доской, мимо человека, разглядывающего фигуры, которые падали в светящемся пространстве памяти, мимо группы детей, которые учились печь хлеб рядом с булочной, а пока что просто визжали и щебетали, колошматя шары из теста.

— Скажи, а правда можно увидеть лицо Господа в иррациональном числе? — громко вопрошал Джибриль.

Мэси тут же догадалась, что космоангелу удалось каким–то образом раскопать информацию про Церковь Божественной Регрессии, — адреналин хлынул в кровь, и девушка вскочила с места. Включилась реакция «бей или беги». Ее переполняли негодование и гнев.

— Ах, пожалуйста, помоги мне постичь истину, — продолжал космоангел. — Мне известно, что цепочка цифр после запятой в числе «пи» бесконечна, а еще — что ни одна цепочка идущих друг за другом чисел не повторяется бесконечно. Но даже если бы где–то внутри такого числа содержалось полное описание Вселенной, на его разгадку потребовалась бы вечность. Что же касается поисков Бога…

— Не собираюсь тратить время на разговоры с тобой, — процедила Мэси.

— Но мне и правда очень интересно. — Джибриль встал на пути Мэси, когда она попыталась прорваться мимо них.

Ростом космоангел отличался внушительным — два с половиной метра, да еще худой, словно тростинка. Как обычно, на нем было минимальное количество одежды — короткие шорты, сандалии да поясная сумка, — чтобы ничто не скрывало идеальную белоснежную кожу, галерею татуировок и радужные чешуйки на груди. Над острыми выступающими скулами сверкали зеленые с золотыми прожилками глаза космоангела. Двое аколитов, столь же высоких и худощавых, встали позади Мэси, тем самым окружив ее. Над головой девушки завис беспилотник, направив прикрепленную снизу камеру прямо на Мэси.

— Какого Бога вы искали? — не останавливался Джибриль. — Древнего старца с белой бородой? Или, может, он на вас похож?

— Не приведи Господь, — сказал один из аколитов.

— Ну же, мы должны быть милосердными, — объявил Джибриль. — Хотя, признаюсь, Господь с ликом Мэси Миннот — отвратительное зрелище.

Джон Хо поинтересовался, позволят ли космоангелы его посетительнице спокойно уйти, на что Мэси заявила, что не нуждается в помощи, после чего, упершись двумя руками по краям табурета, взмыла в воздух, пользуясь низкой гравитацией, села на барную стойку, развернулась и спрыгнула уже с другой стороны.

— Шимпанзе с тучными окороками и широко расставленными ногами, — выкрикнул Джибриль вслед Мэси. — Это же ни капельки не подходит под описание творца Вселенной, разве нет?

На следующее утро Джибриль со своей бандой поджидали Мэси у входа в подземный переход, соединяющий Восточный Эдем с фермами, что располагались в сооруженных открытым способом туннелях. Двое аколитов хором распевали цифры, а Джибриль громко спросил, действительно ли Мэси верила, будто Бог позволит раскрыть себя путем простых математических трюков. Мэси прошла мимо, сжав в карманах жилета ладони в кулаки, совершенно не обращая внимания на преследующего ее дрона. Но и на следующий день космоангелы оказались на своем посту. На этот раз они интересовались, не замышляла ли Мэси и здесь нести слово Божие и превращать всех в зомби, что готовы в поисках секрета Вселенной вспарывать брюхо иррационального числа.

Мэси их полностью игнорировала — ни слова, ни даже сурового взгляда. Но они все равно выкладывали видео на своем сайте.

— Не стоит принимать это близко к сердцу, — утешал ее Иво Тиргарден. — Для Джибриля ты всего–навсего необработанный материал для искусства.

— Приплетать к этому события, которые я давно оставила позади, — это ли не личное?

Прошлой ночью Мэси приснилась церковь. Несколько трейлеров сгрудились вокруг пусковой шахты ракеты в тусклом свете: бушевала песчаная буря, что пришла из простирающейся со всех сторон выжженной пустыни, некогда бывшей прерией. В шахте штабелями вздымались серверы и жесткие диски древних громоздких параллельных компьютеров. На каждом уровне пол был выстлан сеткой из стальной проволоки, высились закрытые полки с электрическими схемами, которые соединялись между собой цветными проводами и толстыми серыми артериями оптических кабелей, — все устройство сотрясалось от громоподобной вибрации, создаваемой вентиляторами, что не позволяли системе перегреваться, пока та производила бесконечные вычисления.