Тихий омуток (CИ)

 -- … Даже крупные преступления не регистрируем: меньше преступлений, лучше профилактика, еще лучше статистика, а с ней и доблестная работа правоохранительных органов… -- горячо убеждал Витюха. Гульфик поощрительно положил на его плечо руку, и Витюха «поплыл». – Да, нечего мне с Коляном делить, у каждого свой участок работы, отпущу его. Палваныч сочинил справку о самоубийстве. Есть, чем задницу прикрыть, а девчонке объясним, мол, ошиблась. Мои ребята умеют объяснять. Обидно, -- Витюха часто заморгал, и на жестких белых ресницах мелькнула слеза.
– - Кирюхино кресло освободилось. Нет, я не претендую, но для приличия предложить можно?

Гульфик слегка улыбнулся и обещающе кивнул. Сделал строгое лицо, взглянул пристально Витюхе в глаза и сжал кулак на уровне плеча в традиционном приветствии Южно-Американских революционеров «Но пасаран!».

Окрыленный Витюха-мент втянул сколько смог живот, вздернул все три подбородка, демонстрируя готовность к свершениям. Гульфик наслаждался, без слов подавив взбрык оппозиции. Осталось закрепить, украсить победу шутовским спичем на вольную тему, оторваться в красивой трепотне, якобы, исполненной внутреннего смысла.

Гульфик наклонил голову немного вбок и вниз, строго и напористо уткнул взгляд в свиные глазки мента и тихо, проникновенно, постепенно возвышая голос, заговорил:

 -- Важность решаемых тобой, Витюха, задач на современном этапе развития Российской государственности трудно, невозможно переоценить. Ты охраняешь не ведра, тряпки, шкафы, диваны, телефоны и прочий ширпотреб. Ты стоишь на страже у основания всего существующего строя -- частной собственности. Бережешь покой капитализма, добытого для нас вурдалаками, вампирами и упырями столь высокого полета, что даже у меня падает шляпа, когда пытаюсь разглядеть их в вышине. Частная собственность, назовем ее с больших букв -- ЧС, -- основа основ рыночных отношений, в которых человек человеку -- волк, враг и вурдалак, и, в которых мы вампиры чувствуем себя, как рыба в воде. У русских было мало идей, но верили они в них крепко. Привязав человеков к вещам и деньгам, мы разделили их, заменили немногочисленные идеалы на один -- деньги, а теперь властвуем и пьем их кровь. Иди и мужественно выполняй свой долг, Рыцарь Кровавого Братства.

Гульфик сунул правую руку между пуговиц пиджака, отставил ногу и долгим взглядом проводил карабкающегося на высокий берег к оставленной на дороге машине мента. Потом присел на обломок бетонной плиты, швырнул плоский камень «блинчиком».

 -- Раз, два, три… семь. И, неплохо. «Бросая камни в воду, смотри на круги, ими образуемые, иначе такое кидание будет простой забавой.» Было время, развлекались. Чиновника выдумали из Пробирной палатки. Жорик-Мнимозина, спившийся в русском критике, по Европам слонялся, вселившись в тамошнюю Варю-Аврору. Надо будет спросить, мужчиной или женщиной ощущал он себя в Жорж Санде. Должностями не дорожили, и приходило как-то само: звания, награды. Пожалуй, на определенном этапе следует побыть романтиком, идеалистом: гулять, так гулять; любить, чтоб сердце звенело; драться -- кулаки в кровь. Быть глупым и бесконечно счастливым от своего бездумного существования. А вот мудрость и счастье мало совместимы. И плевать на "мудрость" и "рационализм". Дурак, но счастливый. Жалеть не нужно. Как не нужно жалеть солдата, рванувшегося из окопа и сраженного пулей, каскадера, погибшего в борьбе с парашютом, канатоходца, свалившегося из-под циркового купола. Люди, погибающие в момент наивысшего душевного подъема, выше жалости толпы. Тогда нам свойственно было идти на обострение, поэтому спорили, скандалили, воевали. Желание "отточить" ситуацию -- залог развития. Умирали молодыми. Стоп!

Гульфик не зря ценил свои аналитические мозги. Однажды поставленная задача решалась обязательно и оптимально. Вчера заданный вопрос: «Кого больше в Российском чиновнике – вампира или человека?» -- всплыл в голове ответом в пользу человека. Вампир не боится смерти: он «неживой». Потеряв физическое тело, переселится в другое. Смерти боится человек, и всячески старается оградить и направить вампира в своем теле на бережное, спокойное и долгое существование. Согласен лизать зады вышестоящим, толкаться локтями с равными, ходить по головам подчиненных.

– - Вампиры все более становятся людьми. Тело человека начинает управлять духом вампира. Не удивительно, что Мнимозина пошел на предательство, двухметровая тушка Никитенко-Лесничего сподвигла.

Он высмотрел под ногами плоский камень, прихватил тремя пальцами,швырнул неудачно. Камень громко булькнув, сразу утонул.

 -- Ну, дядь, ты даешь. Мы, наверное, рыбачим.

Гульфик удивленно вскинул голову. В нескольких метрах от него, в тени моста, устроились двое мальчишек с удочками. Он не заметил их появления. Улыбнулся виновато:

 -- Извините, ребята, задумался.

 -- Думать в другом месте надо, дядя, -- мальчишки захохотали, радуясь своей дерзости.

 -- Я вам сейчас крючки подарю, -- достал из кармана и протянул круглую коробочку с пятью отделениями, в которых лежали рыболовные крючки разного калибра.

Мальчишки,схватив коробку, начали с жадным интересом рассматривать и обсуждать богатый подарок. Гульфик взглянул вверх, на дорогу. Пора бы проявиться Обломку с Мнимозиной или... не проявиться. Усмехнувшись, пошел по берегу, подальше от мальчишек. В каких только ипостасях не пришлось побывать за семьсот лет, а вот отцом не был, и любимым не был. Всегда один, в толпе – один, с друзьями –один.

Одиночество -- тень незаурядного ума,... без которого прекрасно обходятся тысячи счастливых и не одиноких. Хотя, любимая рядом, но любит другого и любима другим. Один, рядом с чужим счастьем и чужой жизнью. «Жизнь улыбается тому, кто улыбается ей. Пора вспомнить своих друзей: Оптимизм, и его младших братьев -- Пофигизм, и легкий ироничный Циник; а в следующей жизни взять тело жгучего брюнета и завести детей. Наглых и дерзких мальчишек.»

Он резко остановился, и пули взорвали песок на том месте, куда он должен был шагнуть. Гульфик усмехнулся и растаял в воздухе. Вторая очередь взрыла воду рядом с берегом.

Хлопнули дверцы, и рассерженный Обломок заскрежетал скрипуче и злобно:

 -- Нарочно промазал, предатель!

 -- А я говорил: так просто этого хитрована не взять, -- орал в ответ Мнимозина.
– - Элементарно, промазал.
– - Помолчал и добавил тихо.
– - И обратной дороги уже нет.

 -- А хотелось вернуться?
– - язвительно скрежетнул Обломок.
– - Дуй на собрание и адекватно реагируй на мои действия.

С ПЕРВОГО РАЗА

Судьба – женщина. Теряется под уверенным, прямым,

упорным взглядом. Суетливо одергивает, разглаживает

ладошками юбчонку, торопливо запахивает пальчиками

ворот, точно зная, что придется уступить, лечь, сдаться.

Истина, проверенная временем.

Протопали и запеременались в нетерпении тяжелые шаги перед дверью. Голос Витюхи-мента наполнил коридор кутузки:

 -- Долго мне ждать?

 -- Шеф, уже подбегаю, -- прозвенел ключами старшина Зачухрин.

Колян, в последний раз оглянувшись на свое временное пристанище, шагнул к выходу.

 -- Скажи спасибо Гульфику, -- вальяжно напыжился Витюха. – Похлопотал передо мной за тебя убогого.

 -- А тебе и спасибо сказать некому будет, -- усмехнулся Колян в торжествующую рожу. Взглядом убрал с дороги Зачухрина и прошагал на свободу, разом забыв об оставшихся позади ментах. Колян никогда не опускался до угроз: «Если не собираешься бить, угрожать глупо, если собираешься – просто нанеси удар».