Тихоня
Шрифт:
– Не думай только, пожалуйста! – просит Васька. – Ты слишком много думаешь, от этого все проблемы.
Попыталась снять джинсы, неловко согнувшись, застряв ногой в штанине. Чуть не упала, пришлось придержать за руку, усадить кушетку рядом.
– Дай сам.
И выдернул ногу из штанин одним движением. Запал Васьки пропал будто, или она наконец своей решительность испугалась, ноги подтянула, коленки обняла, и сидит, смотрит.
– Я тут пять лет работаю, - наконец сказала она. – Не думала конечно, что займусь здесь сексом…
– Ты можешь этого не делать, - приподнял бровь я.
И вдруг испугался даже – в вдруг она скажет вот и славненько, встанет, джинсы свои обратно наденет и все? Потому что понял,
Я осторожно взял её стпуню. Такая маленькая, особенно, по сравнению с моей рукой. Беленькая. С чего я вообще решил, что имею право её трахать? Хотя с чего я вообще решил, что решил…
– Страшно, - шёпотом сказала Васька. – Но все равно, хочется…
И пальчиками ног пошевелила. Это было забавно. И неожиданно, возбуждающе. Да, слишком долго у меня бабы не было, ещё немного, и начну трахать все, что движется. А что не движется, то двигать и… Как в анекдоте.
– Я не сделаю тебе больно, - мой голос охрип.
– Я тебе верю.
Вот зря же верит! Нельзя верить человеку, который первый раз убил в семнадцать. Причём достаточно хладнокровно, и то, что человек был дерьмом меня не оправдывает. А Васька такая маленькая, блядь! Такая тонкая! Сношаться настолько разным особям нужно запретить законодательно…
Но я понимаю – сексу быть. Даже если не сегодня, завтра, послезавтра… Хотя мой организм яростно напоминает – лучше бы сегодня. Но… не об этом речь. Я не хочу, чтобы Васька чувствовала себя ответственной за самое ожидаемое ею событие этого года. Секс. Она же принцесса, мать вашу. Её надо добиваться, желать. Я её желаю, да. Правда бежал бы сломя голову прочь, но только руки вот уже сами к ней тянутся…
Боюсь наваливаться на неё своим телом. Сто килограмм мыщц это не шутки, когда под тобой такая крошка. Притягиваю её к себе, сажаю на колени. Рубашку снимаю. Руки тонкие, ключицы торчат, провожу пальцем по спине – чувствую каждый позвонок. Нет, впечатление тощей она не производит, просто кажется такой хрупкой, что страшно. Спускаю бретельки лифчика с плеч. Целую плечи, ключицы, к груди спускаюсь… Васька стонет и обнимает обеими руками мою шею, прижимая ещё ближе к себе. Блядь, надолго так моего терпения не хватит, а у человека ведь ожидаемое событие… Ответственность, сука…
Терпение Васьки тоже на исходе. Тащит мою футболку наверх, послушно поднимаю руки, освобождаюсь от надоевшего предмета одежды. Теперь чувствую ещё острее, кожа к коже. Лифчик, не удерживаемый бретельками висит, я вижу краешек соска. Васька выгибается, лифчик расстегивает.
– Женщина, - говорю я. – Я пытаюсь быть галантным и неторопливым!
Но грудь, маленькая, острая, с насыщенного цвета сосками буквально перед моим лицом. Сосок просится в рот. Я легонько касаюсь его языком, чувствую, как он съеживается. Сдаюсь. Втягиваю его в рот. Такая кожа гладкая… вкусная. Сексом пахнет.
– Мы можем сейчас быстренько, - ерзает Васька на мне, на моем члене. – А потом ещё раз, неторопливо.
Трется о него. Я все ещё в джинсах, и член так сильно врезается в ткань, что мне буквально больно. И тоже уже хочется быстрее, чтобы глубже и… такое ощущение, что я наркоман. Меня ломает. А доза в этой девушке, что дышит так тяжело, обнимая меня неожиданно крепко, а точнее, где-то там, под скромными белыми трусиками. Я обхватываю её ягодицы. Маленькие, упругие. А потом скольжу пальцем вниз, между ними. Там горячо, мокро даже через ткань. Васька стонет, я еле сдерживаю стон. Рано. Я же не рафинированная барышня, я того… терминатор. По крайней мере стояк у меня железный.
Презервативов у меня нет, вдруг понимаю я. Я сторонник безопасного секса. Но сейчас понимаю, что такая малость, как отсутствие резинки меня не остановит, иначе я просто взорвусь. Отодвигаю ткань в сторону и… Сука. Так горячо. По-моему, план Васьки сейчас быстренько,
а потом медленно идеален. Умная баба. И ещё понял, что не смогу снять с неё трусы, пока она сидит на мне раздвинув ноги. Рвать боюсь, такая кожа нежная… значит нужно будет оторваться от Васькиного тела хотя бы для того, чтобы оголиться, тем более мне в джинсах уже невмоготу.– Ты куда? – испугалась Васька, когда я снял её с себя и усадил рядышком. А потом и вовсе что-то странное. – Знаешь, с кем не бывает… ты это, главное не волнуйся. Я в интернете читала, что это проблема поправима…
– Ты о чем,- не понял я, сконцентрировавшись на своих кроссовках. – Не понял.
– Ну, ты же уже все… как бы.
Я сбросил вторую кроссовку и выпрямился. Васька сидела все ещё в трусах – снять немедленно! На груди покраснение, видимо, и правда щетина уже отросла, или целовал не в меру. И смотрит на меня, в круглых глазах томление и… разочарование?
– Поподробней, пожалуйста, - вполне вежливо говорю я, все ещё не въезжая, но уже расстегивая ремень.
Васька решилась и ткнула пальцем в сторону моих джинс. А там внушительная выпуклость – как иначе? И небольшое важное пятно. Я даже усмехнулся, давно меня так не перло. Джинсы я стянул, бросил на пол – Васька глаза зажмурила. И смех и грех. Опустился на колени перед кушеткой. Снял с Васьки трусы, вынудил её раздвинуть ноги – она не хотела. Дура, везде она красивая, и там же.
– Вот ты мокрая? – спросил я. Коснулся её пальцами, один ввёл внутрь, она ощутимо сократилась, пиздец, - Риторический вопрос. Мокрая. Я тоже немного… мокрый. Потому, что тебя хочу.
И притянул её к себе, попой на край кушетки, прекрасная альтернатива миссионерской позе, по крайней мере стоя на коленях на полу, я не раздавлю её своим весом. Она приподнялась на локтях, любопытство, все же, победило. И охнуло.
– Ого, - простонала она. – А он точно во мне поместится целиком?
– Ты слишком много говоришь, лягушонка. Рот можно использовать и более приятными способами…
Хотя и сам опасался – не поместится. Её влагалище и палец мне обхватило туго, а размеры у меня… выдающиеся. Но блин, напряжение такое, что либо вот сейчас трахну, либо умру. В самом крайнем позорном случае придётся дрочить… хм. Склоняюсь, целую её, пусть расслабится. В поцелуй проваливаюсь тоже, целиком и полностью. Техника хромает, но боже, сколько энтузиазма! А ещё – вкусная. Вся. Васька и правда расслабилась, даже ноги мне на спину закинула. А я больше ждать не могу уже, тычусь в неё членом, сдерживаюсь, и боюсь именно тем способом, каким Ваське примерещилось и опозорюсь. Пора уже, можно… Направил член, толкнулся. Она узкая. Такая, что мне почти больно, ей наверное тоже. Готов орать в голос, но вхожу медленно, сантиметр за сантиметром, пока наконец её влагалище не охватывает мой член полностью. Ощущение – шевельнусь и кончу. Я просто до упора её наполнил. Она всхлипнула.
– Больно? – испугался я, буквально трясясь уже, но обещая себе, скажет больно, остановлюсь…
– Нет, - сказала Васька. – Хорошо.
И слетели тормоза. Боюсь, такого эта кушетка в кабинете детсадовской медсестры ещё не видела. Она стонала, громко жаловалась на жизнь, скрежетала ножками по кафелю. Васька, в первые минуты лежала тихо, словно прислушиваясь к своим ощущениям, потом крепче обхватила меня ногами, затем приподнялась, руками в плечи вцепилась. Правильно, целее будет…
Многие женщины мастерски стимулируют оргазм. Да так, что и при желании не отличить. А сейчас вот сразу становилось понятно – кончила. Влагалище сократилось так, что мне физически больно стало в нем находиться. Больно, и сладко. Ягодицы, которые я сжимал в ладонях тоже сжались и дырочка ануса, наверняка, тоже, в следующий раз надо будет непременно проверить… Я кончил сразу же после неё, там невозможно было не кончить. Упёрся мокрым от испарины лбом в её плечо и пытался вспомнить, как снова начать дышать. По телу Василисы пробежала последняя, самая сладкая судорога, которая вызывала у меня стон – я все ещё был внутри.