Тильда. Маяк на краю света

Но Хью Блейк и Жиль Риньи отреагировали даже быстрее, чем связанная обещанием перемирия Нарви. Риньи вскочил со своего кресла и пальнул в воздух — матросы остановились. А Хью подскочил, подхватывая гостью на руки, вернул на борт.

Подорвавшаяся на своем лежбище Аврора воскликнула:

— И как вам не стыдно!

Будто этому сборищу матросни могло быть в принципе стыдно. Но… от слов зари они смутились куда сильнее, чем от выстрела Риньи.

— Это наши гостьи, поклявшиеся не причинять нам вреда, — сердито напомнил доктор, а Агора и Соция торжественно встали за его спиной и закивали головами.

— Не-про-сти-тель-но!

Подруга Нарви нехотя отпустила плечо Хью Блейка. Только отец Фриды на морскую деву даже не посмотрел. Он спокойно облокотился о перила мостика с глухим утверждением:

— Страх — вот что действительно опасно.

— Потому что порождает вражду, — согласился доктор Риньи и сел обратно в свое кресло.

Нарви заботливо обняла подругу, странно разомлевшую: вероятно, от появления еще одного «обаятельного мужчины». И не то сказала, не то спросила, вроде как безразлично:

— Вы обещали дивный бодрящий напиток.

Я почувствовала камень ступки в ладони; рука продолжала ожесточенно толочь зерна, а я и не заметила.

— Ах, да…

Высыпала молотую цикорру в котелок, залила водой.

— Давай, я повешу.

Это нашелся чудом уцелевший Дрок. И так… притихшие матросы выбрались ближе к огню, и мы сидели все вместе: сирены в шубах, мерчевильцы, буканбуржцы, гудруитяне, девушка из другого мира, внутренние демоны, перепутавшиеся между хозяев, дети, взрослые и… я.

Наслаждались… душевным вечером среди этой непонятной жизни. Рассказывали невероятные истории, в которых и не поймешь, где байка, а где — быль, передавали жестяную кружку по кругу и давились горькой гущей со дна по очереди. Это было настоящее перемирие, но кто знает, как надолго?..

А потом на прояснившимся небе случилась аврора бореалис. Мир вдруг засиял зелеными всполохами, потом сиреневыми, потом розовыми…

Жестянку уронил, кажется, Бимсу. Когда Фрида рассказывала, что на острове Гудру цикорру никому в голову не пришло жарить, а зря, потому что такой напиток куда лучше подходит для холодных ночей.

Это было великолепно до умопомрачения. И — никаких звуковых эффектов, сплошное безмолвие. Дрожит так, будто только вздохни — и чары развеются.

— Так вот оно какое… — прошептала Аврора.

Аврора Бореалис. Это… это правда на нее похоже. Неуловимо, волшебно и навеки изменяет душу.

Сирены фыркнули, отметив наше замешательство.

— Это называется солнечным ветром.

Солнечный ветер. Только ветром это назвать и можно. Только… не солнечным — скорее, сумрачным. Разноцветным. Как жеода…

— Говорят, Свалю удалось его поймать тысячу лет назад и заточить в компас, — добавила Нарви.

Поток заряженных частиц… Компас Мерче, он теперь у Кастеллета в кармане сюртука…

— Алиса… — прошептала я, — как у них дела… ты знаешь?..

Ящерица зевнула, уверенно и лениво заявляя:

— Раз я здесь, значит, живы и здоровы… Твои мотыли его в обиду не дадут. Даже китам-убийцам. Или ее пикси — темнейшество.

— Вообще, — прошептала Ро, вместе со змеями приваливаясь к моему плечу, — это было гениально… Поменяться демонами.

— Я тоже не знала, что можно.

Алиса шебурхнула языком. В наш разговор вмешалась Нарви — она сидела очень близко.

— Вообще-то — нельзя. Призвание видений — убивать.

— К себе мы беспощадны, но к тем, кого любим, бываем даже излишне мягкосердечны… Потому теперь они — спасают. И, Нарви… подружиться можно с кем угодно, разве ты не заметила?

И обвела рукой всех присутствующих. Под северным сиянием авроры бореалис экипаж «Искателя»… смеялся. Доктор достал скрипку и наигрывал контраданс. Бимсу вытащил Фриду танцевать, Хью позвал… вторую сирену. Обхватил крепко за талию и начал отплясывать, к ее полному восторгу.

Аврора тихо засмеялась:

— Бьюсь об заклад, скоро она начнет мечтать о ногах… Хотя опыт мамы Финтэ и Старика доказывает, что сирена вполне может стать женой человека…

И заря приняла руку Китэ, чтобы присоединиться к этой невероятности, которая творится всюду, где она появляется… Я посмотрела на Нарви. Она улыбалась.

— Я этот вечер впишу в анналы нашей истории, — призналась сирена Льдистого залива.

Я кивнула.

— Я тоже впишу. В наши.

— Я дам тебе свою раковину. Если захочешь почитать…

— И ты. Я тебе… дам свисток. Свисток моего кречета. Через него можно передать записку.

— В любое время.

— В любое время.

Едва обмен подарками свершился, меня вытащил с насиженного места Дрок, несмотря на все протесты. Пришлось вспомнить все па, которым учили при дворе в свое время.

Ко всеобщему удивлению, смельчаком, который забрал последнюю доступную пару — Нарви — был… раб Барм. Ему так и не дали имени, так что называли Бармом. Но танец был совершенно точно не в кодировке раба, которую сегодня добрую сотню раз нарушил Хью Блейк.

— Капитан! Он… танцует! — ахнула Ро, оборачиваясь ко мне из объятий Китэ.

— Танцует…

— Но ведь это невозможно! — воскликнул Дрок, вновь обдавая меня отвратным запахом изо рта.

Доктор резко прервал игру. Мы все так и остановились.

Капитан Барм еще выстукивал каблуками несуществующий ритм несколько раз, а крепко прижатая к нему Нарви ударяла хвостом по доскам в такт, но затем пара остановилась, обернулась в недоумении.

— А где музыка?.. в недоумении спросил… бывший раб.

Бимсу захлопал в ладоши и засвистел.

— Он вернул себе волю!

— Такое возможно? — раздались ахи.

— В теории — да, — констатировал Риньи, легонько ударяя себя смычком по щеке. — Занятие любимым делом в принципе оказывает расслабляющее влияние на мозг, а если добавить творческий аспект…

— Активная вовлеченность в чрезвычайную ситуацию, быстрая смена заданий, знакомая и любимая работа после бездействия, музыка, веселье, танец… — я начала загибать пальцы, и мне не хватило.