Тилья из Гронвиля

После вчерашнего похода, сегодняшняя дорога показалась приятной прогулкой. Всего-то три квартала в гору. Зато обратно еще быстрее спущусь.

На Речной свернула на распутье влево и побрела дальше, выискивая взглядом дом о башенкой, шпилем и флюгером в виде кота.

Боялась, что пропущу его, однако красную черепицу на доме Грисби не заметить невозможно.

«Да она оригиналка! — подумала, разглядывая аккуратным каменный дом, красивые ворота, явно сделанные талантливым кузнецом, мощеную дорожку, тянувшуюся через двор, заросший травой и высокими сорняками. Пожухлая поросль давно почернела и легла наземь, но даже так заметно, что дом приходит в запустение.

Собравшись с мыслями, я поднялась на крыльцо и постучала.

Долго никто не открывал. Но потом в глубине дома раздались шаркающие шаги, лязгнула щеколда и дверном проеме показалась голова старушки, смотревшей почему-то вверх. Естественно, не увидев никого, ей пришлось опустить глаза, и наконец-то она заметила меня.

— День добрый, — робко заговорила я первой. — Вы госпожа Грисби?

— Ну, я, — ответила старушка с белыми, небрежно прибранными волосами.

— Простите, что потревожила вас, но… не нужна ли вам помощница? — начала издалека.

— У меня есть служанка. Я ею довольна.

— А вы еще работаете в кузнице? — перешла я ближе к делу и сразу подметила удивление собеседницы.

— Где?! — не поняла она.

Неужели Изет что-то напутала?

— В кузнице.

— Милая моя, а я никогда в кузне и не работала.

— Да? — от расстройства я закусила губу и опустила голову.

— И кто тебе сказал, что мадам Грисби «кует»? — в ее голосе проступило раздражение. От смущения я принялась носком ботинка ковырять крыльцо.

— Простите. Мне сказали, что вы мастер, и я поэтому решила…

— Что я кую?

— Угу, — кивнула, окончательно убедившись, что сделала что-то не так и тоже уйду ни о чем.

— И кто сказал?! — с нажимом уточнила мадам.

— Девочки по комнате…

— Тупицы! — неожиданно прошипела она. — Я не кую!

— Но вы же мастер?! — я все еще цеплялась за последнюю надежду.

— Мастер! Но ювелир! — раздраженно выплюнула старуха. — И сказать, ювелиру, что он кует — сродни тому, что утверждать, что портной ткань рубит!

— Простите! Я не хотела… — залепетала я.

— Так что тебе надо? — старуха ехидно прищурилась.

— Хотела узнать, не надо ли вам подмастерья?

— Пф! Ты же собралась ковать?

— Ну, возьмите меня! Пожалуйста! — пропищала я и расплакалась.

— Не люблю слезливых девиц!

— Я не слезливая, просто вы моя последняя надежда.

— Деточка, милая, у тебя еще столько будет надежд, — снисходительно улыбнулась мадам Грисби.

— Ну, возьмите! Я старательная!

Она закатила серо-блеклые насмешливые глаза и язвительно уточнила:

— Правда?!

* * *

«Это тоже результат», — твердила себе, продолжая одно за другим сворачивать крохотными щипчиками из нескончаемой медной проволоки мельчайшие звенья цепочки. Мадам же сидела рядом в кресле, неспешно пила душистый цветочный настой и сверлила ехидным взглядом мою спину.

— И вот так копошиться придется всю жизнь. Руки будут в порезах, ожогах, мозолях и ссадинах. Деточка, это все серьезно!

— Знаю. Зато никто не будет твердить, что мастера из меня не выйдет, потому что я не подниму молот.

— Кстати, пробовала поднять кувалду? — улыбнулась старушка мило, но глаза выдавали ее, как даму язвительную, потешающуюся надо мной.

— В соседней деревне живет Греля. Она запросто молотом работает!

— Так у Грели, поди, плечи как у силача, — парировала старушка и посмотрела на свои руки. Несмотря на возраст, ногти ее были ухоженными, а пальцы не утратили былой изящности. Мадам Грисби явно гордилась ими и не понимала, как можно добровольно делать себя подобной мужчине. Вот и придиралась ко мне.

— Но не обязательно все выполнять вручную. Есть помощники, есть ременные рычаги! — возразила я.

— Сдалась тебе ковка? Пока молодая и свободная, надо радовать вольной жизни, примерять наряды и доводить до исступления женихов ревностью. А ты что желаешь?

— Меня о детства привлекали шум в кузнице, шипение воды и масла, гудение горна, запах окалины… Если отец и братья кузнецы, разве это удивительно?

— А они такие же коротышки?

— Для гномы я обычного среднего роста, — возразила я.

— Гнома? — недоверчиво переспросила мадам. — Гномы любят роскошь. Странно, что ты так скромно одета.

И мне пришлось признаться.

— Я из дома сбежала. Папа не хотел учить меня, и я сбежала в академию.

— Гнома в академии? Куда катится мир?! — она закатила глаза и почесала старого, почти облысевшего пятнистого кота, что лежал у нее на коленях. Вместе они смотрелись очень мило. — И как?

— Никак, — я опустила голову. — Отучилась полгода. А потом… а потом у нас случились разногласия с деканом.

— Нейлом Ваатом?! — усмехнулась она. — Так это ты ему по наглой морде дала?

— Я нечаянно! Само так вышло. Не хотела, но так… само получилось, — испугалась я, коря себя за длинный язык. Сейчас меня, как грубиянку, не уважающую наставников, выставят за дверь. Однако мадам удивила.

— Мало ему дала. Надо было хотя бы ручником промеж глаз стукнуть, — ее глаза залучились весельем. — За что хоть?

Я молчала.

— Ну?! — строже окликнула она.

— Мне показалось… показалось, что он… он… посмотрел на меня нехорошо.

— А если я посмотрю на тебя нехорошо?! — парировала старушка. Странно, выглядит безобидно, но манера общения у нее резкая. Не каждый найдет о ней общий язык.

— Вы женщина. Смотрите, столько хотите.

— Полгода он смотрел-смотрел, а потом тебе не понравилось?

— Раньше он не так смотрел, — я закусила губу, понимая, что снова сказала лишнего.

— М-м! Этот блудливый кобель решил не только посмотреть?

Мои щеки залились краской.

— Говорю же, надо было ручником.