Тимандра Критская: меч Эроса

– А ты откуда знаешь? – вскинула брови Родоклея. – У тебя что, было много мегарцев? Да вообще, какие у тебя были мужчины? Я ни с кем тебя еще не сводила. Может быть, ты в своем диктерионе нарасхват? Может быть, на тебя оболы [15] так и сыплются? Тогда почему завернута в эту тряпку, а не приоделась, как положено, и не прикрыла париком это воронье гнездо?

Родоклея презрительно указала пальцем на ворох черных, слега отдающих темной рыжиной и поэтому золотящихся на солнце, мелко вьющихся волос Тимандры.

15

Самой крупной денежной единицей описываемого времени был талант, включавший шестьдесят мин. Одна мина составляла сто драхм, одна драхма – шесть оболов, один обол – шесть халков, один халк – две лепты. Обычная цена дешевой проститутки составляла обол.

Тимандра поспешно собрала их и кое-как закрутила узлом на затылке.

– Про мегарцев мне рассказали другие девушки, – пояснила она. – Я пока еще живу чужим опытом. Да и здесь меня пока еще не выбрали ни разу. Порнобосос ворчит, что выгонит меня вон, а Фирио грозит засечь до смерти, а потом утопить в бухте… Но что делать, если у вообще не было мужчин, и я их ужасно боюсь? Я отвожу глаза и прячусь за спинами других девушек…

– Только не говори мне, что ты до сих пор не развязала свой пояс! – всплеснула руками Родоклея. – Даже с ловцами?! Ты – девушка?! А почему?! Ах да! Ловцы тебя не трогали, понимаю… Не забыли, что недавно с одним кораблем из Финикии привезли нескольких девок, которые еще в пути заразили команду ужасной гадостью. Эти бедолаги устали изливать мочу и семя за борт! Лекарь назвал эту хворь бленорагией. [16] Кстати, тебя уже осматривал лекарь? Ты здорова? Нигде эту заразу не подцепила?

16

Бленорагия – старинное греческое название гонореи. Болезнь эта с незапамятных времен была известна очень многим народам. В частности, сохранились древнеиндийские, древнееврейские, древнегреческие ее описания, а также перечисление средств, излечивающих ее.

– Сама посуди, как я могла заразиться, если не знала мужчины? – пожала плечами Тимандра. – Но при этом я не девушка.

– Так-так… – ухмыльнулась Родоклея. – Догадываюсь… Наверное, твоим первым любовником был священный фаллос? Слышала я о таких обрядах! Они ужасно глупы, по-моему. Что может быть лучше хорошего мужского фаллоса?! Однако такие обряды ведутся и тут, и там. Например, мне рассказывали, будто в школе гетер в Коринфе девственниц, которые хотят там обучаться, лишают невинности обычной палкой – в знак презрения за то, что слишком уж блюли себя и не доставили радости ни себе, ни мужчинам.

– Школа гетер? – недоверчиво повторила Тимандра. – А что это такое?

– О, это место, о котором мечтает всякая диктериада. Гетеры – это аристократки среди вашей сестры, порны. Они вертят мужчинами так же, как мужчины вертят вами, уличными девками. Тянут из поклонников и любовников денежки и живут припеваючи. Так вот в этой школе – говорят, ее лет триста, а то и больше назад открыла какая-то Никарета, [17] а вдохновила ее на это сама Афродита, – девок обучают всяким премудростям. Там и поют, и танцуют – может быть, даже лучше, чем ты! – там читают стихи, там украшают себя, учатся красиво одеваться, а уж лоном своим владеют так, что мужчины с ума сходят и просаживают на гетер все свои деньги.

17

О Никарете, основательницк Коринфской школы гетер, можно прочитать в романе Елены Арсеньевой «Никарета. Святилище любви», издательство «ЭКСМО».

– Школа гетер… – повторила Тимандра с восторгом. – хочу в эту школу! Как туда попасть?

– Ну, деточка, размечталась ты напрасно! – хохотнула Родоклея. – Туда не всякая может поступить. Нужен немалый денежный взнос, а главное – рекомендательное письмо от двух уважаемых любовников. Такие письма, небось, потрудней раздобыть, чем довольное количество деньжат накопить! В школу гетер, думаю, может попасть только одна из тысячи обычных шлюх. Так что лучше сразу выкинь из своей головушки эти глупые мечтания и подумай о том, как бы понравиться моему знакомому мегарцу! Жить надо сегодняшним днем, а не мечтами о будущем или воспоминаниями о прошлом, ты уж мне поверь, я знаю, что говорю! Кстати, как тебя зовут?

Тимандра отвела глаза. Между ней и прошлой жизнью – неизмеримо широкое море. Зеленое и соленое! Да еще и ее слезы прибавили ему соли… Так зачем призывать из-за моря призраков былого? Пусть останутся на том берегу. И Сардор пусть останется там!

Она вздрогнула при воспоминании о ненависти, которой горели его глаза, о его голосе, выкрикнувшем: «Я убью тебя!»

Конечно, Сардор может оказаться в Афинах только волею недобрых богов… Но вдруг будет на то их воля?

Нет, нельзя оставлять ни единого следа из той, другой жизни!

– Меня зовут… Идомена.

Это было имя ее матери. То самой, которой Тимандра никогда не видела. Идомена умерла, когда ей не было и шестнадцати лет. Тимандре тоже идет шестнадцатый. Пусть же Тимандра умрет, а Идомена возродится!

– А ты не врешь? – подозрительно сузила глаза Родоклея. – Смотри, если будешь со мной лукавить, отдам богатенького мегарца другой!

– Делай что хочешь, – пожала плечами Идомена. – Может быть, он мне не по вкусу придется!

Родоклея уставилась на нее, как на безумную:

– Милашка, да ты что несешь-то? Не понимаешь, как тебе повезло, что я услышала твой сладкий голосок и обратила на тебя внимание?! Разве ты не понимаешь, куда попала?! Это диктерион – место, куда мужчины сливают свою похоть. Сточная канава! Тут, девушка, твое дело – ноги раздвигать. И столько раз, сколько мужчин тебя выберет. И это только кажется, что чем чаще – тем лучше, тем богаче ты становишься. На самом деле хозяин и паразиты [18] почти всю твою выручку заберут…

18

В Древней Греции слово «парасито» обозначало сначала любителя питаться по чужим домам, а потом любовника проститутки, живущего за ее счет.

– Паразиты? – переспросила Идомена. – Это еще кто?!

– Это красавчики, которые непременно присасываются, словно устрицы к камню, к каждой порне, чуть только она начнет неплохо зарабатывать. Сладкими речами они морочат дурочкам головы и вытягивают у них денежки. Дуры-девчонки влюбляются в них и…

Родоклея, не договорив, вдруг резко повернулась – и, подобрав подол, кинулась по улице, опасливо оглядываясь и заискивающе улыбаясь.

Идомена хлопала глазами, не в силах понять, чего так испугалась добродушная сводня, но кто-то так тяжело положил ей руку на плечо, что она даже присела.

Приземистый бритоголовый мужчина грозно смотрел на нее Он был облачен в роскошным пурпурный гиматий с затейливым узором по подолу. Впрочем, полы его хитона давно утратили белизну и замызгались грязью.

Однако Идомене таких мелочей не замечала: его одеяние казалось ей верхом роскоши. Ведь это был порнобосос, хозяин диктериона. Человек, равный, по мнению Идомены, по меньшей мере Зевсу!

Звали его Бакчос, [19] и это имя ему очень подходило, потому что еще не одного слова, произнесенного ровным голосом, Идомена от него не слышала. Бакчос все время орал, кричал и бранился!

19

Крикун (греч.).

– Ты что здесь делаешь? – рявкнул он. – Сбежать к этой твари решила? Ну, сначала хорошенько подумай. За такие шуточки тебя Фирио насмерть засечет и выбросит твое окровавленное мясо на свалку, на поживу бродячим псам.

Идомены со страху покачнулась и пролепетала:

– За что? Что же я сделала?!

– От сводни подальше держись! – погрозил кулаком Бакчос. – Эту суку я надо гнать отсюда плетьми! Ишь, зачастила – сманивать у меня девчонок! Ты – вещь полиса, за тебя заплатили деньги ловцам-мореходам. И ты должна эти деньги отработать. Вот выплатишь все, чего стоила полису, потом вернешь должок мне – за то, что кормлю тебя, пока ты ничего не зарабатываешь, затем возместишь пеню за тот ущерб, который я понесу, когда ты уйдешь из диктериона. И только тогда станешь свободной.