Тимбер

— Ты думаешь, что теперь ты такая крутая, да? — усмехнулся он, проводя пальцами по моим губам и оставляя после себя мой вкус. — Ты думаешь, что ты такая неприкасаемая. Что ж, Дарлинг, у меня для тебя новости. — Он наклонился ближе, его губы коснулись моего лица, когда он понизил голос до шепота. — Я уже ломал тебя раньше; я сделаю это снова. И ты ничего не сможешь сделать, чтобы остановить меня.

Вместо маниакального смеха, который, как я могла ожидать, последовал бы за этим заявлением, он обхватил мое лицо рукой и прижался своими губами к моим. Шок от этого дал ему преимущество, но мне потребовалась всего секунда, чтобы прийти в себя и прикусить его губу, когда он попытался поцеловать меня глубже.

Кровь наполнила мой рот, и я отпустила его губу. Но он не отстранился полностью, просто издал гортанный смешок и лизнул длинную полосу на моей щеке размазывая свою кровь.

— О да, — простонал он. — Это лучше, чем я себе представлял.

Его руки скользнули вниз по моему телу, ощупывая каждый чертов дюйм, прежде чем он издал удовлетворенный звук и встал. — Не волнуйся, мой милый демон; Я сделаю тебе приятное и разогрею, прежде чем мы начнем по-настоящему веселиться. — Он полез в карман и вытащил предварительно наполненный шприц. Глядя на меня сверху вниз с безумной улыбкой, он снял защитный колпачок с иглы, затем склонился над моей рукой. Я была так крепко связана на запястье и выше локтя, что не было ни малейшего шанса освободиться, когда он нашел вену и ввел иглу.

— Чейз, — выдохнула я, не в силах сдержаться, когда страх пронзил все мое чертово тело. — Пожалуйста. Не надо...

Хотя это было бессмысленно. Он уже надавил большим пальцем на поршень, и наркотик огнем пробежался по моей руке. На этот раз сладкая темнота сна не поглотила меня. Нет, он вынул иглу и победно ухмыльнулся, когда знакомый, ужасающий кайф пронзил мой мозг.

— Я скоро вернусь к игре, — заверил он меня. — А пока, я оставлю тебя немного поразмыслить.

Ужас охватил меня, даже когда моя связь с реальностью начала ослабевать. — Чейз, пожалуйста, не делай этого.

— О, ты уже так быстро начала умолять? Нет, это звучит недостаточно отчаянно. Хотя, не волнуйся. Мы доберемся туда. Сладких снов, Дарлинг. — Усмехнувшись, он выключил свет, погрузив комнату в темноту. Дверь ненадолго приоткрылась, ровно на столько, чтобы он успел выскользнуть и захлопнул ее за собой.

Громкий скрежет и лязг тяжелого засова с другой стороны эхом разнесся по моей черной как смоль камере так, что потряс меня до глубины души. Стыд наполнил меня, когда несколько горячих слезинок скатились по моим щекам, но я быстро проглотила их обратно.

Чейз еще только начинал, и если я знала его так, как знала... то мне предстоял долгий путь. Мне нужно было взять себя в руки. В прошлом он поступал со мной гораздо хуже. На протяжении многих лет я терпела ужасные издевательства с его стороны, но все же выжила. Я выжила тогда, и выживу сейчас.

Кроме того, одна доза PCP меня не убьет. Я пережила гораздо большее и выжила, чтобы рассказать эту историю. И все же... темнота комнаты душила меня, и я зажмурила глаза. Лучше держать их закрытыми, чем видеть то, чего на самом деле не было.

Да. Как будто это могло остановить это.

Лязг двери заставил меня поднять голову. Я автоматически открыла глаза, отказываясь быть беспомощной, когда Чейз вернулся. Однако все, что я нашла, была безжалостная тьма. Она царапала мою обнаженную кожу. Ледяные руки щипали и ощупывали. Это вообще было реально? Это Чейз издевался надо мной? Наркотики дурманят мне голову?

Прикосновение затупленных ногтей к моей груди было едва ощутимым.

Он поступал и похуже.

Я держала рот закрытым, а челюсти плотно сжатыми.

— Что ты об этом думаешь, старый друг? — Голос Чейза звучал прямо у меня в ухе, и я могла поклясться, что даже тьма отпрянула, как будто не хотела приближаться к нему. Мои плечи едва двигались, а запястья и предплечья не расслаблялись; тем не менее, я отклонилась в сторону. Я скорее оторву себе гребаные руки, чем позволю ему дышать на меня.

— Я думаю, у тебя это плохо получается. — Зед.

Ебать.

Слезы наполнили мои глаза. Этот голос был совсем рядом. Совсем рядом со мной. Такой же знакомый, как биение моего собственного сердца.

— Ты так и не понял, как ее сломить.

— О, я знаю ее лучше, чем ты думаешь. Я знаю вас обоих лучше, чем ты думаешь. — Чейз отпустил меня с очередным гнусавым смешком. На этот раз он был прямо передо мной и снова схватил меня за лицо. Темнота рассеялась, и его злобный череп оказался прямо у меня перед носом. Плоть растаяла, оставив только изуродованный череп и черную повязку на глазу.

— Ты гребаный уродливый пират.

Он усмехнулся. — Правда? Ну, посмотри, что тебе принес Зед.

Я не стала смотреть. Я не хотела видеть Зеда. Я не могла. Не после всего этого. Не тогда, когда мое гребаное сердце подпрыгивало только от того, что я слышала его. Его предательство все еще было открытой, гноящейся раной.

Не то чтобы Чейзу было не наплевать; он впился пальцами мне в лицо, откидывая мою голову в сторону. Было не больно, но я не могла отвернуться от зрелища.

Там стоял Зед, как часовой с каменным лицом, у его ног стоял Лукас.

— Как по-твоему, тебе понравится танцор с одним глазом? — Спросил Чейз. — Как ты думаешь, Зед, мой старый друг; нам взять глаз или член?

— Разве это имеет значение? — Голос Зеда звучал почти скучающе. — Просто всади в него пулю. Ты хочешь причинить ей боль, не так ли? Она так сильно любит этого жалкого ублюдка, что ее душа будет гнить, зная, что он умер из-за нее.

Нет.

Я открыла рот, но не издала ни звука, и темнота ворвалась внутрь, забрав мой голос. Они смеялись. В темноте.

Вспышка дула.

Задыхаясь в темноте, я захлебывалась своими криками.

Где-то капала вода. Капанье было похоже на стук метронома. Непрерывный звук отдавался в каждом моем нерве. Я могла поклясться, что они были как в огне. Может быть, он именно это и сделал, сжег меня. Неужели он сжег меня? Подождите...

— Дар, — прошептала Сеф в темноту, и я вскинула голову. Я пыталась не смотреть сквозь слезы, застилающие глаза, но они защипали, когда я моргнула. Нет, ее здесь не было. Сеф здесь не было.

Изнеможение заставило мою голову снова опуститься.

— О, черт возьми, Дар, ты думаешь, что ты такая крутая, что можешь теперь игнорировать меня? Ты же знаешь, я не ребенок.

Я прищурилась в темноте. Только было не темно. Было светло. Слишком ярко. Свет пронзал меня со всех сторон, и я подняла руку, чтобы заслониться от него, пока он не обжег мне сетчатку. Влага, собравшаяся в уголках моих глаз, потекла по щекам.