Тимиредис. Летящая против ветра

Из-за начавшейся метели я чуть было не прошла мимо тех самых растопыренных, как пальцы, трёх утесов. Если б не высматривала их по правую сторону дороги — против ветра, могла б и не заметить.

Проморгавшись, свернула направо, к крутому холму. Поднялась к камням. Не похоже, что их сотворила природа. Я слышала от Тин рассказы про менгиры. Может, это они и есть? Решила, что, как распогодится, рассмотрю. А сейчас разобрать бы, где те кусты, с расщелиной за ними. Снег бьет в лицо — ничего не понять. Как она говорила? Между дорогой и рекой, на том холме, где торчат три пальца, примерно на середине высоты, за густым перелеском. За — это дальше от дороги, да? Наклонившись навстречу ветру, пошла к темневшим впереди низкорослым соснам, — по описанию место казалось подходящим.

Я не ошиблась — за большим валуном зиял темный провал, такой, что только человеку и протиснуться. А внутри скрывалась сумрачная пещера с избу Тин размером. Свет просачивался откуда-то сверху. А, она ж говорила, там есть щели, и можно разводить костер, дым уходит наверх и рассеивается по склону. И впрямь хорошее место! А вон и старое кострище… только дров нет.

Сбросив мешок с плеч, полезла наружу — надо было притащить, пока все не замело, хоть какого-то топлива. Пара охапок сухих веток — и я почувствовала себя вполне комфортно. Попались даже несколько кривых сучьев с руку толщиной — эти будут гореть долго. Может, до утра дров и не хватит, но у меня с собой столько теплых вещей, что зимовать с викингами могу! А сейчас все же сентябрь, а не декабрь какой.

Распаковав мешок, расстелила у стены на песке в два слоя теплые штаны, замоталась в плащ и уселась сверху, грызя плитку прессованных орехов с малиной и черникой, залитых медом, — этого лакомства собственного изготовления Тин сунула мне целый пакет. Снаружи выл ветер, а мне было хорошо и уютно. Как-то незаметно я задремала.

Глава 8

Проснулась рывком. Показалось, что вдали заржала лошадь. Похлопала глазами, покрутила головой — еще светло, свист ветра снаружи стал еще пронзительнее… а больше ничего и нет. Но беспокойство не отпускало. Поёжившись, поднялась на ноги. Ладно, раз проснулась — выгляну наружу. Посмотрю осторожно, что там. И, кстати, воду из фляжки я выхлебала, вот пока не темно, попробую спуститься к реке, наполнить флягу снова. А то снег есть придется, а что это — прямой путь к ангине, я знала уже на собственном опыте.

Закутавшись в плащ, высунула нос из расщелины. Ага, ветер поменял направление, и теперь хорошо видна темная лента реки почти рядом. Туда-то мне и надо. Переставляя ноги аккуратно и медленно, чтобы не оступиться, двинулась к берегу. Подошла по лежащему бревну к самой воде. Удобно, только скользко. Кстати, вон сколько плавника вокруг валяется — вот нафиг я сосновые ветки подбирала да обламывала? Тут, на излучине, дров на ползимы накидано. Одна проблема — бревна в основном такие, что мне не дотянуть. Но вон то и вот это уволочь вполне реально. Так и сделаю. А то что-то мне погода не нравится!

Засмотревшись на темную гладь воды, я не сразу осознала, что вижу человека. Собственно, на поверхности оставались голова с цветком длинных темных волос вокруг и бурый пузырь надувшегося вещевого мешка, который и не позволил телу опуститься на дно. Утопленница медленно дрейфовала по реке. Еще пара минут — и она окажется у отмели с бревнами. А потом её унесет дальше, к морю.

А если эта девушка еще жива? Сбросив плащ, в два рывка стянула сапоги с носками и шерстяные штаны. Теперь тунику… и в одной легкой рубахе солдатиком шагнула с конца бревна в воду. И завопила как резаная — холод вышиб воздух из легких. Хорошо, глубина оказалась по грудь и голова не намокла. По-лягушачьи в несколько гребков подплыла к телу. Похоже, недаром Тин говорила, что мой визг и мертвого подымет — дева открыла бездонные темные глаза на бледном лице и попыталась что-то сказать синими от холода губами.

— Держись, — лязгая зубами и стараясь не наглотаться воды, попыталась подбодрить её я. — Сейчас вытащу!

Сказать оказалось легче, чем сделать. Точнее, на мелководье-то я ее отволокла без проблем, а вот вытянуть на берег не смогла. Кроме мешка на спине на ней был тяжеленный меховой плащ, который намок и стал неподъемным. Из дорогущей черно-бурой лисы, которую я видела раз в жизни, в виде фрагмента на парадной муфте жены Хрунича, Хрущихе. Такое бросать было жалко. Поэтому я, недолго думая, отвесила девице пощечину. Лилейная щека разом покраснела, темные глаза возмущенно распахнулись.

— Ты! Давай цепляйся за меня и переставляй ноги, а то мне тебя не вытянуть!

По-моему, она попыталась стукнуть меня в ответ. Но была слишком вялой, чтобы попасть. Зато я смогла поднырнуть под поднятую руку, дернуть к берегу, а потом еще и подтолкнуть. Ох, надо торопиться! Сама уже ни рук, ни ног не чую!

До пещеры я дотащила ее чисто на упрямстве и злости. Еще и сама одеваться не стала, чтобы не мочить вещи. Ведь явно эту леди придется переодевать, а то окочурится. И самой в мокром сидеть на таком холоде — верная смерть.

Свалила свою ношу в углу и кинулась переодеваться. Девица снова провалилась в беспамятство, так что я на нее внимания решила не обращать. Всяко тут теплее, чем в реке. Ни ледяной воды, ни ветра. Растерла себе руки, ноги, поменяла рубаху на сухую, натянула свои порты с вышивкой, и еще одни — шерстяные — сверху. Потом теплый свитер. На ноги надела чулки и снова сапоги. Замотала платком голову, снова порадовавшись, что волосы остались сухими.

Так, а дальше-то что? Заниматься утопленницей или приволочь дров? Одна бы я и так переночевала, но эту же нужно согреть! И попробовать вскипятить для леди хоть флягу тайры с малиной. В том, что спасенная — леди, я не сомневалась ни капли. Кожа на лице была белей лепестков лилий, черты лица чисты и изысканны, руки крупней моих ладошек, но с тонкими пальцами с перстнями на них. Эх-х… потерпит немного — пойду за дровами. Потом станет темно — фиг чего найдешь.

Матерясь под нос всеми теми словами, что запрещала мне произносить Тин, приволокла с берега четыре длинных, относительно сухих лесины. Погода тем временем испортилась совсем — ветер снова сменил направление, и начался настоящий буран. Сейчас бы мне эту девицу в реке нипочем не разглядеть!

Подпрыгивая от холода и ругаясь, как пастух Фролка, заметивший, что коровы опять забрели на старостину делянку с бобами, кое-как наломала дров. Сложила внизу сосновые ветки потоньше, а поверх них шалашиком сучья потолще. Лесинам предстояло подсохнуть и быть использованными, когда костер разгорится.

Огнива с собой я не брала. За ненадобностью. Вот и сейчас повернулась спиной к лежащей бесформенной кучей у стены деве, потянулась к своей снежной поляне и велела дровам загореться. Ага! Вспыхнули! А сколько б я со спичками или огнивом морочилась?

Так. Теперь надо заняться этой. Первым делом слазила к себе в мешок — посмотрела, что еще сухого у меня есть. Две пары порток, полосатые шерстяные чулки, теплая туника, шапка и плащ. Платье не дам — оно у меня одно! Шапку тоже жалко на мокрую голову ей надевать — испортится! Может, башку второй туникой замотать? Ладно, по ходу дела разберусь.

Вот как парни в романах благородных дев на руках носят? Мне попалась какая-то неподъемная. Пока отцепила от нее мокрый вещмешок и сняла плащ, прокляла все на свете. Могла бы, кстати, прийти в себя и помочь!

Плащ, с которого вода бежала ручьями, я распялила на лесинах, закрыв вход в наше убежище. Пусть от сквозняка защищает — хоть какой-то толк от него будет! Мешок просто отставила в сторону — не мое дело, что там.

Под плащом обнаружилась хитро скроенная темная куртка из мягкой шерсти с блестящим кантом на рукавах и груди. И шерстяные же штаны. А почему не юбка? Хотя понятно — если ржание мне не приснилось, она ехала верхом. Интересно, а сколько ей лет и как зовут? Красивая. Волосы длинные, темные, до талии. Плечи узкие. Ноги длинные. Наверное, она все же на пару лет старше, чем я. Вряд ли больше — формы еще не развиты. Хотя, может, леди так и положено?