Тина

Аня взвилась:

– Я?! Клевета! Теперь выигрывают более наглые и лживые. А у меня – с тех пор как я себя помню – никогда не возникало потребности присвоить чужие идеи, заслуги или деньги. У меня в голове одно: как человеку остаться человеком. Меня всегда волновало, на что он готов, чтобы добиться намеченных высот. И сейчас во мне идет постоянное осознание и переосмысление. Мозги то закипают, то леденеют.

– О чем разговор? По Марксу при капитализме, ты же знаешь, речь идет о стремлении к максимальной прибыли любыми средствами. Марксизм – простуда, которой сначала заболела интеллигенция России, а потом она завладела массами.

– Всяким отребьем . Остальных из-под палки «приучали». А лекарства от этой болезни еще не было. И святой наивный доверчивый русский народ позволил поставить на себе эксперимент. Заманчивая идея гордиться равенством умных с дураками!

– А теперь должны гордиться равенством подлых с порядочными?

– «Перед лицом своих товарищей» (Из торжественного обещания юного ленинца при вступлении в пионеры.) я не совру, если скажу, что вот именно отсюда гадкие продукты, масштабные махинации с лекарствами и т.д. и т. п. И светит нам в человеческом плане далеко не радужное будущее.

– Зато будет наблюдаться подъем в производстве.

– Я не в оправдание или в укор говорю. Просто факты излагаю, – заявила Аня.

– Не напрашивайся на спор. И я промолчу.

– Богатство быстро засасывает.

– Внаглую, из воздуха делают бешенные бабки. Их лозунг: не обманешь, не разбогатеешь. С души воротит. Гоголь в гробу перевернулся бы и голову потерял, узнав, что творится теперь на Руси. Куда там его Чичикову до современных «новых» русских.

– Руки зачесались?

– Нет, язык.

– Оставь Аню в покое, – попросила Жанна.

– И тебя тоже? «Ах какая драма – пиковая дама!» – пропела Инна. – Считаешь, что пора играть отбой?

– Возьмем, скажем, Березовского и иже с ним. Обворовали Россию на десятки, сотни миллиардов, устроили обрушение рубля, и наши накопления волшебным образом обнулились. Только не на кого досье в комитет народного контроля отсылать, чтобы прописку им в Оймякон оформили. Там им надлежит быть. Но нет у нас виноватых! Кругом шантаж, угрозы, оговоры. На работу берут только тех, кто будет петь под их дудку. Суды затягивают вынесение решений на годы. Думаешь, наше импотентное правосудие виновато?.. Вот и благоденствуют воры, жируют, объедаются лобстерами, украшают свои замки, фешенебельные виллы и дачи мещанскими вензелечками и современными архитектурными излишествами. А нам разгребай… Все они там: и крупные предприниматели, и солидарные с ними власти, и бандиты. В наше время взаимоотношения строились на другой основе.

– Мораль: еще не оторвалась от сочиненных при социализме басен, – сделала вывод Инна из вдохновенной речи Жанны. – Что нового углядела? Чего сердце рвешь? Для больших чиновников законов и раньше не существовало. Просто «хитрее стала ложь».

– При Сталине вмиг вышку схлопотали бы. Всех быстро поставил бы по стойке «смирно», – сказала Жанна.

– Не то слово, – робко, без энтузиазма согласилась Аня.

– Сильный ход, – с иезуитской ухмылкой сдержанно отозвалась Инна. – Не самый приятный сюрприз, а главное «непонятный». Чудит Природа иногда... Мы тут с тобой не совпадаем, мыслим разными категориями. Горячку порешь. У меня возникло ощущение произвола. Я чувствую за спиной лязг затворов… Может, ты зря делаешь акцент на насилие или у тебя на то есть свои причины? Что гложет твою нежную мирную душу? Не могла я предположить такое развитие сценария. Позволь спросить: «А как же твое детство? Разве его вычленишь из жизни? Мое и по сейчас давит обидой. Неспроста упомянула вождя народов? Не обкурилась?

Не сумела стереть из памяти, вбитые системой хрестоматийные представления? Ты так решительно настроена, что готова всех того… как говорится: все на фронт, на борьбу… Лишим всех привилегий, прикончим, а на их место на дармовщинку много охотников найдется из тех, кто рвется… опять же почувствовать вкус власти, да так, что время за ними не будет поспевать. А смерть уравняет и правых, и виноватых. И мы снова начнем провозглашать старые лозунги и спрашивать: кто мы? кто виноват? что делать? ты меня уважаешь?.. Мы же выросли на лозунгах и ничего, живы пока. Так?

– Что ты несешь? Твоя душа уже сейчас принадлежит аду, – вспыхнула Жанна.

– Я просто так все это сказала. К слову пришлось. Я признательна тебе за комплимент. Поживешь с мое – не то еще запоешь, – шуткой отделалась Инна.

– Ну тут ты у нас вне конкуренции.

– А ты хотела бы сладкой лапши на уши, небожитель хренов.

15

– …И что только ни бродит в твоей голове!

– Меня вот какой момент смущает: в людях есть генетическое злобствование? То они – во всем мире – сначала вполне искренне приветствуют своих вождей, потом также не менее искренне их морально и физически топчут, обвиняя во всех смертных грехах. Героев втаптывают в грязь. Я про другие страны. Я по телевизору недавно смотрела и переживала, – сказала Аня.

– И не только героев войны. В этой связи мне наша Лариса Попугаева вспомнилась. Она была гением в искусстве поиска алмазов и работала как проклятая, но сопротивляться социалистическому молоху у нее не хватило сил, – добавила негативной информации Инна.

– В прошлое потянуло? Возврат назад – это абсолютная рутина. Но при чем здесь социализм? Мужчины, начальники присвоили ее открытие и не дали защитить диссертацию. Неуживчивой злокозненной склочницей назвали за то, что она воевала за создание специального института и требовала не сбрасывать в отвалы драгоценные камни. Как же! Сотни мужчин из экспедиции вернулись ни с чем, а эта молодая красивая женщина за две поездки сделала эпохальное открытие. Не могли они допустить высветить такое. Притесняли, угрожали, – высказала свою точку зрения Жанна.

– Работу Попугаевой закончили те, кто шел следом. Им и почет, – зло усмехнулась Инна.

– Алмазы сломали ей жизнь, но помогли поднять нашу науку на уровень выше Западной. И это главное. Вспомни космос. Это была ее жертва стране, – заметила Аня.

– Не стране, а тем, кто присвоил. Правда когда-нибудь восторжествует, и ее имя останется в истории страны, – заявила Инна.

– Дай-то Бог. Христа тоже люди радостно с цветами встречали, а через семь дней требовали: распни! – вздохнула Аня.

– Тут, конечно, не поспоришь… Злость и недовольство собой люди направляют на кумира, в котором, как им кажется, они ошиблись. Или он им мешал… Не себя же им клясть, – усмехнулась Инна.

– За один год Попугаева выплакала все свои слезы, рассчитанные на целую жизнь. Я насчет гения... Может, ей повезло? – усомнилась Аня.

– Она целенаправленно искала, научно обоснованно. Если бы мужчине так повезло, разве он отказался бы от почестей? – спросила Жанна.

– А сейчас такое повсюду, – вклинила раздражающее замечание Инна.

– Нет, все-таки у тебя гипертрофированное чувство реальности. Трудно с тобой, – простонала Жанна.

«И долго еще они собираются размазывать манную кашу по тарелке? Чего я терзаю себя? Закрою глаза и отделю себя от них», – попыталась успокоиться Лена.

– …Верните награбленное у народа и катитесь за границу нагишом. Видите ли, нет механизма, позволяющего отнять и вернуть. Так издайте закон! Но кое-кому это не выгодно. – Аня снова загрустила.

– Бодался теленок с дубом, – рассмеялась Инна.