Типтик, или приключения одного мальчика, великолепной бабушки и говоряшего ворона

– Разве это правильно, что он запрещает нам работать?

– Нет, неправильно!
– все громче и громче говорили люди. Не-пра-виль-но!.. Не-пра-виль-но!

– И почему он прячет от нас Картину? Нашу Картину! Если город выстроен, как на Картине - мы имеем полное право видеть ее!

– Имеем право!
– сказали тысячи людей так громко, что Воронуша вздрогнул и даже подпрыгнул от волнения:

– Имеем прра-во!
– сказал он.

– Ладно, уж так и быть, ладно...
– заверещал Дядя Ловушка.
– Покажу я вам Картину, покажу... Сейчас принесу... Но если вы тронете меня хоть пальцем, то я уничтожу ее - разорву, разрежу, разобью, если тронете меня, старичка несчастного.

– Не тронем, - с презрением сказал Последний Доктор.

... И вот распахнулись настежь двери черного дома, и показалась Картина.

Дядя Ловушка держал ее перед собой, прикрываясь ею, словно щитом; он весь спрятался за нее - и только снизу видны были ноги, а сверху лысина и клочок слипшихся волос.

– Ворр! Ворр! Ворр!
– закричал Воронуша и сел на плечо Типтику.

– Вот Картина, которую мне подарил мой лучший друг - Знаменитый Художник, - сказал Дядя Ловушка.
– Он сам подарил мне эту Картину и сам назначил меня Главным Хранителем. Ведь я тоже был художником...

– Неправда!
– воскликнула Бабушка.
– Возмутительно! Он никогда не был художником, этот гнусный птицелов. Я сама видела, как он торговал живыми птицами. Мы с моим внуком Тимофеем Птахиным видели это собственными глазами! Скажите, разве может художник ловить птиц и держать их в клетках?

– Прравда! Прравда!
– крикнул Воронуша и перелетел на плечо Великолепной Бабушки.

– Он мучил птиц, - подтвердил Типтик.
– Не давал им пить...

– Прравда!
– мотнул своей большой головой Ворон и перелетел от Бабушки опять к Типтику.

– Погодите-ка, - Типтик слегка прищурился.
– Да разве это Картина?

– Да-да...
– проговорил Последний Доктор, пристально вглядываясь в полотно в раме.
– Это не похоже на Картину. Это, пожалуй, чертеж, схема...

И верно: все увидели, что на белом полотне тонкими еле заметными линиями были очерчены контуры домов, улиц, проспектов. А в самом центре чья-то неумелая рука - это сразу было заметно - карандашом нацарапала неуклюжий монумент в честь Главного Хранителя.

– Все в точности! Тут все в точности!
– захлебывался Дядя Ловушка. Очень похоже, в точности!
– он кричал из последних сил, и от натуги лысина его покрылась капельками пота.
– На Картине, как в жизни! В жизни, как на Картине! В точности!

– Минутку!
– великолепная Бабушка пригляделась к Картине.
– Тимоша, Зоя! У вас молодые глаза: взгляните - здесь подделка!

– Вижу!
– обрадовался Типтик.

– Вижу!
– обрадовалась Зоя.
– Снимите, пожалуйста, стекло.

Тотчас же несколько человек осторожно сняли с Картины стекло.

А Типтик порылся в карманах - достал оттуда кусочек мягкого ластика и легонько стер неумелый рисунок монумента в центре.

– Негодяй, что ты делаешь?
– зарычал Дядя Ловушка.
– Это же мой монумент! Тут я красуюсь...

– Здесь пока что пустое место, - засмеялась Зоя.

– Да, я красуюсь на пустом месте!.. Что делается, что делается!

Дядя Ловушка застонал, весь как-то съежился, сморщился и запахнул потуже свой клетчатый пиджачок.

– Странно, - сказал Учитель.

– На картине совсем не видно людей... И почему она не раскрашена?

– Так и в жизни, так и в жизни!
– заверещал Дядя Ловушка.
– Посмотрите-ка на себя!

И все посмотрели на себя с удивлением, словно впервые увидели эти бесцветные платья, бесцветные халаты, бесцветные дома...

– Бабушка!
– воскликнул Типтик и хлопнул себя по лбу.
– Я все понял! Я догадался! Помнишь, что говорил нам в вертолете этот Дядя Ловушка? Он сказал, что Картина заколдована. Так и есть!.. Погодите, а где Воронуша?

В самом деле, никто не заметил, как Ворон куда-то исчез.

– Воронуша, где ты?
– крикнул Типтик.

– Во-ро-ну-ша, где ты?
– закричал по слогам весь народ.
– Где ты, Во-ро-ну-ша?..

Высоко в небе показалась мало приметная точка. Вот она все ближе, ближе, ближе...

– Мермехон!
– крикнул кто-то испуганно.

Да нет! Не мермехон это, а Воронуша!.. А что он держит в клюве?

На землю упала плоская ржавая коробочка. Учитель поднял ее, раскрыл...

Там были краски - яркие, свежие, совсем-совсем новенькие, как будто их только вчера положили в коробочку. На внутренней стороне крышки Учитель прочитал:

– Рази-двази...

– Тризи-мизи!..
– откликнулся Ворон.

– Пята-дата!
– сказал Типтик.

– Сули-мули!
– прочитал Последний Доктор.

– Буба-бенс!..
– почти шепотом выговорила Зоя.

И в тот же миг коробочка опустела: краски исчезли.

И в тот же миг Картина чудесно преобразилась: стали разноцветными дома, сады и бульвары покрылись свежей зеленью, улицы наполнились людьми в оранжевых, синих, фиолетовых, розовых платьях и костюмах... Все на Картине куда-то спешили, бежали, прыгали - каждый был занят делом. Худощавые, энергичные фигуры взрослых и детей наполняли этот сказочный город, в самом центре которого возникло высоченное торжественное здание.

"ДВОРЕЦ ТРУДА" - было написано на этом прекрасном доме, за широкими окнами которого кипела дружная работа: кто стоял у станков, кто сидел за компьютерами, кто за письменными столами...

– Вот о чем мы все мечтали, - прошептал Последний Доктор.

– Пре-крра-сно!
– прищелкнул клювом Воронуша.
– Ура! И тысячи горожан подхватили эти правильные слова:

– Прекрасно! Ура!

Глава тридцать вторая

Что было дальше

Об этом, наверное, и рассказывать не нужно. Понятно все и так.

Весь город строил Дворец Труда; и скоро в нем закипела работа еще веселее, чем на Картине. Многое там делали умные машины - они помогали людям. А люди, придумывая, изобретая, сами становились все умнее и умнее. И каждый понимал, что никогда не удастся сделать машину, которая была бы во всем умнее человека.

Клетки, конечно, разломали. Из прутьев сделали качели. На них с утра до ночи раскачивались ребятишки.

Удивительно, но в городе совсем не стало толстяков. Даже "подушечный" мальчик похудел, и прошел слух, будто бы он собирается стать чемпионом по бегу на семьдесят семь с половиной метров - он сам себе придумал такую дистанцию.