Тиран

— На ум приходит еще кое-что, чем мы можем заняться теперь, когда ты можешь двигаться. Кое-что, мать его, грязное, — сказал Кинг, сжав мою талию. В желудке зародилась дрожь, и я не была уверена, были тому причиной его слова или ребенок. Я обняла его предплечья и посмотрела на отражение Кинга в зеркале. Я не могла не думать о Макс и о том, что могло бы быть.

— Я вижу этот взгляд и знаю, о чем ты думаешь, щенячьи глазки. Но тебе нужно прекратить думать о плохом. Мы достаточно пережили. Макс найдут хорошую семью, которая позаботится о ней и даст ей все, что она захочет. Да, это чертовски херово, и мне не хочется пропускать ни секунды ее жизни, но она прошла через достаточно дерьма. Ей не нужно проводить следующие пятнадцать лет в приемных семьях только потому, что я был долбаным эгоистом, чтобы отказаться от прав и лишить ее реальной жизни или потому, что мне захотелось побороться с системой и ничего не получить. Кроме того, когда она станет старше, может быть, захочет встретиться со мной. Встретиться с нами. И это тот день, на котором я сосредоточусь, когда хреновые мысли в моей голове станут более навязчивыми, — сказал Кинг.

— Где я нашла такого удивительного сильного мужчину? — спросила я.

— Однажды ты пришла на вечеринку... — Кинг рассмеялся. — Давай, пошли.

— Куда? — спросила я.

— Увидишь, — было ответом, и в его глазах вспыхнуло коварство.

Кинг провел меня по траве. Мне приходилось перепрыгивать через кирпичи из костровой ямы, которая пережила какой-то взрыв. Выжженная дыра в центре двора осталась. Всякий раз, когда я спрашивала об этом, Кинг просто пожимал плечами и говорил, что это не та история, которую можно рассказать.

Мы прошли мимо полуразрушенного гаража, который разваливался все больше и больше с каждым днем. У Кинга были планы снести его и построить новый. Больший по размеру, с новым тату-салоном и квартирой для Медведя.

Если он захочет.

Кинг привел меня к доку, где впервые поделился со мной своими самыми сокровенными секретами все эти месяцы назад.

О Макс. О его матери.

Казалось, это было миллион лет назад, и в тот же миг, словно произошло вчера.

— Знаешь, со всем дерьмом, что произошло за последние несколько месяцев, несколько раз я думал, что никогда больше не стану на этот док, — сказал Кинг.

— Просто чтобы я знала, ты не отпустишь меня на этот раз? — прошептала я. Кинг развернул меня в руках. Я положила ладони на его твердую грудь. Тепло его кожи согрело мои руки через ткань рубашки.

Кинг покачал головой и приподнял мой подбородок кулаком.

— Черт, нет. — Медленно он провел кончиками пальцев по моим рукам от плеча до локтя. Кожу покалывало от такого внимания, пока его легкое, как перо, прикосновение двигалось вверх и вниз по чувствительным участкам. Моя нижняя губа задрожала в ожидании. Колени тоже. Он схватил меня за запястье и прижал ладонь к губам.

— Ты и я... — Я почувствовала его улыбку ладонью. Словно коснулась электрического забора. Искры пронзили ладонь и устремились вверх по предплечью, пройдясь по груди, прежде чем устроиться между моими бедрами. — Мы вроде как с тобой навечно.

— Навечно? — спросила я, не зная, почему это прозвучало как вопрос, потому что это то, что я знала с той секунды, как взглядом нашла его в тату-студии. Это было то, на сопротивление чему я потратила слишком много времени.

С меня хватит сражений.

Мое будущее с Кингом.

— Черт, да, навечно, — ответил он, прикусывая тонкую плоть моего запястья.

Если бы Кинг погрузился пальцами между моих ног, он бы очень быстро узнал, какой сильный эффект он оказал на меня всего лишь несколькими словами. На самом деле, одним словом.

Навечно.

— Я собираюсь сделать с тобой все, но только не отпускать, — пробормотал он мне на ухо. — Это просто не вариант. — Слегка отстранился, удерживая мою голову ладонями, большими пальцами впиваясь мне в виски и прижимаясь губами ко лбу. — Больше никогда, — добавил он. Зарывшись пальцами в мои волосы, он удивил меня, когда грубо дернул назад, внезапно откинув мою голову. Любой другой мог по ошибке принять этот жест таковым, словно Кинг хотел причинить боль, но когда я посмотрела ему в глаза и увидела чистое удовольствие, воцарившееся на лице, я точно знала, что он делал.

Он убеждался, что я настоящая.

Улыбка сменилась прямой линией губ. Выражение стало серьезным. Кинг облизнул нижнюю губу, от чего она заблестела под лунным светом.

Чистый. Первобытный. Голод.

В своей жизни я была голодна настолько, что чувствовала себя на грани смерти. Но перед этим человеком, самым невероятным и прекрасным созданием, когда-либо ходившем по Земле, этот голод казался простым урчанием желудка по сравнению с тем, что я испытывала к нему.

Я хотела лежать голая в постели с ним и смотреть фильмы по воскресеньям. Хотела помогать ему в тату-студии, создавать искусство, которое изменяло бы жизни людей.

Хотела воспитывать наших детей в доме, построенном на сваях.

Кинг прокладывал дорожку поцелуев прямо под моим правым глазом, и мгновение мы просто стояли, прижавшись щеками. Я не понимала, как сильно скучала по прикосновению его щетины к своему лицу. Как сильно скучала по тому, что мне приходилось выгибать шею и приподнимать голову, чтобы посмотреть на него. Скучала по тому, что он может забрасывать меня на себя, словно тряпичную куклу, и в то же время поклоняться мне, как будто я самый ценный объект в мире.

Мы стояли там, томясь в ощущении друг друга, существовали в пространстве друг друга, вдыхали друг друга.

Пока этого не перестало хватать.

Потому что нам всегда было этого мало.

Он был настоящим и стоял прямо передо мной. Я напоминала наркоманку, которая не просто выпала из фургона, а выпрыгнула из него на полном ходу. В тот момент я была готова сделать все, чтобы утолить ненасытный голод, зарождающийся внутри меня и занимающий все имевшиеся у меня чувства. Мне хотелось прикасаться к нему, пробовать его, чувствовать его запах и пить его.

Я хотела всё.

Мы испытывали друг к другу не просто голод.

Мы были чертовски ненасытны.

Наш поцелуй все еще длился, когда Кинг потянулся назад и снял рубашку через голову, но недостаточно быстро. Мне нужно было его увидеть. Нужно было почувствовать его тепло напротив меня. Нужно было попробовать пот на его коже своим языком. Когда он освободился от рубашки, то бросил ее на док.

Кинг был еще менее терпеливым. Он не снял с меня рубашку, просто сдернул ее, чтобы обнажить мою грудь.

Именно так я себя чувствовала.

Раскрытой.

Стоять уязвимой перед Кингом было для меня риском, на который я с удовольствием пошла, потому что он стоил его. Взгляд мужчины передо мной опустился на мою грудь. Глубоко из его горла донесся рык, он смотрел на меня со звериным голодом и с тем, чего я не ожидала от Кинга.

Признательностью.

— Мне нравятся твои гребаные сиськи, — сказал Кинг, опустившись на колени. Он взял губами самую вершину моего соска, слегка лизнув его. Я застонала от контакта, нуждаясь в большем. Намного большем. Кинг усмехнулся. — Я держу тебя, детка, — сказал он. Проведя широким языком, он продолжительно лизал мой затвердевший пик, из-за чего мне хотелось кричать. Затем он сделал это снова, в настолько мучительно медленном темпе, что я бы предпочла, чтобы он укусил меня и пустил кровь, чем продолжал ленивую пытку своим смехотворно талантливым языком. — Так чертовски безукоризненна. — Он освободил меня, чтобы произнести слова напротив моей набухшей груди, прежде чем принялся за вторую. На этот раз он начал медленно, но затем увеличивал скорость до тех пор, пока не сменил движения языка на посасывание, практически лишив меня возможности стоять на ногах. Чувствуя мой дисбаланс, Кинг поддерживал меня за талию в вертикальном положении. Я ерзала напротив него, придерживаясь за его макушку. Его короткие волосы царапали мои ладони, пока он подводил меня к краю забвения.